Айман Экфорд: "Как коллективизм связан с эйблизмом и гомофобией"

В своем прошлом тексте я писала о том, что коллективизм лежит в основе всех систем угнетения. В это многие не верят, и не понимают, как работает эта система. Как стремление к общему благу может привести к угнетению? Как мысли о благе всех могут вредить кому-то?

Поэтому я хочу рассмотреть проблемность коллективизма на примере гомофобии и эйблизма (как аутичному ЛГБТ-активисту, мне проще всего анализировать эти системы угнетения). Надеюсь, вы сможете последовать моему примеру, и сами рассмотрите другие системы угнетения, чтобы понять, как коллективизм может способствовать угнетению других маргинализированных групп.

1) ПРИМЕР 1: ГОМОФОБИЯ.
Основные аргументы гомофобов сводятся к тому, что гомосексуальность разрушает общество.
- Если все будут геями, человечество вымрет.
- Если дать геям права, это негативно скажется на моральном облике страны.
- Если дать геям права, это разрушит наши традиционные ценности.
- Если дать геям права, это негативно скажется на наших детях. Они станут такими же!

При этом ни жизни геев, ни жизни детей не рассматриваются как нечто ценное.

Абстрактное «общественное благо» и «традиционная мораль» ставятся настолько выше жизни конкретных людей (в частности, геев), что ради него некоторые даже призывают геев убивать. А некоторые и убивают.

Общество для таких людей является не совокупностью отдельных личностей, которые проживают на определенной территории или объединились ради общей цели. Для них общество — это нечто почти мистическое, ради чего все должны приносить жертвы и требовать жертвы от других. У них не общество существует для людей, а люди — для общества.

Восприятие «общественного блага» у таких людей коллективистское, и совершенно иррациональное. По их мнению, жизнями одних людей можно пожертвовать ради того, чтобы сохранить идеологические ценности других. И жизни людей имеют значение только тогда, когда они соответствуют нормам коллектива.

Так что коллективизм породил гомофобию (а также трансфобию и бифобию). И именно коллективизм, «коллективные» идентичности большинства, и действия, основанные на коллективных чувствах - являются главным врагом ЛГБТ-активистов (а также феминисток, борцов за радикальное освобождение молодежи, антирасистов) и всех, кто борется с существующим статусом-кво. Потому что для коллективистов статус-кво, поддерживающий устои привычного общества, важнее чем люди.

2) ПРИМЕР 2: ЭЙБЛИЗМ.
Проблема эйблизма гораздо глубже, чем просто проблема дискриминации инвалидов. Эйблизм — дискриминация людей на основании того, что их тело и разум функционируют «неправильным» с точки зрения общества образом — неотделим от других систем угнетения.

Белые люди на протяжении столетий внушали чернокожим, что «белая раса» более совершенна в физическом и интеллектуальном плане. Мужчины, у которых всегда было больше власти, чем у женщин, внушали женщинам, что мужчины более умные и способные. Мы не знаем, сколько в мире нейротипиков, потому что у огромного процента населения есть неврологические и психические отклонения от принятой нормы, но при этом нейротипиков считают самыми «нормальными» и «правильными» людьми.

Общество делит людей на тех, у кого «правильные» и «неправильные» тела (и разум). Общество делится на две части — на тех, чьи тела больше соответствуют норме, и на тех, у кого меньше. У кого-то белая кожа, а у кого-то — нет, у кого-то мужские первичные и вторичные половые признаки, а у кого-то — нет, кто-то может ходить, а кто-то нет. И всем наплевать, что люди в этих группах самые разные. Никто не смотрит на них, как на личностей. Всем важнее, к каким группам они принадлежат.

Общество считает, что люди с определенными телами — белые взрослые гетеросексуальные цисгендерные мужчины без инвалидности — более полезны, чем другие.

