Источник: Аutistic Аcademic.
[TW: Мизогиния, абьюз, гораздо больше ругательств, чем обычно. Я не рекомендую давать читать этот текст детям, которым может быть сложно это воспринимать.*]
Я избегала обсуждения убийств в UCSB (Калифорнийский Университет в Санта-Барбаре) с тех самых пор, как в прошлые выходные обнаружила в своей ленте новостей, что ASAN опубликовала заявление, опровергающее заявления СМИ о связи аутизма и насилия, (еще до того, как я поняла, почему это заявление снова стало необходимым). Из других блогов в своей ленте новостей я узнала, что шесть человек (семь, если считать самого преступника) лишились жизни по вине молодого человека, оставившего манифест, который выглядит как худший вариант пародии на речи MRA (борцов за права мужчин) (транскрипт по ссылке; информация может быть триггерной). На мой взгляд, этот человек вообще не был аутичным, но обвинения в СМИ – коварная штука.
Я не знала, что сказать. Я совершенно не была заинтересована доказывать, что я не являюсь бомбой с часовым механизмом, поскольку это бесполезно: чем больше я протестую, тем больше продвигаю этот стереотип и подразумеваю, что некоторые аутичные люди, «другие» аутичные люди, такими "бомбами" являются. Хотя это нетипично для меня, я также избегала хэштегов #YesAllWomen и #AutismIsNotaCrime, поскольку в настоящий момент у меня не хватало ресурсов на эти посты.
Я все еще не хочу говорить об убийствах в USCB. Но давайте поговорим об аутизме и мизогинии. Конкретнее, давайте поговорим о том, что аутизм не является оправданием для мизогинии и оскорбительного поведения – и о том, почему упоминание об аутизме в таком качестве, в большинстве случаев, само по себе является сексизмом.
Когда я рассталась со своим бывшим, около четырех лет назад, причиной было то, что он достиг предела в своем движении по наклонной плоскости в глубины мизогинной ненависти. (Ссылка на недавний пост Mel Baggs в Tumblr, с обсуждением, как ненависть определяется через действия, а не через чувства – именно в таком значении я использую здесь это слово.) Когда я только начала встречаться с бывшим, у него было изрядное количество не осознаваемых им привилегий, но я не думала, что это невозможно компенсировать – в частности, потому, что в то время у него было желание учиться и совершенствоваться.
Мой БМ также был аутичным. И об этом мне напоминали буквально каждый раз, когда я пыталась объяснить, почему ушла от него.
В отличие от недавних убийств, тем не менее, в моем случае аутизм никогда не использовали для отдаления нейротипичного большинства от дурного поведения индивидуума. Я никогда не слышала: «Да, несомненно, он причинял тебе боль, таким странным аутичным одиночкам нельзя доверять. Нормальный человек никогда не повел бы себя так с девушкой». Никто даже не пытался защититься от него.
Напротив, они пытались защищать его от меня.
«Но он же аутичный!» – слышала я каждый раз, когда пыталась объяснить, почему мне потребовалось распоряжение полиции об одностороннем запрете контактов после многолетних отношений. «Он не понимает, что причиняет тебе боль. Ты должна объяснить ему это!»
О, он понимал. Как я это узнала? Потому что я уже объясняла ему раньше, что его оскорбительная мизогиния была оскорбительной и мизогинной. Потому что раньше я говорила: «Слушай, [то, что ты делаешь] задевает мои чувства, прекрати». И раньше он говорил: «О, я не знал», и останавливался.
Проблема была не в том, что он «забыл» или никогда не понимал. Хотела бы я, чтобы это было так. Но в конце отношений все изменилось - когда я указывала ему на то же самое поведение в конце наших отношений, он выбирал не прекращать его.
Как я узнала об этом (потому что я уверена, что хотя бы од_на исполненн_ая благих намерений персона отметится в комментариях с заявлением «ну вы же аутичная, так как вы можете понять, что он не понял»)? Мой последний аргумент основывается на том, что он говорил следующие вещи (TW):
- «О, я понимаю, почему ты бесишься, но мне просто насрать».
