 |
| Фото Хантингтона, автора книги. |
(Примечание: Я признаю, что
слово «фобия» в данном контексте является
дискриминационным, и закрепляет
стереотипы о людях с реальными фобиями.
Кроме того, это понятие оправдывает
«исламофобов», потому что может
показаться, что их предрассудки вызваны
психическими проблемами, которые они
не могут контролировать. Поэтому стоит
напомнить, что под словом «исламофобия»
я имею в виду не психическое расстройство,
а предрассудки и стереотипы по отношению
к мусульманам. И, прежде всего, я имею в
виду те стереотипы и предрассудки,
которые провоцируют преступления
ненависти, или приводят к принятию
дискриминационного законодательства
по отношению к гражданам, исповедующим
ислам, и выходцам из Ближневосточных
исламских стран).
«Чем больше
вижу я, тем вера все слабее, что мы —
разумные создания»
(Песня «Уймись
душа» Ольви, которая играла у меня в
голове, когда я читала «Столкновение
цивилизаций»)
_______
В прошлой статье я писала о подходе Самюэля Хантингтона к международным отношениям, и о том, как его книга «Столкновение цивилизаций» помогла мне понять различия между американской и российской культурой.
Я советовала прочесть эту книгу людям, которые верят в существование «единой культуры», и которые, как и я, склонны игнорировать культурные различия. Но при этом я заметила, что очень важно анализировать прочитанное и не полагаться во всем на компетентность автора, потому что компетентность Хантингтона во многих вопросах сомнительна. Он разделяет целый ряд типичных для западного общества стереотипов. В основном они касаются прав мусульман, прав меньшинств в целом, и понимания концепции индивидуальных прав.
Выставляя себя сторонником индивидуализма, Хантингтон делает много заявлений, которые точно нельзя считать индивидуалистическими, и, похоже, не видит в этом противоречий.
(Я буду цитировать перевод издательства АСТ 2014 года)
Для того, чтобы рассмотреть, почему рассуждения Хантингтона не являются индивидуалистическими и противоречат сами себе, для начала рассмотрим (вполне точное) определение индивидуализма, которое он сам приводит в разделе «Запад и модернизация».
«Многие из перечисленных выше отличительных черт западной цивилизации способствовали возникновению чувства индивидуализма и традиции индивидуальных прав и свобод, не имеющих равных среди цивилизованных обществ. Индивидуализм развился в четырнадцатом–пятнадцатом веках, а принятие права на индивидуальный выбор — то, что Дойч назвал «революцией Ромео и Джульетты», — доминировало на Западе уже к семнадцатому веку. Даже призывы к равным правам для всех индивидуумов — «у самого последнего бедняка в Англии такая же жизнь, как у первейшего богача» — были слышны повсюду, если не повсеместно приняты. Индивидуализм остаётся отличительной чертой Запада среди цивилизаций двадцатого века. В одном анализе, который сравнивал одинаковые показатели в пятидесяти странах, двадцать государств с наибольшим показателем индивидуализма включали все западные страны, кроме Португалии и Израиля. Автор другого межкультурного исследования индивидуализма и коллективизма также подчеркнул преобладание индивидуализма на Западе и превалирование коллективизма во всех других культурах, и пришёл к выводу, что «ценности, которые наиболее важны на Западе, менее важны во всём мире». Снова и снова жители Запада и не-Запада указывают на индивидуализм как на центральную отличительную черту Запада»
С этим определением я согласна. При этом индивидуализм предполагает, что каждого конкретного человека рассматривают как отдельную личность, а не как часть племени (семьи, сообщества, государства, культуры, цивилизации), к которому он принадлежит.
Коллективистская модель (которая действительно в большей степени свойственна не-Западным культурам) склонна обобщать, оценивать людей в зависимости от того, к какой группе они принадлежат. Например, приписывать носителям определенной религии общие качества, которых нет у всех носителей этой религии, и которые даже никак не связаны с религией.
Что и делает Хантингтон, описывая столкновение «Западной» и «Исламской» цивилизаций.
1) ИСЛАМОФОБИЯ, АССИМИЛЯЦИЯ И ПРАВА МУСУЛЬМАН.
Напомню, что под «Исламской цивилизацией» Хантингтон понимает не людей, которые исповедуют ислам, а культуры преимущественно исламских стран и регионов, у которых есть общие ценности, передающиеся детям через социализацию. То есть, он пишет прежде всего о менталитете и политике, а не о религии.
Поэтому мне не нравится обозначение «Исламская цивилизация». Отличительные черты политики ближневосточных исламских государств связаны с историей этих государств, с их колониальным прошлым, с традициями народов, которые там обитают, а не только с исламом (и автор это признает). Кроме того, в США и в других Западных странах есть граждане-мусульмане, у которых вполне «западная» культура, а в Ближневосточных странах есть христиане с культурой цивилизации, которую Хантингтон обозначил как «исламская». Так что обозначение Хантингтона — серьезная терминологическая неточность. Оно не просто неточное, оно еще и вредное, учитывая анти-исламские настроения в Западных странах. Путаница между религией и культурой опасна - это не значит, что ксенофобские настроения более оправданы, чем исламофобские, и людей можно травить за то, из какого региона они родом, и к какой культуре принадлежат - это значит только то, что эта путаница приводит к странным, нелогичным и опасным выводам, и «под удар» попадает даже больше людей, чем при обычной ксенофобии.
Кроме того, подобное обозначение выставляет ислам чем-то чужеродным для Запада, хотя ислам — одна из трех основных авраамических религий — довольно близка иудаизму и христианству.
