Источник: Neuroqueer
Переводчица: Мария Олзоева
К третьему классу я уже принял_а смену школ как данное. Я учил_ась в восьмой по счету школе. В некоторых школах я продержал_ась всего пару недель, в других - целый учебный год, но, в конце концов, я либо исчерпывал_а лимит гостеприимства, либо взрослые забирали меня ради моей же безопасности. В третьем классе мы, наконец, нашли подходящее место, так что в четвертом классе впервые в жизни я возвращал_ась в ту же школу, которую посещал_а в предыдущем году. Открытая атмосфера и независимая учебная система дали мне возможность найти свою собственную нишу. У меня были друзья. Меня принимали так_ую, как_ая я есть, и даже ценили за мои уникальные таланты.
Одним из тех сокровищ, что делали мою школу уникальной, была мисс П. Она тепло и часто улыбалась, и никогда не повышала на детей голос. Ее темные волосы сверкали на солнце, и как бы она ни старалась, по краям ее коротких ногтях всегда оставались маленькие пятна машинного масла. На выходных она была дрэг-гонщицей, соревнуясь на ретро машинах, которые она сама восстанавливала. На ее столе было полно фотографий ее предыдущих машин, ведь на учительскую зарплату она могла позволить себе иметь только одну за раз. Для меня она была настолько идеальной, насколько это вообще возможно.
[На фотографии: Одна красная роза. Она не имеет прямого отношения к истории, разве что в метафорическом смысле. Я хотела подарить ее Бриджет, потому что она говорит о мисс П. С такой любовью и добротой. Окей, обратно к истории. С любовью, Ибби (администратор сайта, с которого взята статья).]
Мисс П. по-особому вела социологию. Зачастую мы проводили целый урок, узнавая, как какая-то вещь, которую мы принимали как должное, будь то обувь, ужин или брак, меняется от культуры к культуре. Иной раз мы могли целый месяц или больше изучать одну культуру во всех подробностях. Она страстно желала, чтобы мы поняли, что хотя Соединенные Штаты – большая, могущественная и знакомая страна, это не делает ее «правильной», а другие культуры более странными. Она верила, что эта идея ни в коем случае не является слишком сложной для понимания восьми-десятилетних ребят, и она в нас верила. Где-то раз в неделю, читая наш учебник, она натыкалась на что-то настолько унижающее другие культуры, что она выходила из себя, объявляла это "хренью" и затем быстро говорила "сделайте вид, что я не говорила этого". Учитывая, что у классных комнат нет стен, я подозреваю, что ее проскоки в речи были хорошо известны среди коллег. Я много лет думал_а о том, что я так многое не могу делать, и наблюдал_а за миром со стороны, но благодаря мисс П. я почувствовал_а себя ценной за то, что я все же могу делать.
Я был_а аутсайдером с опытом, и мне было больно смотреть, когда исключают других. Такое произошло с одной новенькой девочкой, через несколько недель после начала учебного года. В небольшой школе новенькие дети выделяются, как бы сильно они ни старались влиться, и Таша выделялась больше, чем большинство. Ее семья неожиданно эмигрировала из Восточной Европы. Она на удивление сносно говорила по-английски, но ее язык был до боли академическим. Этого хватало, чтобы быть вежливой, но не хватало на общение со всей глубиной ее мыслей. Она запуталась в американских просторечиях и обычаях. Она была грустная и запуганная, склонная к плачу, и она отчаянно пыталась просто приспособиться. Другими словами, в этот переходный период Ташиной жизни она была совсем как я.
Меня бы притянуло к Таше даже если бы никто не вмешался, но мисс П. не хотела рисковать, и решила нам помочь. Большую часть наших заданий мы делали в парах или командах, и мисс П. знала, что мой ритм и склонность к общению через записки помогли бы Таше стать активнее. Было очевидно, то Таша чувствовала себя со мной безопаснее, чем с другими одноклассниками, но у Таши был миллион вопросов, и ни один из них не касался социологии. У меня не было миллиона ответов. Ей нужны были совет о том, как заводить друзей. Таша привыкла быть популярной, и теперь она оказалась заброшена в новое место без малейшего понятия, как вернуть эту популярность. Мои дружбы были основаны на конкретных общих интересах и видах деятельности. У меня были друзья из музыкальной группы, друзья из USO, и друзья из любительского театра. Если общего дела не было, я терял_ась. Ташины глаза тускнели при мысли о практиках и репетициях. Ей было со мной скучно. Все, что я мог_ла сделать, так это указать на популярных подростков, и предложить ей наблюдать за ними и копировать их поведение.
