Источник: Married, With Aspergers
Переводчик: Мария Олзоева
(ВНИМАНИЕ! Упомянутые наркотические препараты запрещены на территории Российской Федерации, и вредят вашему здоровью. Мы настоятельно рекомендуем их не принимать)
За последние год, и особенно после публикации книги Джона Элдера Робисона "Switched On", было много разговоров о терапии под названием ТМС (или rTMS - повторяющаяся транскраниальная магнитная стимуляция). У меня на эту тему имеются глубокие сомнения, хотя другие писали о ней пылко и красноречиво. Я хочу поразмышлять о том, как кто-то может решить подвергнуться процедуре, которая буквально меняет их сознание.
Мне не чужды негативные чувства, вызываемые расхождением между тем, как я воспринимаю себя, и тем, что я вижу, смотрясь в зеркало: это важный фактор в моей гендерной дисфории.
Я также не понаслышке знаю, каково это, когда над тобой смеются и издеваются за взмахи рук, физическую неуклюжесть, социальную неловкость, необычную манеру речи и эклектические интересы. Всю мою жизнь мне было сложно создавать и поддерживать отношения, и бывали времена, когда мне остро не хватало людей, с которыми мне было бы комфортно поделиться моими проблемами и чувствами.
Я понимаю стремление физически изменить свое тело, в конце концов, я нахожусь в процессе поиска процедуры для модификации собственного тело для того, чтобы приблизить его к тому, что я вижу у себя в голове, стерев или спрятав мужские характеристики и развив женские.
У моей гендерной дисфории две стороны. Первая - это моя потребность в том, чтобы люди обращались ко мне как к женщине, подкрепляя мою гендерную идентичность. Вторая - это моя необходимость видеть, что мое физическое тело совпадает с ментальным изображением.
Таким образом, как транс женщина, я активно ищу лечение, которое поможет мне изменить мое тело. Это контрастирует с моими чувствами о моем аутизме. И моя гендерная идентичность, и моя аутичная идентичность лежат в основе того, кем я являюсь. Штука в том, что, хотя с радостью модифицирую физические характеристики моего тела, я даже не подумаю менять мой разум. Моя неврология неотрывно связана с моей личностью: мне кажется, что изменив разум, я стану другим человеком.
Здесь есть граница. Я переступала ее несколько раз, так сказать, пробуя воду. На своем опыте я испытала эффекты наркотиков, которые изменяют работу мозга: алкоголь, марихуана, амфетамины, СИОЗС (антидепрессанты). Некоторые из них имеют позитивные стороны. Например, алкоголь уменьшает мою социальную тревожность. Но есть и минусы: я принимаю неправильные решения под влиянием алкоголя, потому что он подавляет мой самоконтроль и способность оценивать риски: в результате я попадала в опасные ситуации.
Скорость (амфетамины) делала меня не в состоянии сконцентрироваться, марихуана расслабляла, но вызывала легкие галлюцинации и некоторую паранойю. СИОЗС уменьшали интенсивность моих эмоций, оставляя меня оцепеневшей: в конце концов мне было сложно фокусироваться и принимать участие в своей жизни.
Все это были временные эффекты: мой разум со временем возвращался к обычному состоянию, за что я была благодарна. Видите ли, я не была собой, будучи под влиянием этих наркотиков.
Кажется, я хочу сказать, что, учитывая сложность человеческого мозга и того, как многие его участки взаимодействуют, невозможно скорректировать один аспект, не влияя на другие. Так же, как конкретный наркотик или лекарство влияет на небольшое количество электрохимических взаимодействий в мозгу с более обширными побочными эффектами, так и терапия вроде rTMS, изменяющая небольшой участок, может по эффекту домино вызвать изменения по всему органу.
По моему мнению, это не настраивание двигателя, относительно простой системы с ограниченным количеством взаимодействий и обратной связи между компонентами. Это больше похоже на внедрение чужого вида в существующую экосистему. Эффекты могут не проявиться сразу, и предсказания сопряжены с высокой вероятностью ошибок из-за сложности и хаотической природы системы.
Нет никакого способа узнать, какие еще эффекты будет иметь rTMS. Она может уменьшить мою социальную тревожность, но, даже если этим она ограничится, я буду по-другому взаимодействовать с людьми (как из-за алкоголя). А если мои мысли и поведение изменены, я уже не тот же человек. Я не хочу менять себя: меня устраивает моя идентичность аутичной транс женщины со всеми ее последствиями. Изменение моего тела не влияет на мою личность, мои мысли: я остаюсь собой. Изменение моего разума делает меня кем-то другим. Я теряю сущность того, что делает меня конкретным, уникальным индивидуумом, и мысль об этом наполняет меня ужасом.
Это приводит меня к предположению, что, если кто-то даже рассматривает эту возможность, должно быть, им не нравится то, кем они являются.
Интернализированная ненависть к себе, возложение вины на свою неврологию за то, что они видят как свои недостатки. Это как телесная дисморфия, спроектированная на собственное эго, ощущение себя. Непонимание принципов нейроразнообразия; невозможность или отказ принять свои отличия.
Я вижу это как результат мышления, окрашенного медицинской моделью аутизма, которая видит его как патологический дефицит, в отличие от социальной модели, которая вместо этого обращает внимание на неспособность общества предоставить подходящие приспособления и принятие этого как причину инвалидности.
С моим разумом все в порядке: у меня нет причин его менять. Я не могу сказать то же насчет общества, в котором я живу.