Рассмотрим эту цитату из «Столкновения Цивилизаций», чтобы понять, как выглядит подобная путаница, приводящая к демонизации ислама:
"Американские лидеры утверждают, что мусульмане-террористы, вовлеченные в квази-войну, составляют меньшинство по сравнению с умеренным большинством. Возможно, так и есть, но доказательств этому заявлению недостаточно. В мусульманских странах молчаливо одобряют любые акты насилия, направленные против Запада. Мусульманские правительства, даже бункерные, дружественные Западу и зависимые от него, поразительно сдержанны, когда дело доходит до осуждения террористических актов против Запада. С другой стороны, европейские правительства и народы широко поддерживают и редко критикуют те шаги, которые предпринимают США в отношении мусульманских противников, что удивительным образом контрастирует с энергичным сопротивлением, которое они во время “холодной войны” оказывали действиям американцев, направленным против Советского Союза и коммунизма. В цивилизационных конфликтах, в отличие от идеологических, родич стоит плечом к плечу с родичем.
Основная проблема Запада — вовсе не исламский фундаментализм. Это — ислам, иная цивилизация, народы которой убеждены в превосходстве своей культуры, и которых терзает мысль о неполноценности их могущества. Для ислама проблема — вовсе не ЦРУ и не министерство обороны США. Это — Запад, иная цивилизация, народы которой убеждены во всемирном, универсалистском характере своей культуры и которые верят, что их превосходящая прочих, пусть и клонящаяся к упадку мощь возлагает на них обязательство распространять свою культуру по всему миру. Вот главные компоненты того топлива, которое подпитывает огонь конфликта между исламом и Западом."
В прошлой статье я писала о подходе Самюэля Хантингтона к международным отношениям, и о том, как его книга «Столкновение цивилизаций» помогла мне понять различия между американской и российской культурой.
Я советовала прочесть эту книгу людям, которые верят в существование «единой культуры», и которые, как и я, склонны игнорировать культурные различия. Но при этом я заметила, что очень важно анализировать прочитанное и не полагаться во всем на компетентность автора, потому что компетентность Хантингтона во многих вопросах сомнительна. Он разделяет целый ряд типичных для западного общества стереотипов. В основном они касаются прав мусульман, прав меньшинств в целом, и понимания концепции индивидуальных прав.
Выставляя себя сторонником индивидуализма, Хантингтон делает много заявлений, которые точно нельзя считать индивидуалистическими, и, похоже, не видит в этом противоречий.
(Я буду цитировать перевод издательства АСТ 2014 года)
Для того, чтобы рассмотреть, почему рассуждения Хантингтона не являются индивидуалистическими и противоречат сами себе, для начала рассмотрим (вполне точное) определение индивидуализма, которое он сам приводит в разделе «Запад и модернизация».
«Многие из перечисленных выше отличительных черт западной цивилизации способствовали возникновению чувства индивидуализма и традиции индивидуальных прав и свобод, не имеющих равных среди цивилизованных обществ. Индивидуализм развился в четырнадцатом–пятнадцатом веках, а принятие права на индивидуальный выбор — то, что Дойч назвал «революцией Ромео и Джульетты», — доминировало на Западе уже к семнадцатому веку. Даже призывы к равным правам для всех индивидуумов — «у самого последнего бедняка в Англии такая же жизнь, как у первейшего богача» — были слышны повсюду, если не повсеместно приняты. Индивидуализм остаётся отличительной чертой Запада среди цивилизаций двадцатого века. В одном анализе, который сравнивал одинаковые показатели в пятидесяти странах, двадцать государств с наибольшим показателем индивидуализма включали все западные страны, кроме Португалии и Израиля. Автор другого межкультурного исследования индивидуализма и коллективизма также подчеркнул преобладание индивидуализма на Западе и превалирование коллективизма во всех других культурах, и пришёл к выводу, что «ценности, которые наиболее важны на Западе, менее важны во всём мире». Снова и снова жители Запада и не-Запада указывают на индивидуализм как на центральную отличительную черту Запада»
С этим определением я согласна. При этом индивидуализм предполагает, что каждого конкретного человека рассматривают как отдельную личность, а не как часть племени (семьи, сообщества, государства, культуры, цивилизации), к которому он принадлежит.
Коллективистская модель (которая действительно в большей степени свойственна не-Западным культурам) склонна обобщать, оценивать людей в зависимости от того, к какой группе они принадлежат. Например, приписывать носителям определенной религии общие качества, которых нет у всех носителей этой религии, и которые даже никак не связаны с религией.
Что и делает Хантингтон, описывая столкновение «Западной» и «Исламской» цивилизаций.
1) ИСЛАМОФОБИЯ, АССИМИЛЯЦИЯ И ПРАВА МУСУЛЬМАН.
Напомню, что под «Исламской цивилизацией» Хантингтон понимает не людей, которые исповедуют ислам, а культуры преимущественно исламских стран и регионов, у которых есть общие ценности, передающиеся детям через социализацию. То есть, он пишет прежде всего о менталитете и политике, а не о религии.
Поэтому мне не нравится обозначение «Исламская цивилизация». Отличительные черты политики ближневосточных исламских государств связаны с историей этих государств, с их колониальным прошлым, с традициями народов, которые там обитают, а не только с исламом (и автор это признает). Кроме того, в США и в других Западных странах есть граждане-мусульмане, у которых вполне «западная» культура, а в Ближневосточных странах есть христиане с культурой цивилизации, которую Хантингтон обозначил как «исламская». Так что обозначение Хантингтона — серьезная терминологическая неточность. Оно не просто неточное, оно еще и вредное, учитывая анти-исламские настроения в Западных странах. Путаница между религией и культурой опасна - это не значит, что ксенофобские настроения более оправданы, чем исламофобские, и людей можно травить за то, из какого региона они родом, и к какой культуре принадлежат - это значит только то, что эта путаница приводит к странным, нелогичным и опасным выводам, и «под удар» попадает даже больше людей, чем при обычной ксенофобии.