К концу Ташиной третьей недели в школе она, наконец ,осознала реальность. Она никогда не вернется домой. Она никогда больше не увидит своих друзей. Таша села на игровой площадке и заплакала. Ее родители пытались делать вид, что все было в порядке, в то время как для Таши в порядке не было ничего. Мы тихо поплакали вместе. Затем, так же внезапно, как она начала плакать, она встала, вытерла слезы рукавом, схватила меня за руку и побежала. Мы бежали так быстро, что, не держи она мою руку, я бы ни за что не поспел_а за ней. Выдохшись, мы смеясь плюхнулись на землю, и Таша все еще держала мою руку.
Я должн_а ей сказать. Она отмечала раньше, что люди здесь не целуются при встрече. Я должн_а ей сказать, как здесь принято. Держание за руки - это только для романтических моментов или для детей, переходящих дорогу. Я знал_а, что долж_на была сказать ей, но я просто не мог_ла себя заставить. Если я скажу ей, она перестанет держать мою руку. Слова застряли у меня в горле. Ее пальцы оплелись вокруг моих, и я почувствовал_а в себе такую нервную жадность, как когда ты так сильно раскачиваешься на качелях, что цепь прогибается. Я не хотел_а, чтобы это кончалось.
Я знал_а, что должна сказать ей, но мальчики заметили нас раньше. Старшие мальчики, большую часть которых я не знал_а, начали кричать" Смотрите! Лесбиянки!" и засмеялись. Таша ничего не понимала, но оставалась рядом со мной, держа мою руку, пока издевки не стали более конкретными. Когда она поняла их смысл, она отпрыгнула от меня, будто я была в огне. Она начала оправдаться, но из-за недостатка английского только и могла выкрикивать "не я" и "это другое". К тому времени вмешались мои друзья, как всегда меня защищая. Учительница отвела старших мальчиков к директору, Были злые слова и громкие голоса, но кричали не на меня. Друзья проводили меня внутрь, а Таша осталась позади. Я предал_а ее, и она больше никогда со мной не заговорит.
В последующие дни я закрыл_ась. По сравнению с прошлыми инцидентами те насмешки были не страшными. Насмешки для меня ничего не значили, но от последовавшей благонамеренной поддержки было чертовски больно. Мои друзья обзывали тех старших мальчиков. Учителя восхищались тем, какой открытой и невинной я был_а. Родители подарили мне двух новых плюшевых зверей для коллекции, подобрали нового психотерапевта и настояли на том, что нам больше никогда не надо об этом разговаривать. Может, те мальчики были грубыми, но они не были, как о них говорили другие, больными и испорченными. Их разумы не были захламлены. Те мальчики увидели меня точно так_ой, какой_ая я есть, и указали мне на это, так что очевидно это я был_а больным_ой и испорченным_ой. Вот только я не чувствовал_а себя больн_ой или плох_ой или грешн_ой. Я чувствовал_а, будто я обнаружил_а еще одну часть своей личности, которую долж_на держать спрятанной внутри себя так глубоко, как это возможно, иначе никто никогда меня не полюбит.
Я изо всех сил старал_ась никогда не говорить об этом инциденте. Шли дни, и чем меньше я говорил_а, чем меньше я общал_ась, тем сложнее мне становилось общаться. Я не мог_ла понять, как то, от чего мне было так комфортно и радостно, может быть таким плохим, (разве что это я был_а плохой). Из-за того, что об этом было запрещено разговаривать, я не мог_ла на этом ни зацикливаться.
Мисс П. выследила меня в библиотеке и попросила помочь донести несколько книг к ее машине. Мое сердце было готово выскочить из груди. Я был_а худ_ая как щепка, и я был_а последней, кого кто-то мог бы попросить помочь донести тяжелые вещи. Я знал_а, что она ищет предлог поговорить со мной наедине. Я был_а в ужасе, думая, что я разочаровал_а и ее. Она положила книги в багажник, но перед тем, как мы пошли обратно, она остановила меня и сказала:
- Знаешь, некоторым девочками нравится сидеть близко к другим девочкам и держаться за руки. Это делает их счастливыми. В этом нет ничего плохого.
Она улыбнулась.
Я улыбнул_ась в ответ. Я, вероятно, расплакал_ась, так я был_а счастлив_а. Если кто-то настолько замечательная как мисс П. увидела меня насквозь и при этом я ей все еще нравилась, то, быть может, я не так уж и плох_а.
