Источник: Everyday Feminism
Два студента возвращаются в кампус после того, как они стали свидетелями насилия.
Один_а из них был_а ранен_а в физическом, буквальном смысле этого слова. Для того, чтобы продолжить занятия, он_а попросил_а о дополнительном пространстве рядом со столом, чтобы он_а мог_ла полулежать, потому что долгое сидение усугубит е_е травму.
Как вы отнесетесь к этой просьбе? Поймете ли вы, что такая аккомодация нужна е_й для восстановления? Считаете ли вы, что преподаватели должны выполнить е_е просьбу?
А теперь представьте, что втор_ая студент_ка тоже был_а ранен_а – но е_е раны невидимы, потому что они психические.
Физически он_а невредим, но он_а потерял_а любимого человека, и это нанесло е_й травму. Некоторые воспоминания вызывают у не_е панические атаки, которые он_а явно не хотел_а бы снова испытать - особенно когда он_а пытается восстановиться и получить образование.
Так что он_а тоже обратил_ась за помощью к преподавателям. Он_а попросил_а их предупреждать е_е, прежде чем давать е_й материал, в котором упоминается о том типе насилия, из-за которого он_а лишил_ась близкого человека.
Как вы отнесетесь к такой просьбе?
То, что он_а просит, называется «предупреждением о содержании», которое также называется «триггер-предупреждением». И допустимость триггеров вызывает уйму вопросов.
Возможно, вы слышали об этих дебатах после того, как декан Чикагского университета отправил письмо новому студенту о том, чтобы тот не рассчитывал на предупреждение о триггерах.
Люди часто не уделяют должного внимания потребностям тех, кто страдает от хронических заболеваний, или у кого есть видимые физические инвалидности, и я не приуменьшаю важность этой проблемы.
Но когда речь заходит о людях без инвалидности, которые испытывают временные затруднения физического характера, и которым нужна помощь для восстановления, к их потребностям обычно относятся с пониманием. Люди редко спорят о том, можно ли ученику ходить с перебинтованной рукой, пользоваться в классе костылями или занимать дополнительное пространство у парты.
Разница между таким принятием и пониманием физических проблем, и распространенными стереотипами о триггерах показывает, как наше общество относится к психическим травмам и психическим заболеваниям.
Точно так же, как телу иногда нужно время, чтобы исцелиться после нанесенной физической травмы, разуму тоже иногда нужно время на то, чтобы пережить травму, и это так же естественно.
Вот почему существуют такие диагнозы, как Посттравматическое Стрессовое Расстройство (ПТСР). Смысл этого диагноза не в том, что с человеком, который страдает от пережитой травмы, «что-то не так», а в том, что совершенно естественно, что травмы могут влиять на психическое здоровье.
Но общество, похоже, этого не понимает. Люди вроде этого декана и его союзников считают, что бессмысленно и даже опасно предоставлять аккомодацию травмированным студентам.
Я пережила как изнасилование, так и насилие со стороны сексуальных партнеров, и мое восстановление является постоянным процессом.
Когда я читаю об изнасилованиях и о партнерском насилии, у меня не происходят панические атаки, но я начинаю паниковать, когда люди игнорируют чувства и потребности переживших насилие. То, что мне не нужны триггер-предупреждения, не означает, что я имею право критиковать тех, кому они нужны.
Я много работала с пережившими насилие, и если я что-то и узнала о восстановлении, так это то, что все восстанавливаются по-разному. Не существует универсального способа преодоления травмы.
Если же вы против использования триггеров, значит, вы точно считаете, что этот универсальный способ существует.
Так что давайте не будем ошибочно полагать, что речь идет только об использовании предупреждений в текстах. Речь о том, как люди относятся к психическим травмам и ментальному здоровью, потому что именно из-за этого отношения они отказываются писать триггеры.
1.МЫ РАССМАТРИВАЕМ ПСИХИЧЕСКИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ КАК СЛАБОСТЬ.
В большинстве кампусов есть группа людей, которая постоянно требует, чтобы ее защищали от травм. И мы не называем их слабаками – мы называем их спортсменами.
Можете быть уверены, что ваша университетская администрация не жалуется, что ей приходится «возиться» с звездой университетской спортивной команды, выдавая ей шлем и наколенники прежде, чем она травмируется.
Но когда пережившие потрясения хотят защитить свое психическое здоровье, получив предупреждение прежде чем столкнуться со сложной темой, люди не хотят относиться к их потребностям с пониманием.