Кроме того, подобное обозначение выставляет ислам чем-то чужеродным для Запада, хотя ислам — одна из трех основных авраамических религий — довольно близка иудаизму и христианству.
Рассмотрим эту цитату из «Столкновения Цивилизаций», чтобы понять, как выглядит подобная путаница, приводящая к демонизации ислама:
"Американские лидеры утверждают, что мусульмане-террористы, вовлеченные в квази-войну, составляют меньшинство по сравнению с умеренным большинством. Возможно, так и есть, но доказательств этому заявлению недостаточно. В мусульманских странах молчаливо одобряют любые акты насилия, направленные против Запада. Мусульманские правительства, даже бункерные, дружественные Западу и зависимые от него, поразительно сдержанны, когда дело доходит до осуждения террористических актов против Запада. С другой стороны, европейские правительства и народы широко поддерживают и редко критикуют те шаги, которые предпринимают США в отношении мусульманских противников, что удивительным образом контрастирует с энергичным сопротивлением, которое они во время “холодной войны” оказывали действиям американцев, направленным против Советского Союза и коммунизма. В цивилизационных конфликтах, в отличие от идеологических, родич стоит плечом к плечу с родичем.
Основная проблема Запада — вовсе не исламский фундаментализм. Это — ислам, иная цивилизация, народы которой убеждены в превосходстве своей культуры, и которых терзает мысль о неполноценности их могущества. Для ислама проблема — вовсе не ЦРУ и не министерство обороны США. Это — Запад, иная цивилизация, народы которой убеждены во всемирном, универсалистском характере своей культуры и которые верят, что их превосходящая прочих, пусть и клонящаяся к упадку мощь возлагает на них обязательство распространять свою культуру по всему миру. Вот главные компоненты того топлива, которое подпитывает огонь конфликта между исламом и Западом."
Хантингтон
будто бы «забывает» о том, что в начале
книги указывал, что пишет именно о
культурах. Он выступает не против
исламских политиков, или исламских
фанатиков, которые представляют угрозу
его стране. Он видит угрозу во всех
мусульманах. И при этом, ссылаясь на
историю, даже не упоминает об общих
корнях христианства и ислама.
Кроме того, на протяжении всей книги он выставляет Исламскую цивилизацию как одну из противоположностей Западной, а индивидуализм считает именно западной особенностью. Но он не упоминает о том, что начало распространения ислама было очень индивидуалистическим — самые разные люди отказались от традиций своих племен, от норм, принятых в их обществе, объединились со своими единомышленниками и создали Первый Халифат. Подданных Пророка Мухаммеда объединяла только общая религия, общие убеждения, которые они выбрали себе сами. Их национальная идентичность была основана на их взглядах, а не на их происхождении. По-моему, это очень радикальная идея даже для нашего времени, не говоря уже о VII веке.
Так почему современные мусульмане не могут быть индивидуалистами, если первые мусульмане были большими индивидуалистами, чем многие современные христиане? И почему ислам противоречит «западным ценностям»?
Но даже если бы это было невозможно, и все мусульмане отказались бы принимать западные ценности... что бы это изменило? Разве это должно было бы изменить отношение западных индивидуалистов - ведь в индивидуалистическом обществе ценят человека, и его действия, а не его мысли и не то, какие традиции он соблюдает, верно?
По мнению Хантингтона, вероятно, нет.
Вот цитаты из раздела «Возрождение Запада?», касающиеся положения мусульман.«Западной культуре бросают вызов и группы внутри западных обществ. Один из них исходит от тех иммигрантов из других цивилизаций, кто отказывается ассимилироваться и продолжает оставаться верен духовным ценностям, обычаям и культуре своих родных стран и передает их из поколения в поколение. Данный феномен наиболее заметен среди мусульман в Европе, где они, однако, составляют небольшое меньшинство. В меньшей степени он также проявляется в США у латиноамериканцев, которые являются значительным меньшинством. Если в этом случае не произойдет ассимиляции, то США превратятся в расколотую страну, обладающую всеми потенциальными возможностями для внутренних раздоров, влекущих за собой разобщение. В Европе западная цивилизация также может быть расшатана ослаблением своего центрального компонента, христианства».
Подождите, мистер Хантингтон, вы заявляете, что цените индивидуализм, но при этом считаете чем-то негативным возможность человека не разделять религиозные и культурные позиции большинства? За что вы боретесь — за права христиан как религиозной группы, или за права каждого конкретного человека, вне зависимости от его религиозных и культурных воззрений? Как вы можете заявлять, что цените каждую отдельную личность, и при этом требовать от всех ассимиляции?
Вы пишете, что:«США оказались перед более непосредственным и опасным вызовом. Исторически американская национальная идентичность определялась в культурном отношении традициями западной цивилизации, а политически – принципами “американского идеала”, с которыми согласно подавляющее большинство американцев: свобода, демократия, индивидуализм, равенство перед законом, конституционализм, частная собственность».
Но разве вы, мистер Хантингтон, выступая за ассимиляцию, не боретесь против свободы, индивидуализма и равенства перед законом (вне зависимости от культурной принадлежности?). Вы не говорите о конкретных преступлениях, совершенных конкретными мусульманами. Вы говорите обо всей исламской культуре. Так кто после этого не ценит «западные ценности»?
Жаль, что я не могу задать ему эти вопросы.
2) МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМ И ПРАВА МЕНЬШИНСТВ.
Отношение к правам меньшинств и к мультикультурализму у Хантингтона не менее странное, чем отношение к правам мусульман.