- «Если ты думаешь, что я собираюсь [изменить свое поведение] просто потому, что ты плаксивая п**да, ты зазналась».
- «Я не собираюсь за это извиняться».
Но штука вот в чем. Меня действительно беспокоит не мизогиния – не его мизогиния, которая была причиной завершения наших отношений. Меня сильнее всего беспокоит мизогинная сущность идеи, что аутичный мужчина может быть «слишком аутичным», чтобы отвечать за свое поведение, но при этом аутичная женщина не может быть достаточно аутичной, чтобы не знать, как уберечь чьи-то еще чувства.
Аутичные абьюзеры также существуют; с одним из них я встречалась. И я настаиваю, что проблемой никогда не был его аутизм. Проблемой было его насилие.
Но осознанный абьюз – не единственная проблема. Несколько месяцев назад у меня была поучительная беседа в Tumblr о проблеме «социально неловких» или «хищников» - идея, что обязанностью женщин, к которым гнусно подкатывают парни в общественных местах, является уступчивость по отношению к этим парням, потому что «они могут быть аутичными!».
Идею, что женщина тоже может быть аутичной (и что у нее есть право заявить людям о необходимости покинуть ее личное пространство, независимо от ее нейротипа), не обсуждали, конечно же, никогда. Тот факт, что аутичной женщине может быть так же затруднительно сказать парням, чтобы они отвалили, как и аутичному мужчине знакомиться с женщинами, также никогда не упоминался. На женщину возложена ответственность вежливо (то есть, ни в коей мере не травмируя чувства мужчины) разбираться с ухаживаниями социально неловкого мужчины, и никогда на мужчину не возложена ответственность научиться ухаживать с меньшей социальной неловкостью.
Эта идея – что мужчина может быть слишком аутичным, чтобы отвечать за свое поведение, но женщина никогда не может быть достаточно аутичной, чтобы не справиться с ответственностью одновременно за свое поведение и за чувства других людей – сексистская чушь. Рассуждая логически, если он «слишком аутичный», чтобы понимать, что его неприемлемое поведение неприемлемо, то и я такая же. Если он «слишком аутичный», чтобы не причинять дискомфорт или боль другим людям при взаимодействии с ними, то и я такая же. Если он «слишком аутичный», чтобы начинать разговор или поддерживать отношения без постоянных уступок его поведению и чувствам, то и я такая же. Если он «слишком аутичный», чтобы справляться с эмоциональным отвержением, то и я такая же.
Но как во время разрыва моих отношений, так и в беседах на тему Мерзостей в Общественных Местах, я снова и снова слышала: «Он же аутичный!» как оправдание его поведения, но никогда это не было оправданием для моего поведения. Потому что быть аутичным более чем достаточно для его проделок, но недостаточно, чтобы позволить мне скинуть бремя поддержания эмоциональных отношений.
Скажу прямо, я не верю, что для кого угодно, в каких угодно отношениях, допустимо оправдание намеренного оскорбительного поведения, независимо от их гендера или нейротипа. И я верю, что после высказывания и подтверждения понимания прямого «слушай, прекрати это», продолжение указанного поведения является намеренным причинением вреда.
Я также верю, что люб_ая персона, способн_ая начинать отношения или находиться в них, способ_на научиться не причинять вреда другим людям, независимо от е_е гендера или нейротипа. Я верю, что аутизм может быть причиной бестактного поведения в обществе, но он не является оправданием.
Каждый раз, когда мы прощаем аутичного мужчину на основании его аутизма, но не прощаем аутичную женщину, несмотря на ее аутизм, мы поддерживаем не только эйблистское представление о том, что аутичные люди неспособны заботиться о других людях, но также сексистское и мизогинное представление о том, что ответственность женщины – быть эмоциональной нянькой в отношениях, и что мужчине необходима забота такой эмоциональной няньки. Это ложь. Хватит ее повторять.
____*Мы не считаем, что детей надо ограничивать в информации, и думаем, что смотреть надо на личностные особенности человека, а не на возраст. (примечание сайта-переводчика)
На русский язык переведено специально для проектов Пересечения и Нейроразнообразие в России.