Просто прочтите несколько последних комментариев к одной из статей Everyday Feminism о триггерах:
«Если эти люди настолько ранимые, что простое упоминание об их проблемах может спровоцировать травму, им точно не стоит заниматься академической деятельностью».
«Не могу поверить, что американское общество стало настолько уязвимым»
В разговорах о триггерах можно часто услышать нечто подобное. Противники тиггеров считают, что травмированные люди слабы, и что из-за своей слабости они «недостойны» того, чтобы находиться среди более удачливых студентов.
И это несмотря на то, что среди студентов есть много выживших. Они стараются учиться, как и все остальные, и, как и все, они полны решимости закончить обучение, несмотря на травму.
Некоторые студенты не смогу учиться, если не будут получать стипендию. Другим для того, чтобы получить высшее образование, надо работать на полную ставку. Черт, всем приходится как-то платить за обучение и проживание во время учебы, и не у всех есть родительский трастовый фонд, который помогает все оплатить, не влезая в долги.
Надеюсь, вы не будете обвинять человека в том, что у него есть финансовые проблемы, которых нет у вас. То же самое касается психических проблем – их надо как-то решать, и есть те, кому с трудом дается то, с чем у вас не возникает проблем.
Если вы не можете переносить некоторые темы, это не делает вас слабым. Более того, после пережитой травмы иногда надо прилагать усилие, чтобы вытерпеть простое упоминание об этой теме, даже если оно обозначено одним словом в предупреждении.
Лучший способ «нормально» переносить сложные темы – это жить очень благополучной жизнью без каких-либо травм. Но даже такая почти идеальная жизнь не делает вас «слабым».
2. МЫ СЧИТАЕМ, ЧТО СИЛЬНЫЕ ЛЮДИ ОБЯЗАНЫ СКРЫВАТЬ ЭМОЦИИ.
Люди могут по-разному исцеляться, и по-разному проявлять силу. Ничто не научило меня этому важному уроку так, как работа с пережившими насилие.
Например, когда я работала равным советником в кампании Community United Against Violence (CUAV), старейшей в США ЛГБТКИА+ организацией, которая борется с насилием, я встречала многих переживших насилие. Я встречала переживших насилие, которые по-разному реагируют на свою травму: например, переживших насилие, которым нужно было «встретиться» со своей травмой, переживших насилие, которым нужно было время на то, чтобы начать говорить о травме, и переживших насилие, которые очень эмоционально реагировали на любое упоминание о ней.
Ни один способ преодоления травмы не был «неправильным». Каждый из пострадавших всего лишь проходил свой путь восстановления.
Подумайте, каково это – внезапно взаимодействовать с травматичными темами в университетской аудитории, если до этого вы даже не подозревали, что можете с ними столкнуться.
Я одна из тех, кто считает, что мы должны уделять повышенное внимание таким вопросам, как сексуальное насилие, абьюз и угнетения. Поэтому я так много об этом пишу.
Так что моя поддержка использования триггеров не означает, что я избегаю тяжелых тем. Я просто считаю, что мы должны взаимодействовать с ними, признавая, какое негативное влияние они могут оказывать.
Если вы думаете, что мы должны относиться к эмоциональным темам с теми же эмоциями, с которыми мы относимся к решению математических задач, то вы просто настаиваете на том, чтобы реакция людей не соответствовала естественным эмоциям, которые они чувствуют, сталкиваясь с тяжелыми темами.
Нет ничего неправильного в признании того, что некоторые вещи являются болезненными. Но общество почему-то считает, что люди заслуживают ограничений и наказаний за подобную «ранимость».
Я слышала, как люди сравнивают переживших травму, которым нужны триггер-предупреждения, с ветеранами войны, аргументируя это тем, что ветераны не «ноют» из-за того, что общество задевает их чувства.
Но они игнорируют тот факт, что ветераны тоже страдают – что у них чаще бывает ПТСР и они чаще кончают жизнь самоубийством. Так что, если общество считает, что сильными могут быть только те, кто терпит боль без поддержки, ему точно надо изменить свое мнение.
3. МЫ СЧИТАЕМ СТРАДАНИЕ НОРМОЙ, А ИСЦЕЛЕНИЕ – ЗАВЫШЕННЫМ ТРЕБОВАНИЕМ.