Продолжим анализ главы «Запад, цивилизации и Цивилизация» (точнее, ее раздела: «Возрождение Запада?»):
Кроме того, на протяжении всей книги он выставляет Исламскую цивилизацию как одну из противоположностей Западной, а индивидуализм считает именно западной особенностью. Но он не упоминает о том, что начало распространения ислама было очень индивидуалистическим — самые разные люди отказались от традиций своих племен, от норм, принятых в их обществе, объединились со своими единомышленниками и создали Первый Халифат. Подданных Пророка Мухаммеда объединяла только общая религия, общие убеждения, которые они выбрали себе сами. Их национальная идентичность была основана на их взглядах, а не на их происхождении. По-моему, это очень радикальная идея даже для нашего времени, не говоря уже о VII веке.
Так почему современные мусульмане не могут быть индивидуалистами, если первые мусульмане были большими индивидуалистами, чем многие современные христиане? И почему ислам противоречит «западным ценностям»?
Но даже если бы это было невозможно, и все мусульмане отказались бы принимать западные ценности... что бы это изменило? Разве это должно было бы изменить отношение западных индивидуалистов - ведь в индивидуалистическом обществе ценят человека, и его действия, а не его мысли и не то, какие традиции он соблюдает, верно?
По мнению Хантингтона, вероятно, нет.
Вот цитаты из раздела «Возрождение Запада?», касающиеся положения мусульман.«Западной культуре бросают вызов и группы внутри западных обществ. Один из них исходит от тех иммигрантов из других цивилизаций, кто отказывается ассимилироваться и продолжает оставаться верен духовным ценностям, обычаям и культуре своих родных стран и передает их из поколения в поколение. Данный феномен наиболее заметен среди мусульман в Европе, где они, однако, составляют небольшое меньшинство. В меньшей степени он также проявляется в США у латиноамериканцев, которые являются значительным меньшинством. Если в этом случае не произойдет ассимиляции, то США превратятся в расколотую страну, обладающую всеми потенциальными возможностями для внутренних раздоров, влекущих за собой разобщение. В Европе западная цивилизация также может быть расшатана ослаблением своего центрального компонента, христианства».
Подождите, мистер Хантингтон, вы заявляете, что цените индивидуализм, но при этом считаете чем-то негативным возможность человека не разделять религиозные и культурные позиции большинства? За что вы боретесь — за права христиан как религиозной группы, или за права каждого конкретного человека, вне зависимости от его религиозных и культурных воззрений? Как вы можете заявлять, что цените каждую отдельную личность, и при этом требовать от всех ассимиляции?
Вы пишете, что:«США оказались перед более непосредственным и опасным вызовом. Исторически американская национальная идентичность определялась в культурном отношении традициями западной цивилизации, а политически – принципами “американского идеала”, с которыми согласно подавляющее большинство американцев: свобода, демократия, индивидуализм, равенство перед законом, конституционализм, частная собственность».
Но разве вы, мистер Хантингтон, выступая за ассимиляцию, не боретесь против свободы, индивидуализма и равенства перед законом (вне зависимости от культурной принадлежности?). Вы не говорите о конкретных преступлениях, совершенных конкретными мусульманами. Вы говорите обо всей исламской культуре. Так кто после этого не ценит «западные ценности»?
Жаль, что я не могу задать ему эти вопросы.
2) МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМ И ПРАВА МЕНЬШИНСТВ.
Отношение к правам меньшинств и к мультикультурализму у Хантингтона не менее странное, чем отношение к правам мусульман.
Продолжим анализ главы «Запад, цивилизации и Цивилизация» (точнее, ее раздела: «Возрождение Запада?»):
«Тенденция к мультикультурности
проявилась также в ряде законов, которые
были приняты после актов о гражданских
правах в 1960-х годах, и в 1990-х годах
администрация Клинтона провозгласила
поощрение многообразия культур одной
из своих целей. Полная противоположность
прошлому! Отцы-основатели понимали
разнообразие как реальность и как
проблему: отсюда и национальный девиз, е
pluribus unum, выбранный комитетом Континентального
конгресса, состоявшим из Бенджамина
Франклина, Томаса Джефферсона и Джона
Адамса. Позже политические лидеры,
которые также испытывали опасения в
отношении расового, группового,
этнического, экономического и культурного
многообразия (каковое фактически и
вызвало крупнейшую войну века между
1815-м и 1914 годами), отозвались на призыв
“объединиться” и сделали своей важнейшей
обязанностью сохранение национального
единства. “Абсолютно надежный способ
привести эту нацию к гибели –
воспрепятствовать всякой возможности
ее существования как нации вообще, –
предостерегал Теодор Рузвельт, – и он
состоит в том, чтобы позволить ей
превратиться в клубок вздорящих
народов”8.
Но в 1990-х годах лидеры Соединенных Штатов
не только создали такую возможность,
но и с настойчивостью утверждали идею
многообразия нации, которой они
управляют».
Почему, по мнению Хантингтона, нельзя создать национальное единство, основываясь на том, чтобы дать каждому жителю США право верить в то, во что он хочет верить, и жить так, как он хочет (пока он не мешает жить другим)? Для того, чтобы защитить граждан от нарушения гражданских прав, не обязательно подавлять культуру меньшинств — достаточно просто содержать нормальную полицию и расследовать преступления. Более того, подавление культуры граждан является нарушением их гражданских прав. А если государство хочет сгладить проблемы, которые возникают из-за культурного непонимания, оно должно следить за соблюдением закона, а не позволять представителям власти нарушать закон.
Читаем дальше:
Почему, по мнению Хантингтона, нельзя создать национальное единство, основываясь на том, чтобы дать каждому жителю США право верить в то, во что он хочет верить, и жить так, как он хочет (пока он не мешает жить другим)? Для того, чтобы защитить граждан от нарушения гражданских прав, не обязательно подавлять культуру меньшинств — достаточно просто содержать нормальную полицию и расследовать преступления. Более того, подавление культуры граждан является нарушением их гражданских прав. А если государство хочет сгладить проблемы, которые возникают из-за культурного непонимания, оно должно следить за соблюдением закона, а не позволять представителям власти нарушать закон.
