 |
| Фото Барби с разным типом фигур и разным цветом кожи |
I.
Когда мне было около 10 лет, я обожала куклы Барби. Я придумывала с ними развернутые сюжеты про колонизацию параллельных миров, династические средневековые войны, выборы в США и заседания ООН.
Каждая новая игра на определенную тему, чаще всего, была продолжением предыдущей игры на эту же тему — мои игры были похожи на сериалы, где каждый день, когда я играла в определенный сюжет, был новой «серией» истории.
Вот только мне ни разу не удавалось создать полноценный мир и полноценный сюжет. Проблема заключалась в том, что мои куклы не были похожи на настоящих людей.
Если вы выйдите на улицу, вы увидите людей разного возраста, разного пола, с разным цветом кожи и с разной фигурой. Если вы живете в США (а именно в США, чаще всего, происходили действия моих земных, не-фэнтезийных и не-средневековых историй), вы увидите множество чернокожих и смуглых прохожих. Если вы подумаете об инклюзивном мире равных возможностей, вы представите себе город, в котором полно людей на инвалидных колясках.
Это и есть нормальный мир — мир, населенный самыми разными людьми. Даже в одной семье, или в одной отдельно взятой экспедиции люди будут разными.
Но мои куклы были слишком похожи друг на друга. Все они были белые и худые. У всех была идеальная фигура. Почти все они были светловолосыми и голубоглазыми. Почти все они были женщинами. И все они были либо детьми, либо очень юными взрослыми.
Я все время думала о том, как мне «объяснить» эту невероятную демографическую ошибку.
Одной из моих любимых кукол была дешевая худенькая куколка без руки — мне она нравилась в основном из-за ее инвалидности, хотя это была самая обычная сломанная игрушка.
Пожилых людей в моем мире заменяли разноцветные банки из под шампуня, одетые в разную одежду.
Некоторых кукол-девочек я наряжала в мужскую одежду, чтобы все мои миры не были похожи на общество амазонок.
Мои попытки создать «инклюзивный» мир поднимались родственниками на смех.
Когда я спрашивала у бабушки, почему Mattel не выпустила родителей или бабушек и дедушек Барби, она сказала мне, что старики никого не интересуют.
И это был ответ старого человека, который показался ему совершенно нормальным. Я же уже тогда понимала всю несправедливость этого стереотипа, но не могла сформулировать эту идею устно.
II.
Один из моих американских аутичных знакомых рассказывал мне, как он_а помог_ла своему младшему брату избавиться от расистских стереотипов с помощью игры.
Е_е брат отказывался играть с фигуркой чернокожего рабочего из Lego, потому что мальчик наслушался историй отца-расиста.
Но после того, как ребенку объяснили на примере фигурок, что все рабочие заслуживают равного уважения, и помогли ввести черного рабочего в игру, он перестал транслировать расистские предрассудки.
Еще через какое-то время я прочла статью женщины на инвалидной коляске о том, что появление куклы-инвалида способствовало поднятию ее самооценки.
А когда Mattel выпустила новую серию Барби с различными типами фигур, большинство людей в интернете, вспоминая свое детство, соглашались с тем, что появление подобных игрушек будет способствовать тому, что девочкам станет легче принимать свою внешность и избавиться от предрассудков об «идеальной» фигуре.
Благодаря этим историям я получила неопровержимые доказательства теории, которую я читала в детстве в журналах для родителей — игрушки способны влиять на восприятие мира ребенком, точно так же, как фильмы и книги. А значит, «репрезентация» среди игрушек может быть так же важна, как репрезентация в художественных произведениях.
III.
Тогда почему большая часть Барби в магазинах похожи друг на друга? Почему небелые куклы, полные куклы и куклы со странной фигурой пользуются меньшей популярностью?
Я слышала только три ответа на этот вопрос.
Первый заключается в том, что родители-расисты считают, что «черные куклы — для черных девочек». Иногда они даже запрещают своим белым детям играть с такими куклами. (Вероятно, такой же логикой пользуются родители-эйблисты и родители-лукисты, отказываясь покупать толстых кукол и кукол на инвалидной коляске).
Но разве не будущие хозяева кукол должны решать, какие именно куклы им нужны?
Второй ответ заключается в том, что девочки считают нетипичных кукол некрасивыми.