Люди часто говорят, что пережившие травму, которым нужны триггер-предупреждения, должны «просто взглянуть в глаза реальности» и «научиться жить в реальном мире». Тем самым люди хотят сказать, что все переживают тяжелые ситуации, но «многие» из-за этого «не заморчиваются».
Очень грустно, что мы признаем, что в мире слишком много страданий, но при этом злимся на людей, которые не могут справляться с этим страданием незаметным для других способов.
Это отношение можно описать одной фразой: «у всех нас есть незаживающие травмы, поэтому что особенного в том, что они есть и у вас?»
Если вы используете злой юмор, чтобы говорить на болезненные темы, чтобы никто не знал, как они на вас влияют? Это круто, братан!
Вы раскалываетесь на части, но при этом никто не видит ваших слез? Отлично – главное, чтобы никто их не видел.
Но как ужасно, если вы вдруг признаете, что вам нужна помощь, прежде чем столкнуться с чем-то ретравматизирующим! Как вы только смеете об этом просить!
Один парень написал в комментариях Everyday Feminism, что после травли его часто мучили кошмары – но он избавился от них без всяких триггер-предупреждений, и поэтому не понимает, зачем они могут быть кому-то нужны.
Но он не мог контролировать свои сны, точно так же, как некоторые люди не могут контролировать свои дневные панические атаки – такие вещи вообще сложно контролировать.
Знаете ли вы, ЧТО значит испытывать панические атаки? Посмотрите видео Патрика Роуч, а после этого спросите себя, является ли попытка избежать подобного ужасающего опыта излишней ранимостью.
Никто не должен страдать от последствий травмы, не имея при этом доступа к поддержке, которая помогла бы е_й исцелиться. И то, что люди считают, что пережившие травму должны просто «заткнуться и терпеть», не делает страдание чем-то нормальным.
Нормально просить о помощи, когда она нужна. И если вам не надо просить о помощи, вы не должны мешать другим это делать.
4. МЫ ПРИДАЕМ ТРАВМЕ «ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ» ЗНАЧЕНИЯ.
Когда кто-то выступает против триггеров, он_а думает, что мы говорим о чем-то более значимом, чем о нескольких словах вначале текста.
Это цензура! Это ограничение свободы слова! Это угроза целому поколению! Это подрыв основ общества!
Прочтите это еще раз, и задумайтесь над тем, что это значит. Похоже, наше общество считает, что жертвы не должны считать себя жертвами. Если вы пережили тяжелое событие и оставили переживания позади – все в порядке, но если вы признаете и по-прежнему ощущаете проблему, это «портит» вас, и поэтому вам говорят, что вы не должны себя «виктимизировать».
Некоторые люди выступают против триггер-предупреждений не от того, что они выступают против выживших, а из-за того, что они пытаются сохранить академическую неприкосновенность. Они боятся, что если вначале текста будут стоять предупреждения о триггерах, студенты не будут целостно воспринимать весь материал, уделяя этим предупреждениям повышенное внимание, как будто эти выделенные темы характеризуют весь текст.
Это предположение понятно, если вы думаете, что травма настолько существенна, что она затрагивает всех и каждого, оттеняя остальные аспекты работы. В обществе принято, что жертва считается «неполноценной», а агрессор обязательно является монстром.
Но подобное мышление не только неверно - оно также подразумевает, что насилие является настолько необычным явлением, что упоминание о нем оттеняет что-либо еще. На самом деле насилие является неотъемлемой частью повседневной жизни, и возможность признать травму не означает невозможность обращать внимание на что-либо еще.
Я могу признавать травму, но при этом не считать, что она полностью определяет то, кем я являюсь. Точно также я могу признать, что определенные аспекты текста могут вызвать у читателя бурную эмоциональную реакцию, но при этом он сможет воспринимать другие аспекты текста.
Триггер-предупреждения – это всего лишь несколько слов для переживш_ей травму, возможно, единственное значимое для не_е предупреждение за весь академический курс.
Это не определяет ни курс, ни восприятие выжившего. И мы не должны быть настолько бесчувственны к жертвам, чтобы отказываться упоминать об их проблемах.
5. МЫ ДУМАЕМ, ЧТО СУЩЕСТВУЕТ ОДИН «ПРАВИЛЬНЫЙ» СПОСОБ ПРЕОДОЛЕНИЯ ТРАВМЫ.
Наше общество любит осуждать тех, кто действует нетипичным способом.