Читаем дальше:
«Руководители других
стран, как мы видели, иногда предпринимали
попытки отречься от культурного наследия
и изменить идентичность своей страны,
перенеся ее из одной [c.503]цивилизации
на другую. До сих пор ни в одном случае
успеха не наблюдалось, вместо этого
получались шизофренически разорванные
страны. Американские мультикультуралисты
сходным образом отказываются от
культурного наследия своей страны. Но
вместо попытки идентифицировать США с
другой цивилизацией они желают создать
страну из множества цивилизаций, иначе
говоря, страну, не принадлежащую ни к
какой цивилизации и лишенную культурного
ядра. История показывает, что ни одна
страна, так составленная, не просуществует
достаточно долго как связное общество.
Полицивилизационные Соединенные Штаты
Америки не будут Соединенными Штатами;
это будут Объединенные Нации»
США появилась как страна иммигрантов, выходцев из самых разных культур, и именно в этом ее уникальность. Мультикультурализм всегда был частью США, без него США не были бы США. Да, ислам - относительно новая для Америки религия. Но в США всегда были культурные противоречия: с момента возникновения Америки там жили не только англосаксы - там были представители самых разных народов. Но теперь потомки всех этих людей считаются американцами — они считаются частью американской культуры. И именно благодаря всем им американская культура является такой, какой она есть сейчас. И именно эта американская культура, в ее нынешнем виде, повлияла на Европейскую цивилизацию.
Если Америка смогла принять бывших рабов, почему бы ей не принять новых иммигрантов?
Для того, чтобы американская культура оставалась американской, даже не нужна полная ассимиляция мигрантов, потому что сейчас в США нет единой культуры. Чернокожие американцы отличаются от американских евреев, а американские евреи отличаются от американских англосаксов.
В США между разными этническими и национальными группами до сих пор существует конфликт интересов, и он возникает не из-за излишнего коллективизма, а из-за того, что люди пытаются добиться для себя и для людей, похожих на себя, тех прав, которые гарантированы Конституцией для всех, но пока есть только у привилегированных граждан.
Американское общество, как и любое другое, не лишено предрассудков. В США, как и в любой другой стране, всегда были дискриминированные группы. Но в отличие от граждан многих других стран, маргинализированные граждане США понимали, что они должны иметь равные права, несмотря на то, что большинство их не принимает.
Поэтому следующее заявление Хантингтона особенно странно.
США появилась как страна иммигрантов, выходцев из самых разных культур, и именно в этом ее уникальность. Мультикультурализм всегда был частью США, без него США не были бы США. Да, ислам - относительно новая для Америки религия. Но в США всегда были культурные противоречия: с момента возникновения Америки там жили не только англосаксы - там были представители самых разных народов. Но теперь потомки всех этих людей считаются американцами — они считаются частью американской культуры. И именно благодаря всем им американская культура является такой, какой она есть сейчас. И именно эта американская культура, в ее нынешнем виде, повлияла на Европейскую цивилизацию.
Если Америка смогла принять бывших рабов, почему бы ей не принять новых иммигрантов?
Для того, чтобы американская культура оставалась американской, даже не нужна полная ассимиляция мигрантов, потому что сейчас в США нет единой культуры. Чернокожие американцы отличаются от американских евреев, а американские евреи отличаются от американских англосаксов.
В США между разными этническими и национальными группами до сих пор существует конфликт интересов, и он возникает не из-за излишнего коллективизма, а из-за того, что люди пытаются добиться для себя и для людей, похожих на себя, тех прав, которые гарантированы Конституцией для всех, но пока есть только у привилегированных граждан.
Американское общество, как и любое другое, не лишено предрассудков. В США, как и в любой другой стране, всегда были дискриминированные группы. Но в отличие от граждан многих других стран, маргинализированные граждане США понимали, что они должны иметь равные права, несмотря на то, что большинство их не принимает.
Поэтому следующее заявление Хантингтона особенно странно.
«Мультикультуралисты
также бросают вызов стержневому элементу
“американского идеала”, заменяя права
личностей правами групп, определенных
в значительной мере в терминах расы,
этнической принадлежности, пола и
сексуальной ориентации. Как сказал в
1940-х годах Гуннар Мурдал, подтверждая
замечания иностранных наблюдателей,
начиная с Гектора Сент-Джона де Кревекера
и Алексиса де Токвиля, идеал служил
“цементом в здании этой великой и
несравнимой ни с кем нации”. “Такова
наша судьба, – соглашался Ричард
Хофштадер, – не иметь идеологии, но быть
ею”9.
Тогда что происходит с США, если от этой
идеологии отказывается значительная
часть ее граждан?».
Разве не идея о том, что «все граждане США (вне зависимости от их национальности, расы, пола, сексуальной ориентации, гендерной идентичности, наличия или отсутствия инвалидности и других различий) должны иметь равные права», является одной из главных американских идей? Разве не об этом сказано в Конституции и в Билле о Правах?
Тогда почему люди, принадлежащие к дискриминируемым группам, противоречат «американским ценностям», когда они объединяются и борются за равные права для представителей своей группы? Потому что они объединяются? Но разве американский индивидуализм означает, что люди должны отказаться от всех своих коллективистских склонностей, от какого-либо чувства общности, которое свойственно большинству людей? Более того, само понятие «американская идентичность» или даже «западная цивилизация» обозначает, что те, кто его используют, не отрицают коллективизм полностью.