Но не стоит говорить за всех девочек. Меня, например, не интересуют «типичные куклы» — последнюю худую светловолосую Барби я приобрела для того, чтобы сшить ей хиджаб и шальвар-камиз, потому что так и не нашла в продаже «готовой» куклы-мусульманки.
И я знаю, что я не единственный подобный покупатель.
Разумеется, товароведы могут возразить мне, сказав, что таких как я не так уж и много, и поэтому закупка необычных кукол невыгодна. И частично я с ними согласна — но только частично, и это подводит нас к следующему ответу.
Этот ответ напрямую связан с предыдущим. Он заключается в том, что компаниям, якобы, невыгодно производить нетипичных кукол.
Что же... начнем с того, что он не совсем актуален. Mattel уже рискнула выпустить серию Барби с разными типами фигур, и уже давно выпускает куклы с разным цветом кожи (которые, почему-то, не всегда доходят до России). Учитывая тот факт, что эти игрушки продолжают выпускаться, и компания не работает себе в убыток, можно сделать вывод, что они пользуются спросом.
Это значит, что Mattel, как и другие крупные компании по производству игрушек, может внести свой вклад в изменение нашего общества.
1) Многие девочки играют в куклы по сюжетам, которые созданы прилагающимися к куклам книжками и журналами. И было бы прекрасно, если бы эти истории по-настоящему отображали разнообразие человеческих судеб.
Часто придуманные компаниями истории кукол являются частью одного мира — примерно как истории о жизни Барби, ее сестер и подружек. Думаю, в этом мире должны появиться персонажи-выходцы из других стран, пожилые персонажи, персонажи среднего возраста, персонажи-инвалиды и трансгендерные персонажи. Подобные люди существуют в реальном мире, так почему бы им не появиться в «кукольной» вселенной? Это сделало бы ее более правдоподобной и более продуманной.
Но важнее другое - многие предрассудки наподобие трансфобии и эйблизма во многом связаны с тем, что некоторые явления вроде инвалидности и трансгендерности считаются чем-то необычным и экзотическим. Но если дети будут видеть трансгендерных людей и инвалидов в выдуманных историях, и смогут «побывать» на месте таких персонажей во время игры, эти явления станут для них привычными. А значит, новое поколение будет с большим пониманием относиться к таким людям в реальном мире. Это снизит количество травли, и будет способствовать межличностному пониманию.
Кроме того, подобные игрушки могут стать поводом для обсуждения с детьми сложных вопросов вроде институциализированной дискриминации, которые в нашем обществе стараются замалчивать — если, конечно, ребенка интересуют подобные социальные вопросы — потому что поводов для обсуждения этих тем в массовой культуре не так уж и много.
2) Некоторые дети, вроде меня, пытаются самостоятельно создавать миры для игр. Но при этом даже у тех, кто хочет создать мир разнообразия, нет такой возможности. Какое послание тем самым транслируют нам компании по производству игрушек?
Вы можете придумать мир с драконами, но не можете создать мир, где у вашей главной героини будет понимающий дедушка, потому что пожилые люди не должны вас интересовать?
В вашем выдуманном университете могут быть люди разной расы и с разным типом фигуры, но не может быть инвалидов, потому что им не место в образовательном учреждении (да и вообще, нигде)?
Наконец, что подобное «разнообразие» говорит детям из дискриминируемых групп (детям-инвалидам, трансгендерным детям, очень толстым детям, и т. п.)? Мало того, что такие дети практически не представлены в массовой культуре, так они еще и не могут выбрать похожего на них персонажа для игр.
Так что я советую компаниям по производству игрушек и их поставщикам срочно пересмотреть выбор создаваемых или закупаемых ими игрушек. Конечно, в этом есть экономический риск. Но создание худой куклы-модницы тоже было рискованным во времена пупсов, но эта идея оказалась удачной и прибыльной. А без прогресса и изменений любая, даже самая удачная идея со временем станет неинтересной и надоевшей.
Кроме того, во времена, когда в некоторых странах поднимаются реакционистские и консервативные настроения, компаниям по производству игрушек придется выбрать, на чьей они стороне, и что они хотят поддержать — укрепление стереотипов и игнорирование существующих проблем, или создание нового мира, в котором люди станут с пониманием относиться к отличиям. Потому что у них есть шанс повлиять на этот мир.
