1.
День святого Валентина непростой день для многих молодых людей. Особенно для тех, кто отличается от большинства. Ведь если ты другой, кто тебя полюбит?
Именно это хочет внушить нам общество. И именно так я думала в свое время.
Нет, я не могу сказать, что тогда я мечтала о любви. В подростковом возрасте это слово казалось мне слишком неоднозначным, как знаменитый «сапор» из анекдота, который может обозначать одновременно и церковь, и замок и забор.
День святого Валентина непростой день для многих молодых людей. Особенно для тех, кто отличается от большинства. Ведь если ты другой, кто тебя полюбит?
Именно это хочет внушить нам общество. И именно так я думала в свое время.
Нет, я не могу сказать, что тогда я мечтала о любви. В подростковом возрасте это слово казалось мне слишком неоднозначным, как знаменитый «сапор» из анекдота, который может обозначать одновременно и церковь, и замок и забор.
Но День святого Валентина был тем днем, когда я
острее всего осознавала свое одиночество. Если вы раньше читали мои статьи на
этом блоге, то вы знаете, что я аутист и что я лесбиянка. А это значит, что в
школьные годы я тоже была аутичной лесбинкой, вот только тогда я еще не знала
ни первого, ни второго.
Я просто думала, что со мной что-то не так. Я винила себя в своих аутичных отличиях и считала, что смогла бы их преодолеть, если бы не была настолько безнадежно слабой. И я жутко боялась странного влечения к одной из своих одноклассниц. Раньше я уже рассказывала здесь об этом.
Когда я училась в средних классах, валентинки считались у нас своеобразным символом благорасположения. Если один человек хотел показать другому что тот ему нравиться, он дарил ему валентинку. Это было очень простое правило невербального социального взаимодействия, которое могла понять даже я. Валентинки не всегда были искренним подарком. Их дарили учителям, и часто эти подарки были неискренними – к ним просто хотели подлизаться. Некоторые дарили валентинки всем своим одноклассникам. Иногда эти люди были лицемерами. Они могли подарить мне валентинку, а потом смеяться после каждого моего слова и отнимать у меня мои вещи. Конечно же, ни о какой дружбе не могло быть и речи – они просто хотели казаться хорошими. Эти валентнки были просто неумелым враньем.
Я просто думала, что со мной что-то не так. Я винила себя в своих аутичных отличиях и считала, что смогла бы их преодолеть, если бы не была настолько безнадежно слабой. И я жутко боялась странного влечения к одной из своих одноклассниц. Раньше я уже рассказывала здесь об этом.
Когда я училась в средних классах, валентинки считались у нас своеобразным символом благорасположения. Если один человек хотел показать другому что тот ему нравиться, он дарил ему валентинку. Это было очень простое правило невербального социального взаимодействия, которое могла понять даже я. Валентинки не всегда были искренним подарком. Их дарили учителям, и часто эти подарки были неискренними – к ним просто хотели подлизаться. Некоторые дарили валентинки всем своим одноклассникам. Иногда эти люди были лицемерами. Они могли подарить мне валентинку, а потом смеяться после каждого моего слова и отнимать у меня мои вещи. Конечно же, ни о какой дружбе не могло быть и речи – они просто хотели казаться хорошими. Эти валентнки были просто неумелым враньем.