Тогда в чем проблема? В том, что, скажем, чернокожие люди посмели говорить о правах черных? Знаете, о каких правах они говорят? О тех самых правах, которые уже есть у белых! Они не говорят о каких-то особых «правах группы», они говорят о том, что у них должны быть обычные гражданские права! То же самое касается ЛГБТ-людей, инвалидов, женщин, мигрантов, молодежи... они борются не за особые «права группы». Они борются за доступ к тем правам, которые исторически были у американских белых гетеросексуальных мужчин. То есть, они борются за то, чтобы их не лишали прав просто из-за того, что они принадлежат к «менее правильной» группе. Поэтому, когда мистер Хантингтон заявляет, что эта борьба противоречит «стержневому элементу «американского идеала»», он тем самым показывает, что не понимает суть этого идеала.
Он показывает себя самым дремучим коллективистом (в худшем смысле этого слова). Он фактически заявляет, что цвет кожи, сексуальная ориентация, первичные и вторичные половые признаки, и другие биологические особенности определяют человека. В этом абзаце он сам ставит права группы — права белых гетеросексуальных цисгендерных мужчин — выше прав личности. Он сводит все особенности людей, все личностные качества к происхождению и маловажным биологическим признакам. Разве не эту ошибку допускали самые опасные (и крайне коллективистские) ультра-левые и ультра-правые движения?
3) ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ПРАВА ГРАЖАН.
Еще одна часть раздела «Возрождение Запада?» рассеивает все сомнения о том, что Хантингтон не является индивидуалистом.
Вот эта цитата:
«Куда более важными, чем экономика и демография, являются проблемы падения нравов, культурного суицида и политической разобщенности на Западе. Среди наиболее часто отмечаемых проявлений морального упадка: [c.500]
Разве не идея о том, что «все граждане США (вне зависимости от их национальности, расы, пола, сексуальной ориентации, гендерной идентичности, наличия или отсутствия инвалидности и других различий) должны иметь равные права», является одной из главных американских идей? Разве не об этом сказано в Конституции и в Билле о Правах?
Тогда почему люди, принадлежащие к дискриминируемым группам, противоречат «американским ценностям», когда они объединяются и борются за равные права для представителей своей группы? Потому что они объединяются? Но разве американский индивидуализм означает, что люди должны отказаться от всех своих коллективистских склонностей, от какого-либо чувства общности, которое свойственно большинству людей? Более того, само понятие «американская идентичность» или даже «западная цивилизация» обозначает, что те, кто его используют, не отрицают коллективизм полностью.
Тогда в чем проблема? В том, что, скажем, чернокожие люди посмели говорить о правах черных? Знаете, о каких правах они говорят? О тех самых правах, которые уже есть у белых! Они не говорят о каких-то особых «правах группы», они говорят о том, что у них должны быть обычные гражданские права! То же самое касается ЛГБТ-людей, инвалидов, женщин, мигрантов, молодежи... они борются не за особые «права группы». Они борются за доступ к тем правам, которые исторически были у американских белых гетеросексуальных мужчин. То есть, они борются за то, чтобы их не лишали прав просто из-за того, что они принадлежат к «менее правильной» группе. Поэтому, когда мистер Хантингтон заявляет, что эта борьба противоречит «стержневому элементу «американского идеала»», он тем самым показывает, что не понимает суть этого идеала.
Он показывает себя самым дремучим коллективистом (в худшем смысле этого слова). Он фактически заявляет, что цвет кожи, сексуальная ориентация, первичные и вторичные половые признаки, и другие биологические особенности определяют человека. В этом абзаце он сам ставит права группы — права белых гетеросексуальных цисгендерных мужчин — выше прав личности. Он сводит все особенности людей, все личностные качества к происхождению и маловажным биологическим признакам. Разве не эту ошибку допускали самые опасные (и крайне коллективистские) ультра-левые и ультра-правые движения?
3) ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ПРАВА ГРАЖАН.
Еще одна часть раздела «Возрождение Запада?» рассеивает все сомнения о том, что Хантингтон не является индивидуалистом.
Вот эта цитата:
«Куда более важными, чем экономика и демография, являются проблемы падения нравов, культурного суицида и политической разобщенности на Западе. Среди наиболее часто отмечаемых проявлений морального упадка: [c.500]
1. Рост
антисоциального поведения –
преступность, употребление наркотиков
и насилие вообще;
2. Распад
семьи, включая возросший процент
разводов, незаконнорожденных детей,
подростковой беременности и неполных
семей;
3. По крайней
мере в США, упадок в “общественном
капитале”, то есть сокращение членства
в добровольных объединениях и снижение
межличностного доверия, связанное с
подобным членством;
4. Общее
ослабление “рабочей этики” и рост
культа персональных привилегий;
5. Падение
интереса к образованию и к интеллектуальной
деятельности, проявляющееся в США в
более низких уровнях научной работы.
|
Будущее процветание Запада
и его влияние на другие страны зависят
в значительной мере от успешного
преодоления этих тенденций, которые,
разумеется, дают повод к притязаниям
мусульман и азиатов на моральное
превосходство»
Давайте подробнее рассмотрим тенденции, которые так критикует Хантингтон.
1) «Рост антисоциального поведения – преступность, употребление наркотиков и насилие вообще;»Преступность и насилие – это плохо, но довольно странно писать «преступность, употребление наркотиков и насилие вообще». Употребление наркотиков обычно крайне вредно и нежелательно (если это не необходимые медицинские препараты). Но в отличие от насилия и преступлений, которые вредят другим всегда, употребление наркотиков может не вредить окружающим. Если человек находится во вменяемом состоянии после приема наркотиков (как чаще всего и бывает), он не опасен. Тогда почему фразу о наркотиках надо заканчивать словами «и насилием вообще», и причем здесь «антисоциальное поведение»? Разве у человека нет права распоряжаться своим телом?