Люди узнают, что у кого-то другая культура, сексуальная жизнь или тип отношений? Сразу начинаются осуждения.
И эта неприятная привычка осуждения проявляется в дебатах о триггер-предупреждениях.
Удивительно, как при такой стигме по отношению к психотерапии люди моментально становятся сторонниками «терапии экспозиции», если речь заходит о триггер-предупреждениях.
Терапия экспозции включает в себя постепенное напоминание о вашей травме в безопасной, контролируемой среде под наблюдением специалиста. Это может «переучивать» ваш мозг, и помогать ему противостоять триггерам, не будучи повторно травмированным.
Но в рамках этой терапии людей не заставляют сталкиваться с триггерами без их согласия - и обычно кроме экспозиции используют другие методы преодоления, чтобы избежать повторной травматизации.
Попытки заставить человека с ПТСР сталкиваться с триггерами в неожиданный момент не являются терапией экспозции.
Кроме того, лично мне помогло выслушивание историй других выживших – именно благодаря им я могу читать истории, напоминающие мне о моей травме и не испытывать при этом панических атак. Но значит ли это, что я должна настаивать на том, что все пережившие травму должны возглавлять группы поддержки и вести консультации, рассказывая о том, что помогает им исцелиться? Черт, конечно же нет! Этот метод подходит далеко не всем, и это совершенно нормально.
То, что помогает одним людям, не помогает другим. И это факт. И ваше убеждение в том, что все должны преодолевать травму так, как ее преодолеваете вы, не делает вас экспертом. Это делает вас козлом.
Знаете, что происходит, когда люди считают способы лечения, которые помогают им, единственно стоящими и правильными?
Они осуждают тех, кто принимает лекарства, вместо того, чтобы заниматься йогой, или тех, кто ходит на терапию вместо того, чтобы молиться, или тех, кто плачет на публике, не пытаясь скрыть свои слезы.
Понимаете, в чем вся соль?
У всех людей свой набор потребностей, и поэтому все средства лечения и преодоления травм не являются универсальными. И всегда найдутся те, кому надо то, что не надо вам.
Здорово, если вы нашли действенный метод лечения травмы. Но вы избавите от проблем себя и других, если признаете, что другим людям могут помогать другие методы, и вы не должны их за это осуждать.
Возможно, триггер-предупреждения кажутся вам глупыми, потому что вам они не нужны. Значит, вам повезло, потому что тогда на вашу жизнь не может повлиять отсутствие триггер-предупреждения.
Поэтому вам стоит уйти из дискуссии, не мешая людям просить о том, что им нужно без страха быть осужденными обществом.
***
Вся эта ситуация показывает, что наше общество должно изменить свое отношение к эмоциональным потребностям, ментальному здоровью, и реакции на насилие и травму.
Считается, что мы должны скрывать травму, подавлять ее, двигаться вперед, не признавая и не осознавая то, как травма может на нас повлиять.
И мы можем многое сказать о нашей культуре, обращая внимание на то, какие аргументы используются для сохранения статус-кво.
«Добро пожаловать в реальный мир» - говорите вы тем, кто хочет просто получать предупреждение о столкновении с травмирующей темой.
И я тоже предлагаю вам посмотреть реальности в глаза. А реальность заключается в том, что травма по-разному влияет на разных людей.
Важно признавать свои болезненные чувства, и рассматривать тяжелые темы не только как источник для новых идей, а как причину глубоких эмоциональных реакций, признавая, как травматические события влияют на наше эмоциональное и психическое здоровье.
Триггер-предупреждения не помешают предотвратить столкновение с неприятной реальностью. Но они могут помочь некоторым людям с ней сталкиваться, и способствовать их исцелению.
______
Маиша Z. Джонсон является специалистом по цифровому контенту и одним из постоянных авторов Everyday Feminism. Вы можете найти в интернете ее работы по откровенному и интерсекциональному анализу поп-культуры. В прошлом Маиша работала Community United Against Violence (CUAV) - в старейшей в стране организации по борьбе с насилием по отношению к ЛГБТК, и в Fired Up!, программе California Coalition for Women Prisoners. С помощью собственного проекта Inkblot Arts, Маиша старается усилить голоса тех, кого обычно не слышат, используя ради этого творчество и цифровые технологии. Вы можете найти лайкнуть ее страницу на Facebook и найти ее на Twitter @mzjwords.
 |
| Персона сидит на скамейке и держит чашку с кофе. Она выглядит обеспокоенной |
Два студента возвращаются в кампус после того, как они стали свидетелями насилия.