Переводчица: Мария Олзоева
К третьему классу я уже принял_а смену школ как данное. Я учил_ась в восьмой по счету школе. В некоторых школах я продержал_ась всего пару недель, в других - целый учебный год, но, в конце концов, я либо исчерпывал_а лимит гостеприимства, либо взрослые забирали меня ради моей же безопасности. В третьем классе мы, наконец, нашли подходящее место, так что в четвертом классе впервые в жизни я возвращал_ась в ту же школу, которую посещал_а в предыдущем году. Открытая атмосфера и независимая учебная система дали мне возможность найти свою собственную нишу. У меня были друзья. Меня принимали так_ую, как_ая я есть, и даже ценили за мои уникальные таланты.
Одним из тех сокровищ, что делали мою школу уникальной, была мисс П. Она тепло и часто улыбалась, и никогда не повышала на детей голос. Ее темные волосы сверкали на солнце, и как бы она ни старалась, по краям ее коротких ногтях всегда оставались маленькие пятна машинного масла. На выходных она была дрэг-гонщицей, соревнуясь на ретро машинах, которые она сама восстанавливала. На ее столе было полно фотографий ее предыдущих машин, ведь на учительскую зарплату она могла позволить себе иметь только одну за раз. Для меня она была настолько идеальной, насколько это вообще возможно.
[На фотографии: Одна красная роза. Она не имеет прямого отношения к истории, разве что в метафорическом смысле. Я хотела подарить ее Бриджет, потому что она говорит о мисс П. С такой любовью и добротой. Окей, обратно к истории. С любовью, Ибби (администратор сайта, с которого взята статья).]
Мисс П. по-особому вела социологию. Зачастую мы проводили целый урок, узнавая, как какая-то вещь, которую мы принимали как должное, будь то обувь, ужин или брак, меняется от культуры к культуре. Иной раз мы могли целый месяц или больше изучать одну культуру во всех подробностях. Она страстно желала, чтобы мы поняли, что хотя Соединенные Штаты – большая, могущественная и знакомая страна, это не делает ее «правильной», а другие культуры более странными. Она верила, что эта идея ни в коем случае не является слишком сложной для понимания восьми-десятилетних ребят, и она в нас верила. Где-то раз в неделю, читая наш учебник, она натыкалась на что-то настолько унижающее другие культуры, что она выходила из себя, объявляла это "хренью" и затем быстро говорила "сделайте вид, что я не говорила этого". Учитывая, что у классных комнат нет стен, я подозреваю, что ее проскоки в речи были хорошо известны среди коллег. Я много лет думал_а о том, что я так многое не могу делать, и наблюдал_а за миром со стороны, но благодаря мисс П. я почувствовал_а себя ценной за то, что я все же могу делать.
Я был_а аутсайдером с опытом, и мне было больно смотреть, когда исключают других. Такое произошло с одной новенькой девочкой, через несколько недель после начала учебного года. В небольшой школе новенькие дети выделяются, как бы сильно они ни старались влиться, и Таша выделялась больше, чем большинство. Ее семья неожиданно эмигрировала из Восточной Европы. Она на удивление сносно говорила по-английски, но ее язык был до боли академическим. Этого хватало, чтобы быть вежливой, но не хватало на общение со всей глубиной ее мыслей. Она запуталась в американских просторечиях и обычаях. Она была грустная и запуганная, склонная к плачу, и она отчаянно пыталась просто приспособиться. Другими словами, в этот переходный период Ташиной жизни она была совсем как я.
Меня бы притянуло к Таше даже если бы никто не вмешался, но мисс П. не хотела рисковать, и решила нам помочь. Большую часть наших заданий мы делали в парах или командах, и мисс П. знала, что мой ритм и склонность к общению через записки помогли бы Таше стать активнее. Было очевидно, то Таша чувствовала себя со мной безопаснее, чем с другими одноклассниками, но у Таши был миллион вопросов, и ни один из них не касался социологии. У меня не было миллиона ответов. Ей нужны были совет о том, как заводить друзей. Таша привыкла быть популярной, и теперь она оказалась заброшена в новое место без малейшего понятия, как вернуть эту популярность. Мои дружбы были основаны на конкретных общих интересах и видах деятельности. У меня были друзья из музыкальной группы, друзья из USO, и друзья из любительского театра. Если общего дела не было, я терял_ась. Ташины глаза тускнели при мысли о практиках и репетициях. Ей было со мной скучно. Все, что я мог_ла сделать, так это указать на популярных подростков, и предложить ей наблюдать за ними и копировать их поведение.