Переводчик: Мария Олзоева
(ВНИМАНИЕ! Упомянутые наркотические препараты запрещены на территории Российской Федерации, и вредят вашему здоровью. Мы настоятельно рекомендуем их не принимать)
За последние год, и особенно после публикации книги Джона Элдера Робисона "Switched On", было много разговоров о терапии под названием ТМС (или rTMS - повторяющаяся транскраниальная магнитная стимуляция). У меня на эту тему имеются глубокие сомнения, хотя другие писали о ней пылко и красноречиво. Я хочу поразмышлять о том, как кто-то может решить подвергнуться процедуре, которая буквально меняет их сознание.
Мне не чужды негативные чувства, вызываемые расхождением между тем, как я воспринимаю себя, и тем, что я вижу, смотрясь в зеркало: это важный фактор в моей гендерной дисфории.
Я также не понаслышке знаю, каково это, когда над тобой смеются и издеваются за взмахи рук, физическую неуклюжесть, социальную неловкость, необычную манеру речи и эклектические интересы. Всю мою жизнь мне было сложно создавать и поддерживать отношения, и бывали времена, когда мне остро не хватало людей, с которыми мне было бы комфортно поделиться моими проблемами и чувствами.
Я понимаю стремление физически изменить свое тело, в конце концов, я нахожусь в процессе поиска процедуры для модификации собственного тело для того, чтобы приблизить его к тому, что я вижу у себя в голове, стерев или спрятав мужские характеристики и развив женские.
У моей гендерной дисфории две стороны. Первая - это моя потребность в том, чтобы люди обращались ко мне как к женщине, подкрепляя мою гендерную идентичность. Вторая - это моя необходимость видеть, что мое физическое тело совпадает с ментальным изображением.
Таким образом, как транс женщина, я активно ищу лечение, которое поможет мне изменить мое тело. Это контрастирует с моими чувствами о моем аутизме. И моя гендерная идентичность, и моя аутичная идентичность лежат в основе того, кем я являюсь. Штука в том, что, хотя с радостью модифицирую физические характеристики моего тела, я даже не подумаю менять мой разум. Моя неврология неотрывно связана с моей личностью: мне кажется, что изменив разум, я стану другим человеком.
Здесь есть граница. Я переступала ее несколько раз, так сказать, пробуя воду. На своем опыте я испытала эффекты наркотиков, которые изменяют работу мозга: алкоголь, марихуана, амфетамины, СИОЗС (антидепрессанты). Некоторые из них имеют позитивные стороны. Например, алкоголь уменьшает мою социальную тревожность. Но есть и минусы: я принимаю неправильные решения под влиянием алкоголя, потому что он подавляет мой самоконтроль и способность оценивать риски: в результате я попадала в опасные ситуации.
Скорость (амфетамины) делала меня не в состоянии сконцентрироваться, марихуана расслабляла, но вызывала легкие галлюцинации и некоторую паранойю. СИОЗС уменьшали интенсивность моих эмоций, оставляя меня оцепеневшей: в конце концов мне было сложно фокусироваться и принимать участие в своей жизни.
Все это были временные эффекты: мой разум со временем возвращался к обычному состоянию, за что я была благодарна. Видите ли, я не была собой, будучи под влиянием этих наркотиков.
Кажется, я хочу сказать, что, учитывая сложность человеческого мозга и того, как многие его участки взаимодействуют, невозможно скорректировать один аспект, не влияя на другие. Так же, как конкретный наркотик или лекарство влияет на небольшое количество электрохимических взаимодействий в мозгу с более обширными побочными эффектами, так и терапия вроде rTMS, изменяющая небольшой участок, может по эффекту домино вызвать изменения по всему органу.
По моему мнению, это не настраивание двигателя, относительно простой системы с ограниченным количеством взаимодействий и обратной связи между компонентами. Это больше похоже на внедрение чужого вида в существующую экосистему. Эффекты могут не проявиться сразу, и предсказания сопряжены с высокой вероятностью ошибок из-за сложности и хаотической природы системы.
Нет никакого способа узнать, какие еще эффекты будет иметь rTMS. Она может уменьшить мою социальную тревожность, но, даже если этим она ограничится, я буду по-другому взаимодействовать с людьми (как из-за алкоголя). А если мои мысли и поведение изменены, я уже не тот же человек. Я не хочу менять себя: меня устраивает моя идентичность аутичной транс женщины со всеми ее последствиями. Изменение моего тела не влияет на мою личность, мои мысли: я остаюсь собой. Изменение моего разума делает меня кем-то другим. Я теряю сущность того, что делает меня конкретным, уникальным индивидуумом, и мысль об этом наполняет меня ужасом.
Это приводит меня к предположению, что, если кто-то даже рассматривает эту возможность, должно быть, им не нравится то, кем они являются.
Интернализированная ненависть к себе, возложение вины на свою неврологию за то, что они видят как свои недостатки. Это как телесная дисморфия, спроектированная на собственное эго, ощущение себя. Непонимание принципов нейроразнообразия; невозможность или отказ принять свои отличия.
Я вижу это как результат мышления, окрашенного медицинской моделью аутизма, которая видит его как патологический дефицит, в отличие от социальной модели, которая вместо этого обращает внимание на неспособность общества предоставить подходящие приспособления и принятие этого как причину инвалидности.
С моим разумом все в порядке: у меня нет причин его менять. Я не могу сказать то же насчет общества, в котором я живу.