Один_а из них был_а ранен_а в физическом, буквальном смысле этого слова. Для того, чтобы продолжить занятия, он_а попросил_а о дополнительном пространстве рядом со столом, чтобы он_а мог_ла полулежать, потому что долгое сидение усугубит е_е травму.
Как вы отнесетесь к этой просьбе? Поймете ли вы, что такая аккомодация нужна е_й для восстановления? Считаете ли вы, что преподаватели должны выполнить е_е просьбу?
А теперь представьте, что втор_ая студент_ка тоже был_а ранен_а – но е_е раны невидимы, потому что они психические.
Физически он_а невредим, но он_а потерял_а любимого человека, и это нанесло е_й травму. Некоторые воспоминания вызывают у не_е панические атаки, которые он_а явно не хотел_а бы снова испытать - особенно когда он_а пытается восстановиться и получить образование.
Так что он_а тоже обратил_ась за помощью к преподавателям. Он_а попросил_а их предупреждать е_е, прежде чем давать е_й материал, в котором упоминается о том типе насилия, из-за которого он_а лишил_ась близкого человека.
Как вы отнесетесь к такой просьбе?
То, что он_а просит, называется «предупреждением о содержании», которое также называется «триггер-предупреждением». И допустимость триггеров вызывает уйму вопросов.
Возможно, вы слышали об этих дебатах после того, как декан Чикагского университета отправил письмо новому студенту о том, чтобы тот не рассчитывал на предупреждение о триггерах.
Люди часто не уделяют должного внимания потребностям тех, кто страдает от хронических заболеваний, или у кого есть видимые физические инвалидности, и я не приуменьшаю важность этой проблемы.
Но когда речь заходит о людях без инвалидности, которые испытывают временные затруднения физического характера, и которым нужна помощь для восстановления, к их потребностям обычно относятся с пониманием. Люди редко спорят о том, можно ли ученику ходить с перебинтованной рукой, пользоваться в классе костылями или занимать дополнительное пространство у парты.
Разница между таким принятием и пониманием физических проблем, и распространенными стереотипами о триггерах показывает, как наше общество относится к психическим травмам и психическим заболеваниям.
Точно так же, как телу иногда нужно время, чтобы исцелиться после нанесенной физической травмы, разуму тоже иногда нужно время на то, чтобы пережить травму, и это так же естественно.
Вот почему существуют такие диагнозы, как Посттравматическое Стрессовое Расстройство (ПТСР). Смысл этого диагноза не в том, что с человеком, который страдает от пережитой травмы, «что-то не так», а в том, что совершенно естественно, что травмы могут влиять на психическое здоровье.
Но общество, похоже, этого не понимает. Люди вроде этого декана и его союзников считают, что бессмысленно и даже опасно предоставлять аккомодацию травмированным студентам.
Я пережила как изнасилование, так и насилие со стороны сексуальных партнеров, и мое восстановление является постоянным процессом.
Когда я читаю об изнасилованиях и о партнерском насилии, у меня не происходят панические атаки, но я начинаю паниковать, когда люди игнорируют чувства и потребности переживших насилие. То, что мне не нужны триггер-предупреждения, не означает, что я имею право критиковать тех, кому они нужны.
Я много работала с пережившими насилие, и если я что-то и узнала о восстановлении, так это то, что все восстанавливаются по-разному. Не существует универсального способа преодоления травмы.
Если же вы против использования триггеров, значит, вы точно считаете, что этот универсальный способ существует.
Так что давайте не будем ошибочно полагать, что речь идет только об использовании предупреждений в текстах. Речь о том, как люди относятся к психическим травмам и ментальному здоровью, потому что именно из-за этого отношения они отказываются писать триггеры.
1.МЫ РАССМАТРИВАЕМ ПСИХИЧЕСКИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ КАК СЛАБОСТЬ.
В большинстве кампусов есть группа людей, которая постоянно требует, чтобы ее защищали от травм. И мы не называем их слабаками – мы называем их спортсменами.
Можете быть уверены, что ваша университетская администрация не жалуется, что ей приходится «возиться» с звездой университетской спортивной команды, выдавая ей шлем и наколенники прежде, чем она травмируется.