Если же человек намеренно вредит себе, то проблема, вероятно, заключается в низком уровне жизни или в психических болезнях этого человека — и это личные проблемы человека, а не «антисоциальное поведение».
У человека должна быть возможность решить эти проблемы. Ему не надо, чтобы его винили в том, что существование его проблем вредит какому-то абстрактному обществу (особенно если человек пока еще никому не навредил из-за своей зависимости). В индивидуалистической культуре люди не должны стыдить друг друга за личные проблемы. Кроме того, подобный стыд только мешает людям бороться с зависимостями.
Давайте подробнее рассмотрим тенденции, которые так критикует Хантингтон.
1) «Рост антисоциального поведения – преступность, употребление наркотиков и насилие вообще;»Преступность и насилие – это плохо, но довольно странно писать «преступность, употребление наркотиков и насилие вообще». Употребление наркотиков обычно крайне вредно и нежелательно (если это не необходимые медицинские препараты). Но в отличие от насилия и преступлений, которые вредят другим всегда, употребление наркотиков может не вредить окружающим. Если человек находится во вменяемом состоянии после приема наркотиков (как чаще всего и бывает), он не опасен. Тогда почему фразу о наркотиках надо заканчивать словами «и насилием вообще», и причем здесь «антисоциальное поведение»? Разве у человека нет права распоряжаться своим телом?
Если же человек намеренно вредит себе, то проблема, вероятно, заключается в низком уровне жизни или в психических болезнях этого человека — и это личные проблемы человека, а не «антисоциальное поведение».
У человека должна быть возможность решить эти проблемы. Ему не надо, чтобы его винили в том, что существование его проблем вредит какому-то абстрактному обществу (особенно если человек пока еще никому не навредил из-за своей зависимости). В индивидуалистической культуре люди не должны стыдить друг друга за личные проблемы. Кроме того, подобный стыд только мешает людям бороться с зависимостями.
2) Распад
семьи, включая возросший процент
разводов, незаконнорожденных детей,
подростковой беременности и неполных
семей;
Так, а вот
тут прямо «бинго».
Отрицание права подростков на то, чтобы распоряжаться своим телом (хотя проблема вообще не в подростках и не в беременности, а в недостатке секс-просвета и финансовой беспомощности) — чуть ли не самое безобидное из перечисленного.
По мнению автора, люди должны страдать, живя в несчастливой, но «полной» семье, не подавая на развод? Или в прогрессивном обществе у всех должен быть дар предвидения и телепатии, чтобы они могли сразу выбрать правильного супруга?
По-моему, большое количество разводов указывает как раз на нежелание людей вести низкий уровень жизни, на нежелание жертвовать собой ради абстрактных «моральных» идеалов.
А наличие незаконнорожденных детей и неполных семей вообще не считаю чем-то плохим. Почему детям должно быть плохо из-за того, что их родители не расписались в ЗАГСе? И что плохого в неполной семье, если эта семья является благополучной и может себя обеспечивать?
Действительно ли автор выступает за индивидуальные права людей, или он борется за коллективистские и абстрактные «моральные» условности?
Если автор борется за индивидуальные права, то я вообще не могу понять ход его рассуждений, а если он борется за традиционные ценности (в которых традиции ставятся выше прав отдельных личностей), то я не могу понять, почему он называет себя сторонником индивидуализма?
Отрицание права подростков на то, чтобы распоряжаться своим телом (хотя проблема вообще не в подростках и не в беременности, а в недостатке секс-просвета и финансовой беспомощности) — чуть ли не самое безобидное из перечисленного.
По мнению автора, люди должны страдать, живя в несчастливой, но «полной» семье, не подавая на развод? Или в прогрессивном обществе у всех должен быть дар предвидения и телепатии, чтобы они могли сразу выбрать правильного супруга?
По-моему, большое количество разводов указывает как раз на нежелание людей вести низкий уровень жизни, на нежелание жертвовать собой ради абстрактных «моральных» идеалов.
А наличие незаконнорожденных детей и неполных семей вообще не считаю чем-то плохим. Почему детям должно быть плохо из-за того, что их родители не расписались в ЗАГСе? И что плохого в неполной семье, если эта семья является благополучной и может себя обеспечивать?
Действительно ли автор выступает за индивидуальные права людей, или он борется за коллективистские и абстрактные «моральные» условности?
Если автор борется за индивидуальные права, то я вообще не могу понять ход его рассуждений, а если он борется за традиционные ценности (в которых традиции ставятся выше прав отдельных личностей), то я не могу понять, почему он называет себя сторонником индивидуализма?
3) «По крайней мере в США, упадок в “общественном капитале”, то есть сокращение членства в добровольных объединениях и снижение межличностного доверия, связанное с подобным членством;»
Вот этот пункт уже крайне коллективистский. Подобная пропаганда необходимости «добровольно-принудительных» действий напоминает скорее советскую культуру и разные советские и постсоветские практики, вроде добровольно-принудительных субботников в школах и добровольно-принудительных мероприятий для служащих госучреждений.
С индивидуализмом в нем нет ничего общего.
4) «Общее ослабление “рабочей этики” и рост культа персональных привилегий»Не могу понять, как стыд за свои привилегии сочетается с индивидуализмом? (Конечно, индивидуалист может стыдиться привилегий, но не из-за того, что он индивидуалист, а из-за других своих личностных особенностей).
Но самое абсурдное заключается в том, что в этом же разделе Хантингтон критиковал меньшинства, которые борются за свои права — то есть за то, чтобы те привилегии, которые сейчас доступны немногим, стали доступными всем (и тем самым перестали быть привилегиями). А теперь он критикует «культ персональных привилегий». Думаю, ему уже стоит определиться, какую позицию он разделяет относительно привилегий. (И, учитывая то, на что я указывала в двух предыдущих разделах, начать с себя и проверить собственные привилегии, прежде чем критиковать за «культ привилегий» других).