Но полезны для кого? Почему жизнь инвалида считается менее важной, чем жизнь не-инвалида? Потому, что в обществе считается, что «инвалид менее полезен» для общества. Если бы жизнь и счастье конкретных людей ставились бы выше интересов общества — точнее, если бы люди не забывали, что общество состоит из людей, и что интересы самых разных могут отличаться от интересов самых «громких» его членов, что у одних людей нет права на то, чтобы ущемлять интересы других ради своего блага — то таких аргументов не было бы в принципе.
Только коллективистская идеология (вроде нацизма, фашизма, марксизма-ленинизма, фундаменталистского христианства и т. п.) может создать идею, что важны только те жизни, которые важны для коллектива, а жизнями других можно пожертвовать. Это самое ужасное, самое крайнее и негативное проявление коллективистского мышления.

Это — идеология социального дарвинизма, которая убила огромное количество людей в первой половине 20 века.

Многие леваки любят говорить о том, что социальный дарвинизм зародился благодаря капиталистической системе, в которой людей оценивают на основании того, насколько они полезны для рынка. И они правы. Но только частично, потому что социальный дарвинизм может прекрасно существовать и без капитализма. То, что он зародился в капиталистической системе, не значит, что между ним и капитализмом есть прямая корреляция. В современной России намного более серьезные тенденции к социальному дарвинизму, чем в США, при том, что наиболее убежденные русские «социальные дарвинисты» выросли в СССР, или воспитывались теми, кто вырос в СССР, а большинство американцев выросло в капиталистической системе. И это не говоря о том, что в крайне коллективистской Северной Корее социальный дарвинизм развит еще больше, чем в России. А Северную Корею с трудом можно назвать капиталистической страной.
То есть, социальный дарвинизм зародился в капиталистической системе с «мейнстримной» христианской коллективистской моралью. И он прижился в крайне левых и крайне правых обществах из-за того, что и там, и там очень сильна коллективистская мораль. Прижился не за счет капитализма, а за счет коллективизма. Капитализм может чуть-чуть усилить социальный дарвинизм и изменить его формы, но социальный дарвинизм никогда не выживет в крайне индивидуалистском капиталистическом обществе. Без коллективизма он не может существовать. А вот капитализм ему для существования не нужен, а в крайне индивидуалистическом капиталистическом обществе может быть даже и вреден.

Так что борьба с эйблизмом, по сути, тоже в первую очередь является борьбой с коллективистскими идеями. Не важно, капиталисты вы, или нет.

***
Как я уже писала в первой части этого текста, я понимаю, что коллективные чувства выгодны для движения, и в итоге они способствуют уничтожению системы угнетения. Я понимаю, что многим людям проще сотрудничать с теми, к кому они испытывают какие-то чувства. Да и практически всем приятно работать с теми, кого они воспринимают похожими на себя. К тому же, во время общей борьбы эти чувства появляются сами собой — так было даже со мной. Занимаясь аутичным активизмом, я начала чувствовать свою принадлежность к аутичному сообществу, хотя до этого была убежденной индивидуалисткой. И мне стало намного проще, когда я поняла, что я не одна, что есть те, кто ведет ту же борьбу, что и я.

Но это не отменяет того факта, что с коллективизмом надо быть осторожными. Потому что те самые штуки, которые создали эйблизм и гомофобию, заложены в любой коллективистской морали, и если вы «впустили» эту мораль к себе в движение, она начнет прорастать. Поэтому все, кто пытается усилить коллективистские настроения, должны понимать, что играют с огнем. Потому что игра «свои-чужие» может очень быстро перекинуться внутрь самого движения. Точно так же, как любое общество с коллективистской моралью ищет внутренних врагов, любое сообщество с коллективистской моралью очень быстро начинает «выбрасывать» тех, кто не может в это сообщество вписаться. Вместе с чувством общности и укреплением идентичности может укрепиться и представление о том, какими должны быть «правильная» феминистка, или «правильный» гей-активист, или даже «правильный» аутичный человек.

Попытки воспитать коллективизм приводят к очень сильной стандартизации. И если у западных активистов есть от этого противоядие — они выросли в индивидуалистическом обществе — постсоветские активисты должны постоянно рефлексировать, и не забывать, что любая борьба за социальную справедливость — это, прежде всего, борьба за справедливость по отношению к конкретным людям, а в основе борьбы за права меньшинств лежит борьба за индивидуальные права каждого конкретного представителя меньшинств.