Но когда пережившие потрясения хотят защитить свое психическое здоровье, получив предупреждение прежде чем столкнуться со сложной темой, люди не хотят относиться к их потребностям с пониманием.
Просто прочтите несколько последних комментариев к одной из статей Everyday Feminism о триггерах:
«Если эти люди настолько ранимые, что простое упоминание об их проблемах может спровоцировать травму, им точно не стоит заниматься академической деятельностью».
«Не могу поверить, что американское общество стало настолько уязвимым»
В разговорах о триггерах можно часто услышать нечто подобное. Противники тиггеров считают, что травмированные люди слабы, и что из-за своей слабости они «недостойны» того, чтобы находиться среди более удачливых студентов.
И это несмотря на то, что среди студентов есть много выживших. Они стараются учиться, как и все остальные, и, как и все, они полны решимости закончить обучение, несмотря на травму.
Некоторые студенты не смогу учиться, если не будут получать стипендию. Другим для того, чтобы получить высшее образование, надо работать на полную ставку. Черт, всем приходится как-то платить за обучение и проживание во время учебы, и не у всех есть родительский трастовый фонд, который помогает все оплатить, не влезая в долги.
Надеюсь, вы не будете обвинять человека в том, что у него есть финансовые проблемы, которых нет у вас. То же самое касается психических проблем – их надо как-то решать, и есть те, кому с трудом дается то, с чем у вас не возникает проблем.
Если вы не можете переносить некоторые темы, это не делает вас слабым. Более того, после пережитой травмы иногда надо прилагать усилие, чтобы вытерпеть простое упоминание об этой теме, даже если оно обозначено одним словом в предупреждении.
Лучший способ «нормально» переносить сложные темы – это жить очень благополучной жизнью без каких-либо травм. Но даже такая почти идеальная жизнь не делает вас «слабым».
2. МЫ СЧИТАЕМ, ЧТО СИЛЬНЫЕ ЛЮДИ ОБЯЗАНЫ СКРЫВАТЬ ЭМОЦИИ.
Люди могут по-разному исцеляться, и по-разному проявлять силу. Ничто не научило меня этому важному уроку так, как работа с пережившими насилие.
Например, когда я работала равным советником в кампании Community United Against Violence (CUAV), старейшей в США ЛГБТКИА+ организацией, которая борется с насилием, я встречала многих переживших насилие. Я встречала переживших насилие, которые по-разному реагируют на свою травму: например, переживших насилие, которым нужно было «встретиться» со своей травмой, переживших насилие, которым нужно было время на то, чтобы начать говорить о травме, и переживших насилие, которые очень эмоционально реагировали на любое упоминание о ней.
Ни один способ преодоления травмы не был «неправильным». Каждый из пострадавших всего лишь проходил свой путь восстановления.
Подумайте, каково это – внезапно взаимодействовать с травматичными темами в университетской аудитории, если до этого вы даже не подозревали, что можете с ними столкнуться.
Я одна из тех, кто считает, что мы должны уделять повышенное внимание таким вопросам, как сексуальное насилие, абьюз и угнетения. Поэтому я так много об этом пишу.
Так что моя поддержка использования триггеров не означает, что я избегаю тяжелых тем. Я просто считаю, что мы должны взаимодействовать с ними, признавая, какое негативное влияние они могут оказывать.
Если вы думаете, что мы должны относиться к эмоциональным темам с теми же эмоциями, с которыми мы относимся к решению математических задач, то вы просто настаиваете на том, чтобы реакция людей не соответствовала естественным эмоциям, которые они чувствуют, сталкиваясь с тяжелыми темами.
Нет ничего неправильного в признании того, что некоторые вещи являются болезненными. Но общество почему-то считает, что люди заслуживают ограничений и наказаний за подобную «ранимость».
Я слышала, как люди сравнивают переживших травму, которым нужны триггер-предупреждения, с ветеранами войны, аргументируя это тем, что ветераны не «ноют» из-за того, что общество задевает их чувства.
Но они игнорируют тот факт, что ветераны тоже страдают – что у них чаще бывает ПТСР и они чаще кончают жизнь самоубийством. Так что, если общество считает, что сильными могут быть только те, кто терпит боль без поддержки, ему точно надо изменить свое мнение.
3. МЫ СЧИТАЕМ СТРАДАНИЕ НОРМОЙ, А ИСЦЕЛЕНИЕ – ЗАВЫШЕННЫМ ТРЕБОВАНИЕМ.