5) «Падение интереса к образованию и к интеллектуальной деятельности, проявляющееся в США в более низких уровнях научной работы»Мне снова захотелось задать автору несколько вопросов.
Почему, мистер Хантингтон, вы оцениваете значительность интересов конкретных личностей, основываясь на том, насколько эти интересы ПОЛЕЗНЫ ДЛЯ ОБЩЕСТВА? Почему люди не могут интересоваться тем, чем они хотят, просто ради себя, просто потому, что их жизнь и их интересы принадлежат им?
Почему вы относите «ненаучные» интересы людей к признакам «культурного суицида» и «падению нравов»? О какой культуре вы говорите? О западной индивидуалистической культуре? Тогда ваши рассуждения и то будут ближе к культурному суициду.
И о каких «нравах» идет речь?
Конечно, научные достижения важны для цивилизации, и мне понятна озабоченность Хантингтона, потому что его волнует будущее Запада.
Но я считаю, что он сильно преувеличивает, и никакого серьезного «интеллектуального упадка» на Западе нет. Не уверена, что в России 90-х, а также в Ближневосточных и Азиатских странах 90-х интерес к образованию был намного выше. Так что в этом отношении не-западным цивилизациям нет причины заявлять о превосходстве перед США (и Западной Европой).
Итак, рассмотрев эти пункты, становится понятно, что однозначно плохим является только часть первого пункта, и, возможно, четвертый и пятый (если бы они были правдивыми). При этом, если рассматривать их с позиции индивидуализма, сторонником которой по его собственным словам является автор книги, становится понятно, что однозначно плохой только первый пункт, потому что вещи, описанные в нем, могут причинить вред другим людям.
В остальных пунктах описываются либо нейтральные, либо даже положительные (как в пункте два) явления.
Самый «отрицательный» пункт касается высокого уровня насилия и преступности... но разве в Ближневосточных странах, в Азии и на постсоветском пространстве 90-х годов уровень преступности был ниже?
Получается, что необоснованны абсолютно все опасения автора об «упадке Западной цивилизации». В этих опасениях можно увидеть гораздо больше склонности к бессмысленному консерватизму и непринятию (любых) перемен, чем озабоченности реальными проблемами. Хантингтону сложно увидеть, что именно представляет угрозу для современного американского общества. Он готов видеть угрозу даже в положительных переменах. И это довольно странно, потому что внешнеполитические угрозы он обычно оценивает более рациональным образом.
***
ВЫВОД.
Несмотря на то, что в книге Самюэля Хантингтона «Столкновение цивилизаций» есть полезные и логичные идеи, в ней очень много стереотипов. Большая часть этих стереотипов связана с непринятием происходящих в мире перемен, и с непониманием проблем меньшинств. Кроме того, несмотря на то, что в начале книги все выглядит так, словно автор пытается провести бесстрастный и рациональный анализ, на протяжении всей книги он не скрывает своей симпатии к Западной цивилизации. Он не просто анализирует происходящие в мире перемены — он пишет о том, что надо делать для того, чтобы эти перемены были выгодны США (иногда — очень явно, иногда так, что этого бы не заметили люди, у которых нет опыта чтения политической литературы). И я могу его понять. Нет ничего плохого в том, что человек защищает какую-то страну или какую-то группу людей. Мне самой Западная цивилизация ближе любой другой.
Неприятно то, что Хантингтон, похоже, считает, что Западная цивилизация действительно ЛУЧШЕ других цивилизаций. Потому что я не думаю, что здесь допустимы понятия «хуже» и «лучше». Цивилизации существуют для людей, а не люди для цивилизаций, а многие люди не смогли бы выжить в Западной цивилизации, им она не близка, и с объективной точки зрения эти люди ничем не хуже меня или Хантингтона. То, что нам ближе Запад, не делает Запад лучше.
То же самое касается конкретных «западных ценностей», например, индивидуализма. Мне самой индивидуализм гораздо ближе, чем коллективизм, но я не считаю коллективизм злом. Как я уже писала раньше, я считаю, что коллективизм свойственен большинству людей, и у этих людей должно быть право оставаться коллективистами, пока их коллективизм не вредит окружающим. Да и в ситуациях, когда действия, основанные на коллективизме, могут стать угрозой, проблема в конкретных действиях (например, в навязывании коллективизма), а не в самой идеологии.
Несмотря на понимание субъективности своей индивидуалистской позиции, в этой статье я решила выступить как сторонник индивидуализма, и провела анализ с наиболее понятной и простой для меня позиции — с позиции индивидуалиста. Мне казалось, что такой анализ Хантингтон смог бы понять.
Но, как оказалось, несмотря на то, что Хантингтон отстаивает индивидуализм, его самого крайне сложно было бы назвать индивидуалистом.
Думаю, наша культура — вся культура, в том числе американская — настолько пропитана идеями превосходства одной группы над другой, и идеями о том, что люди должны быть «полезными для общества», что даже сторонники индивидуализма принимают эти идеи. Люди редко могут избавиться от стереотипов, навязанных культурой, и поэтому в повестке представителей многих движений есть идеи, которых у представителей этих движений не должно быть в принципе.
Хантингтон — яркий пример представителя «западной цивилизации», который выступает за «Западный индивидуализм», на самом деле его отрицая. Поэтому надо быть очень осторожными, изучая работы тех или иных идеологов. Надо отделять мнение авторов от самой идеологии. Возможно, это даже более важный вывод из «Столкновения цивилизаций», чем сама идея столкновения цивилизаций.