К концу Ташиной третьей недели в школе она, наконец ,осознала реальность. Она никогда не вернется домой. Она никогда больше не увидит своих друзей. Таша села на игровой площадке и заплакала. Ее родители пытались делать вид, что все было в порядке, в то время как для Таши в порядке не было ничего. Мы тихо поплакали вместе. Затем, так же внезапно, как она начала плакать, она встала, вытерла слезы рукавом, схватила меня за руку и побежала. Мы бежали так быстро, что, не держи она мою руку, я бы ни за что не поспел_а за ней. Выдохшись, мы смеясь плюхнулись на землю, и Таша все еще держала мою руку.
Я должн_а ей сказать. Она отмечала раньше, что люди здесь не целуются при встрече. Я должн_а ей сказать, как здесь принято. Держание за руки - это только для романтических моментов или для детей, переходящих дорогу. Я знал_а, что долж_на была сказать ей, но я просто не мог_ла себя заставить. Если я скажу ей, она перестанет держать мою руку. Слова застряли у меня в горле. Ее пальцы оплелись вокруг моих, и я почувствовал_а в себе такую нервную жадность, как когда ты так сильно раскачиваешься на качелях, что цепь прогибается. Я не хотел_а, чтобы это кончалось.
Я знал_а, что должна сказать ей, но мальчики заметили нас раньше. Старшие мальчики, большую часть которых я не знал_а, начали кричать" Смотрите! Лесбиянки!" и засмеялись. Таша ничего не понимала, но оставалась рядом со мной, держа мою руку, пока издевки не стали более конкретными. Когда она поняла их смысл, она отпрыгнула от меня, будто я была в огне. Она начала оправдаться, но из-за недостатка английского только и могла выкрикивать "не я" и "это другое". К тому времени вмешались мои друзья, как всегда меня защищая. Учительница отвела старших мальчиков к директору, Были злые слова и громкие голоса, но кричали не на меня. Друзья проводили меня внутрь, а Таша осталась позади. Я предал_а ее, и она больше никогда со мной не заговорит.
В последующие дни я закрыл_ась. По сравнению с прошлыми инцидентами те насмешки были не страшными. Насмешки для меня ничего не значили, но от последовавшей благонамеренной поддержки было чертовски больно. Мои друзья обзывали тех старших мальчиков. Учителя восхищались тем, какой открытой и невинной я был_а. Родители подарили мне двух новых плюшевых зверей для коллекции, подобрали нового психотерапевта и настояли на том, что нам больше никогда не надо об этом разговаривать. Может, те мальчики были грубыми, но они не были, как о них говорили другие, больными и испорченными. Их разумы не были захламлены. Те мальчики увидели меня точно так_ой, какой_ая я есть, и указали мне на это, так что очевидно это я был_а больным_ой и испорченным_ой. Вот только я не чувствовал_а себя больн_ой или плох_ой или грешн_ой. Я чувствовал_а, будто я обнаружил_а еще одну часть своей личности, которую долж_на держать спрятанной внутри себя так глубоко, как это возможно, иначе никто никогда меня не полюбит.
Я изо всех сил старал_ась никогда не говорить об этом инциденте. Шли дни, и чем меньше я говорил_а, чем меньше я общал_ась, тем сложнее мне становилось общаться. Я не мог_ла понять, как то, от чего мне было так комфортно и радостно, может быть таким плохим, (разве что это я был_а плохой). Из-за того, что об этом было запрещено разговаривать, я не мог_ла на этом ни зацикливаться.
Мисс П. выследила меня в библиотеке и попросила помочь донести несколько книг к ее машине. Мое сердце было готово выскочить из груди. Я был_а худ_ая как щепка, и я был_а последней, кого кто-то мог бы попросить помочь донести тяжелые вещи. Я знал_а, что она ищет предлог поговорить со мной наедине. Я был_а в ужасе, думая, что я разочаровал_а и ее. Она положила книги в багажник, но перед тем, как мы пошли обратно, она остановила меня и сказала:
- Знаешь, некоторым девочками нравится сидеть близко к другим девочкам и держаться за руки. Это делает их счастливыми. В этом нет ничего плохого.
Она улыбнулась.
Я улыбнул_ась в ответ. Я, вероятно, расплакал_ась, так я был_а счастлив_а. Если кто-то настолько замечательная как мисс П. увидела меня насквозь и при этом я ей все еще нравилась, то, быть может, я не так уж и плох_а.