Люди часто говорят, что пережившие травму, которым нужны триггер-предупреждения, должны «просто взглянуть в глаза реальности» и «научиться жить в реальном мире». Тем самым люди хотят сказать, что все переживают тяжелые ситуации, но «многие» из-за этого «не заморчиваются».
Очень грустно, что мы признаем, что в мире слишком много страданий, но при этом злимся на людей, которые не могут справляться с этим страданием незаметным для других способов.
Это отношение можно описать одной фразой: «у всех нас есть незаживающие травмы, поэтому что особенного в том, что они есть и у вас?»
Если вы используете злой юмор, чтобы говорить на болезненные темы, чтобы никто не знал, как они на вас влияют? Это круто, братан!
Вы раскалываетесь на части, но при этом никто не видит ваших слез? Отлично – главное, чтобы никто их не видел.
Но как ужасно, если вы вдруг признаете, что вам нужна помощь, прежде чем столкнуться с чем-то ретравматизирующим! Как вы только смеете об этом просить!
Один парень написал в комментариях Everyday Feminism, что после травли его часто мучили кошмары – но он избавился от них без всяких триггер-предупреждений, и поэтому не понимает, зачем они могут быть кому-то нужны.
Но он не мог контролировать свои сны, точно так же, как некоторые люди не могут контролировать свои дневные панические атаки – такие вещи вообще сложно контролировать.
Знаете ли вы, ЧТО значит испытывать панические атаки? Посмотрите видео Патрика Роуч, а после этого спросите себя, является ли попытка избежать подобного ужасающего опыта излишней ранимостью.
Никто не должен страдать от последствий травмы, не имея при этом доступа к поддержке, которая помогла бы е_й исцелиться. И то, что люди считают, что пережившие травму должны просто «заткнуться и терпеть», не делает страдание чем-то нормальным.
Нормально просить о помощи, когда она нужна. И если вам не надо просить о помощи, вы не должны мешать другим это делать.
4. МЫ ПРИДАЕМ ТРАВМЕ «ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ» ЗНАЧЕНИЯ.
Когда кто-то выступает против триггеров, он_а думает, что мы говорим о чем-то более значимом, чем о нескольких словах вначале текста.
Это цензура! Это ограничение свободы слова! Это угроза целому поколению! Это подрыв основ общества!
Прочтите это еще раз, и задумайтесь над тем, что это значит. Похоже, наше общество считает, что жертвы не должны считать себя жертвами. Если вы пережили тяжелое событие и оставили переживания позади – все в порядке, но если вы признаете и по-прежнему ощущаете проблему, это «портит» вас, и поэтому вам говорят, что вы не должны себя «виктимизировать».
Некоторые люди выступают против триггер-предупреждений не от того, что они выступают против выживших, а из-за того, что они пытаются сохранить академическую неприкосновенность. Они боятся, что если вначале текста будут стоять предупреждения о триггерах, студенты не будут целостно воспринимать весь материал, уделяя этим предупреждениям повышенное внимание, как будто эти выделенные темы характеризуют весь текст.
Это предположение понятно, если вы думаете, что травма настолько существенна, что она затрагивает всех и каждого, оттеняя остальные аспекты работы. В обществе принято, что жертва считается «неполноценной», а агрессор обязательно является монстром.
Но подобное мышление не только неверно - оно также подразумевает, что насилие является настолько необычным явлением, что упоминание о нем оттеняет что-либо еще. На самом деле насилие является неотъемлемой частью повседневной жизни, и возможность признать травму не означает невозможность обращать внимание на что-либо еще.
Я могу признавать травму, но при этом не считать, что она полностью определяет то, кем я являюсь. Точно также я могу признать, что определенные аспекты текста могут вызвать у читателя бурную эмоциональную реакцию, но при этом он сможет воспринимать другие аспекты текста.
Триггер-предупреждения – это всего лишь несколько слов для переживш_ей травму, возможно, единственное значимое для не_е предупреждение за весь академический курс.
Это не определяет ни курс, ни восприятие выжившего. И мы не должны быть настолько бесчувственны к жертвам, чтобы отказываться упоминать об их проблемах.
5. МЫ ДУМАЕМ, ЧТО СУЩЕСТВУЕТ ОДИН «ПРАВИЛЬНЫЙ» СПОСОБ ПРЕОДОЛЕНИЯ ТРАВМЫ.
Наше общество любит осуждать тех, кто действует нетипичным способом.
