Почему, когда кто-то говорит: "секс - это нормально, большинство людей испытывают сексуальное желание, но сексуальные порывы надо контролировать. нельзя никого насиловать", это не считают сексофобией, и отказом признавать, что секс может быть полезен?
А когда кто-то говорит, что "секс может быть очень приятен, но вот только лучше предохраняться, потому что во время сексуального акта можно заразиться опасными заболеваниями", это не считают призывом отказаться от секса, так ведь?
Тогда почему, когда я говорю, что "у большинства людей есть склонность к коллективизму, так что эта склонность естественна, но коллективистские порывы надо контролировать, нельзя навязывать другим людям свои принципы, свой патриотизм и свою религию, и тем более нельзя жертвовать окружающими ради абстрактного "общего блага"" некоторые уверены, что тем самым я заявляю, что НЕНАВИЖУ коллективизм, и отказываюсь признавать, что он может быть полезен?
Почему, когда я говорю, что "от коллективизма может быть польза, но с ним надо быть осторожнее, потому что любой тоталитарный режим основан на коллективизме", это считают призывами никогда и ни при каких обстоятельствах не думать о коллективном благе? Где здесь логика? Почему в конструкции: "естественно и бывает полезно, но надо контролировать" (если я говорю о коллективизме) люди видят только вторую часть фразы и додумывают то, чего в этой фразе и не было?
