Я часто шучу, что я: «скорее политик, чем активист». И в этом есть доля правды. Мое мышление, (то, как я подхожу к анализу и решению разных вопросов), больше похоже на мышление политического аналитика, чем на мышление гражданского активиста, и это одна из причин того, почему меня интересует жизнь «политиков-практиков». Политика, в том числе политические аспекты истории двадцатого и двадцать первого века, является одним из моих самых устойчивых и давних специальных интересов.
Если вы, как и я, читали много книг о политике, в том числе автобиографии политических деятелей, то, вероятно, вы натыкались на множество упоминаний о том, как эти люди справляются "со всем и сразу". Им приходится выслушивать более жесткую критику, чем многим блогерам и активистам, им приходится быть в бОльшем напряжении, и при этом они зачастую редко пишут о вещах, которые в феминистской и активистской среде называют «заботой о себе» и «борьбой с выгоранием».
Раньше я много думала об этом, и обычно испытывала нечто вроде иррационального чувства стыда. Почему эти люди могут анализировать критику, а мне приходится отказываться смотреть новости по первому каналу, или группы в социальных сетях, чтобы нормально справляться с активистскими делами? Почему они, в отличие от меня, могут казаться внешне беспристрастными даже во время очень напряженных переговоров?
В подобных вопросах было много внутреннего эйблизма. А еще в них было много фактологических ошибок.
Вот 8 самых явных противоречий, на которые вам стоит обратить внимание, если вас посещают подобные мысли.
Если же вы, что наиболее вероятно, никогда не ассоциировали себя с политиками, то, возможно, существует определенная категория населения, к которой вы когда-то хотели принадлежать, или с которой вы сравниваете свою жизнь: это могут быть ученые, звезды шоу бизнеса, бизнесмены, спортсмены, активисты из других стран или из другого времени и т.п. И, если вы тоже испытываете странный стыд за то, что вам или вашим товарищам-активистам не удается то, что удается этим людям, мой список может помочь вам начать более подробный анализ подобных полуэмоциональных сравнений.
Итак, почему сравнивая большинство политиков и большинство активистов, нельзя говорить о «сильных» политиках и «слабых» активистах, и почему методы работы политиков могут не работать в активизме (либо не подходить конкретным активистам).
Если вы, как и я, читали много книг о политике, в том числе автобиографии политических деятелей, то, вероятно, вы натыкались на множество упоминаний о том, как эти люди справляются "со всем и сразу". Им приходится выслушивать более жесткую критику, чем многим блогерам и активистам, им приходится быть в бОльшем напряжении, и при этом они зачастую редко пишут о вещах, которые в феминистской и активистской среде называют «заботой о себе» и «борьбой с выгоранием».
Раньше я много думала об этом, и обычно испытывала нечто вроде иррационального чувства стыда. Почему эти люди могут анализировать критику, а мне приходится отказываться смотреть новости по первому каналу, или группы в социальных сетях, чтобы нормально справляться с активистскими делами? Почему они, в отличие от меня, могут казаться внешне беспристрастными даже во время очень напряженных переговоров?
В подобных вопросах было много внутреннего эйблизма. А еще в них было много фактологических ошибок.
Вот 8 самых явных противоречий, на которые вам стоит обратить внимание, если вас посещают подобные мысли.
Если же вы, что наиболее вероятно, никогда не ассоциировали себя с политиками, то, возможно, существует определенная категория населения, к которой вы когда-то хотели принадлежать, или с которой вы сравниваете свою жизнь: это могут быть ученые, звезды шоу бизнеса, бизнесмены, спортсмены, активисты из других стран или из другого времени и т.п. И, если вы тоже испытываете странный стыд за то, что вам или вашим товарищам-активистам не удается то, что удается этим людям, мой список может помочь вам начать более подробный анализ подобных полуэмоциональных сравнений.
Итак, почему сравнивая большинство политиков и большинство активистов, нельзя говорить о «сильных» политиках и «слабых» активистах, и почему методы работы политиков могут не работать в активизме (либо не подходить конкретным активистам).
1) У всех разный стиль работы, даже у тех, кто работает в одной области. Кому-то проще работать днем, а кому-то ночью. Кому-то удобно выполнять много дел сразу, а кому-то –распланировать эти дела на большой промежуток времени. Кроме того, у всех разные возможности – у кого-то есть помощники, а у кого-то – нет, у кого-то есть дедлайны, а у кого-то – нет, кому-то надо параллельно справляться с большим объемом работы по дому, а кому-то – нет. Можно привести сотню подобных примеров, но суть у них будет одна. Вы не обязаны подстраиваться под режим президентского праймериз в США или под способ работы депутата Государственной Думы Российской Федерации. Более того, вероятнее всего, подобный режим для вас крайне нежелательный, потому что у вас другие цели и возможности. (Да, и на более «мягкие» подстройки режима под чужой тоже идти не стоит, если на то нет веских причин).
2) У всех разная степень выносливости, и многим людям действительно необходимо выбирать между несколькими видами деятельности, потому что они не могут делать все и сразу. Только в таком темпе они могут быть работоспособными.