Люди узнают, что у кого-то другая культура, сексуальная жизнь или тип отношений? Сразу начинаются осуждения.
И эта неприятная привычка осуждения проявляется в дебатах о триггер-предупреждениях.
Удивительно, как при такой стигме по отношению к психотерапии люди моментально становятся сторонниками «терапии экспозиции», если речь заходит о триггер-предупреждениях.
Терапия экспозции включает в себя постепенное напоминание о вашей травме в безопасной, контролируемой среде под наблюдением специалиста. Это может «переучивать» ваш мозг, и помогать ему противостоять триггерам, не будучи повторно травмированным.
Но в рамках этой терапии людей не заставляют сталкиваться с триггерами без их согласия - и обычно кроме экспозиции используют другие методы преодоления, чтобы избежать повторной травматизации.
Попытки заставить человека с ПТСР сталкиваться с триггерами в неожиданный момент не являются терапией экспозции.
Кроме того, лично мне помогло выслушивание историй других выживших – именно благодаря им я могу читать истории, напоминающие мне о моей травме и не испытывать при этом панических атак. Но значит ли это, что я должна настаивать на том, что все пережившие травму должны возглавлять группы поддержки и вести консультации, рассказывая о том, что помогает им исцелиться? Черт, конечно же нет! Этот метод подходит далеко не всем, и это совершенно нормально.
То, что помогает одним людям, не помогает другим. И это факт. И ваше убеждение в том, что все должны преодолевать травму так, как ее преодолеваете вы, не делает вас экспертом. Это делает вас козлом.
Знаете, что происходит, когда люди считают способы лечения, которые помогают им, единственно стоящими и правильными?
Они осуждают тех, кто принимает лекарства, вместо того, чтобы заниматься йогой, или тех, кто ходит на терапию вместо того, чтобы молиться, или тех, кто плачет на публике, не пытаясь скрыть свои слезы.
Понимаете, в чем вся соль?
У всех людей свой набор потребностей, и поэтому все средства лечения и преодоления травм не являются универсальными. И всегда найдутся те, кому надо то, что не надо вам.
Здорово, если вы нашли действенный метод лечения травмы. Но вы избавите от проблем себя и других, если признаете, что другим людям могут помогать другие методы, и вы не должны их за это осуждать.
Возможно, триггер-предупреждения кажутся вам глупыми, потому что вам они не нужны. Значит, вам повезло, потому что тогда на вашу жизнь не может повлиять отсутствие триггер-предупреждения.
Поэтому вам стоит уйти из дискуссии, не мешая людям просить о том, что им нужно без страха быть осужденными обществом.
***
Вся эта ситуация показывает, что наше общество должно изменить свое отношение к эмоциональным потребностям, ментальному здоровью, и реакции на насилие и травму.
Считается, что мы должны скрывать травму, подавлять ее, двигаться вперед, не признавая и не осознавая то, как травма может на нас повлиять.
И мы можем многое сказать о нашей культуре, обращая внимание на то, какие аргументы используются для сохранения статус-кво.
«Добро пожаловать в реальный мир» - говорите вы тем, кто хочет просто получать предупреждение о столкновении с травмирующей темой.
И я тоже предлагаю вам посмотреть реальности в глаза. А реальность заключается в том, что травма по-разному влияет на разных людей.
Важно признавать свои болезненные чувства, и рассматривать тяжелые темы не только как источник для новых идей, а как причину глубоких эмоциональных реакций, признавая, как травматические события влияют на наше эмоциональное и психическое здоровье.
Триггер-предупреждения не помешают предотвратить столкновение с неприятной реальностью. Но они могут помочь некоторым людям с ней сталкиваться, и способствовать их исцелению.
______
Маиша Z. Джонсон является специалистом по цифровому контенту и одним из постоянных авторов Everyday Feminism. Вы можете найти в интернете ее работы по откровенному и интерсекциональному анализу поп-культуры. В прошлом Маиша работала Community United Against Violence (CUAV) - в старейшей в стране организации по борьбе с насилием по отношению к ЛГБТК, и в Fired Up!, программе California Coalition for Women Prisoners. С помощью собственного проекта Inkblot Arts, Маиша старается усилить голоса тех, кого обычно не слышат, используя ради этого творчество и цифровые технологии. Вы можете найти лайкнуть ее страницу на Facebook и найти ее на Twitter @mzjwords.
