Источник: Radical Neurodivergence Speaking
Я хочу рассказать вам, почему тяжело быть мною.
Когда я что-то говорю, люди ведут себя так, словно я несу полную чушь. Например, когда я говорю о том, что людям с инвалидностью нужны те же гражданские права, что и людям без инвалидности. Или о том, что превращать окружающий мир в кошмар для эпилептиков – это насилие. Или о том, что многие вещи должны стать более доступными. Или когда я говорю о правах аутичных людей, тех самых, которые мы никогда не получаем. Люди реагируют так, словно их оскорбляет сама суть моих слов.
Они реагируют на мои слова так, словно я говорю, что надо пожирать младенцев, потому что они очень вкусные, или что мы должны сжечь весь мир и начать все сначала. И это притом, что мои слова являются логическим продолжением идеи о том, что мы, люди с инвалидностью, тоже люди. Но люди без инвалидности, похоже, воспринимают эту идею так, словно она представляет для них непосредственную угрозу. Их реакция на мои слова не похожа на обычные насмешки или недоверие, нет, это скорее похоже на реакцию на издевательства или на насилие.
Потом проходит год, или, возможно, полгода, и то, что сказала я, говорит кто-то еще. Кто-то белый и, вероятно, мужского пола, богатый и более презентабельный, чем я. И вдруг то, что я говорила всегда, то, к чему люди относились как к безумию, начинает казаться им разумным. Возможно, нам стоит это учитывать! Возможно, я мне стоит говорить что-то еще более абсурдное – например то, что телесная автономия имеет первостепенное значение. Ведь сейчас люди стали прислушиваться к тому, за что раньше они обзывали меня чокнутой сукой и за что они угрожали меня убить.
Дело в том, что функция, которую на самом деле исполняют активисты – это функция тех, кто открывает окно Овертона. Это роль пугающая, вы не получите никаких благодарностей за то, что ее играете, но, тем не менее, мы именно ее и играем.
Что такое окно Овертона? Это модный политический и социологический термин, который обозначает идеи, которые общественность может рассматривать всерьез. Все, что находится за пределами окон Овертона, воспринимается людьми как нечто радикальное, экстремистское или абсурдное. Вы можете увидеть, как действует окно Овертона, если внимательно рассмотрите американскую политику 20-21 века. Идеи Чайной партии продвинулись через окно Овертона, пока «прогрессисты» старались быть умеренными. Дело в том, что умеренность никогда не даст окну сдвинуться. Будучи умеренным, вы не достигните точек экстремума, ведь вы высказываете идеи и продвигаете политику, которая и без ваших действий кажется людям разумной и допустимой.
Итак. Я выполняю свою роль, говоря: «На самом деле, то, что я хочу сказать, звучит не просто «немного дико». Я хочу показать вам, с каким дерьмом нам приходится иметь дело на самом деле».
И люди, которые одержимы нашим угнетением, сразу перестают нормально ко мне относиться, ведь я не продавец- рекламщик вроде американской Демократической партии, и не могу «продать» им свои идеи, смягчая их.
Но всегда найдется кто-то, кто скажет: «на самом деле это не так уж и немыслимо, как казалось прежде». И окно дискурса начинает сдвигаться. Возможно, когда-нибудь оно сдвинется настолько, что люди перестанут считать, что аутизм в первую очередь касается не нас, а наших родителей.
Я хочу рассказать вам, почему тяжело быть мною.
Когда я что-то говорю, люди ведут себя так, словно я несу полную чушь. Например, когда я говорю о том, что людям с инвалидностью нужны те же гражданские права, что и людям без инвалидности. Или о том, что превращать окружающий мир в кошмар для эпилептиков – это насилие. Или о том, что многие вещи должны стать более доступными. Или когда я говорю о правах аутичных людей, тех самых, которые мы никогда не получаем. Люди реагируют так, словно их оскорбляет сама суть моих слов.
Они реагируют на мои слова так, словно я говорю, что надо пожирать младенцев, потому что они очень вкусные, или что мы должны сжечь весь мир и начать все сначала. И это притом, что мои слова являются логическим продолжением идеи о том, что мы, люди с инвалидностью, тоже люди. Но люди без инвалидности, похоже, воспринимают эту идею так, словно она представляет для них непосредственную угрозу. Их реакция на мои слова не похожа на обычные насмешки или недоверие, нет, это скорее похоже на реакцию на издевательства или на насилие.
Потом проходит год, или, возможно, полгода, и то, что сказала я, говорит кто-то еще. Кто-то белый и, вероятно, мужского пола, богатый и более презентабельный, чем я. И вдруг то, что я говорила всегда, то, к чему люди относились как к безумию, начинает казаться им разумным. Возможно, нам стоит это учитывать! Возможно, я мне стоит говорить что-то еще более абсурдное – например то, что телесная автономия имеет первостепенное значение. Ведь сейчас люди стали прислушиваться к тому, за что раньше они обзывали меня чокнутой сукой и за что они угрожали меня убить.
Дело в том, что функция, которую на самом деле исполняют активисты – это функция тех, кто открывает окно Овертона. Это роль пугающая, вы не получите никаких благодарностей за то, что ее играете, но, тем не менее, мы именно ее и играем.
Что такое окно Овертона? Это модный политический и социологический термин, который обозначает идеи, которые общественность может рассматривать всерьез. Все, что находится за пределами окон Овертона, воспринимается людьми как нечто радикальное, экстремистское или абсурдное. Вы можете увидеть, как действует окно Овертона, если внимательно рассмотрите американскую политику 20-21 века. Идеи Чайной партии продвинулись через окно Овертона, пока «прогрессисты» старались быть умеренными. Дело в том, что умеренность никогда не даст окну сдвинуться. Будучи умеренным, вы не достигните точек экстремума, ведь вы высказываете идеи и продвигаете политику, которая и без ваших действий кажется людям разумной и допустимой.
Итак. Я выполняю свою роль, говоря: «На самом деле, то, что я хочу сказать, звучит не просто «немного дико». Я хочу показать вам, с каким дерьмом нам приходится иметь дело на самом деле».
И люди, которые одержимы нашим угнетением, сразу перестают нормально ко мне относиться, ведь я не продавец- рекламщик вроде американской Демократической партии, и не могу «продать» им свои идеи, смягчая их.
Но всегда найдется кто-то, кто скажет: «на самом деле это не так уж и немыслимо, как казалось прежде». И окно дискурса начинает сдвигаться. Возможно, когда-нибудь оно сдвинется настолько, что люди перестанут считать, что аутизм в первую очередь касается не нас, а наших родителей.