Кроме того, если мы говорим об активистах за права аутичных людей, вроде меня, то зачастую у них есть исполнительная дисфункция, и различные психические проблемы вроде тревожности, депрессии и обсессивно-компульсивного расстройства. Более того, им зачастую необходимо работать с людьми с другим нейротипом. Все это, разумеется, забирает много сил. И игнорируя эти проблемы, вы только усложните себе задачу.
3) Этот пункт напрямую связан с предыдущим. В активизм обычно идут стигматизированные люди, которые вынуждены жить в мире, не рассчитанном на таких, как они, в то время как в политику обычно идут люди, которых общество считает «правильными» и «нормальными». Ситуация, когда успеха в политике добивается человек, не относящийся к доминирующе и привилегированной группе населения, является исключением из правил, и обычно такие случаи входят в историю. В активизме же большинство людей являются маргиналами с точки зрения доминирующих общественных представлений. Необходимость добиваться равных возможностей при неравных условиях зачастую забирает слишком много сил, которые могли бы пойти на работу или на продвижение той или иной идеи.
4) Активисты часто говорят о вещах, которые являются для них очень личными. И не важно, идет речь о защите прав животных, о борьбе с обязательным военным призывом, об ЛГБТ-аквтивизме или о движении за нейроразнообразие.
Многие люди идут в активизм потому, что больше не могут терпеть существующую систему. Активисты часто говорят о том, что важно для них, но дико и странно для общества. В то время как для многих политиков их выступления являются просто «работой» или даже чем-то вроде азартной игры, и они говорят то, что, по их мнению, должно понравиться народу. Для многих баллотирующихся политиков их программа является лишь средством для достижения цели, в то время как для большинства активистов достижение их «программы» есть – сама цель.
5) Существует миф о неустойчивости политиков к чужому мнению и критике со стороны общества. Когда я слышу, как кто-то в очередной раз повторяет его, я вспоминаю автобиографический фильм про Генри Киссенджера и мемуары Мадлен Олбрайт. Генри Киссенджер был государственным секретарем США и советником по национальной безопасности президента Никсона (того самого, который был президентом во время окончания войны во Вьетнаме). В фильме он выделяет случай, когда его бывшие коллеги из Гарварда выразили ему протест по поводу действий правительства Никсона во Вьетнаме, и он описывает этот случай как крайне болезненный.
Мадлен Олбрайт, первая женщина-госсекретарь США, пишет в своих мемуарах о том, что муж настолько влиял на ее восприятие, что после развода с ним она была поражена тому, что, оказывается, за то время, пока она состояла в браке, она даже забыла, какая еда нравится ей, а какая – ее мужу, и ей пришлось заново «открывать» свои вкусы.
Так что политики точно так же восприимчивы к критике и к чужому мнению, как и любые другие люди. Возможно, они восприимчивы к критике даже больше, чем многие нейроотличные активисты, потому что подавляющее большинство политиков – это нейротипичные люди, которые выбрали «престижную» работу (в том числе и ради престижа). А на нейротипиков, (тем более на тех, кому важен престиж), как известно, чужое мнение оказывает больше влияния, чем на большинство нейроотличных людей.
6) И политикам, и активистам, зачастую важно знать, как общество реагирует на их действия. Вот только политикам не приходится тратить последние силы на то, чтобы читать, какие гадости о них пишут люди в интернете. Обычно «мнение народа» изучает целый штаб работающих на них людей, а они видят перед собой лишь сухие статистические данные о том, чего хочет та или иная категория избирателей, причем зачастую в довольно сжатом виде. Например, кандидаты в президенты США смотрят статистические данные о том, какие действия нынешнего правительства больше всего не устраивают жителей конкретного колеблющегося штата, какая риторика на них действует, и какой внешний вид кандидата они считают более "солидным". Это не похоже на ваши «активитские» изыскания в интернете и СМИ, правда?
7) Семьи и близкие политиков, чаще всего, оказывают им поддержку, в то время как многие активисты сталкиваются с совершенно противоположной ситуацией. Иногда активизм приводит к разрыву отношений с близкими, к неожиданным ссорам с друзьями, и к необходимости искать новое жилье.
8) У политиков тоже есть свои методики «заботы о себе», зачастую разработанные их личными психотерапевтами и консультантами. Они, как и вы, стараются избегать стресса или снизить уровень его влияния, и используют для этого весь свой опыт. У многих политиков есть собственные методики экономии сил и избегания выгорания. И, несмотря на это, у них тоже бывают периоды, когда они фактически исчерпывают свои силы. Они редко пишут в автобиографиях и «научно-популярных» книгах об этой части своего опыта, а если пишут, то вскользь, но это не означает, что у них нет подобной проблемы. Ведь ваши знакомые, вероятно, тоже не будут рассказывать всем о том, как они наорали на своего партнера из-за проблем на работе, или как они напились после тяжелого дня. И тем более они не будут писать о таких вещах в книгах, которые они пишут для того, чтобы составить о себе благоприятное представление у большинства читателей.
