Меня не волнует толерантность. Cлово “толерантность” переводится как “терпимость”. Так вот — я не хочу, чтобы меня «терпели».
Вся штука в том, что, несмотря на все стигмы, я остаюсь человеком, а значит, дискриминировать меня незаконно. И дело тут не в терпимости, а в том, что у меня есть гражданские права и права человека. И вне зависимости от ваших чувств вы не можете их нарушать (и неважно, идёт ли речь о частных лицах или о государстве). Дискриминация незаконна просто потому, что люди должны быть равными перед законом, а не потому, что кто-то решил, что есть просто люди, а есть те, к кому надо относиться терпимо, и стал эту терпимость продвигать.
Точно так же угнетение — на уровне общения, культуры, любого другого взаимодействия — нежелательно не потому, что важно быть “терпимыми», а потому что общество, где некоторых людей считают недолюдьми, несправедливо, опасно для всех и порождает дискриминацию.
Так что я никогда не говорю о толерантности. Я говорю только о правах и справедливости.
Вся штука в том, что, несмотря на все стигмы, я остаюсь человеком, а значит, дискриминировать меня незаконно. И дело тут не в терпимости, а в том, что у меня есть гражданские права и права человека. И вне зависимости от ваших чувств вы не можете их нарушать (и неважно, идёт ли речь о частных лицах или о государстве). Дискриминация незаконна просто потому, что люди должны быть равными перед законом, а не потому, что кто-то решил, что есть просто люди, а есть те, к кому надо относиться терпимо, и стал эту терпимость продвигать.
Точно так же угнетение — на уровне общения, культуры, любого другого взаимодействия — нежелательно не потому, что важно быть “терпимыми», а потому что общество, где некоторых людей считают недолюдьми, несправедливо, опасно для всех и порождает дискриминацию.
Так что я никогда не говорю о толерантности. Я говорю только о правах и справедливости.
