Когда я решила написать этот текст, быстро поняла, что только лишь моего опыта для полноценного раскрытия темы недостаточно. Я обратилась к другим трансгендерным людям за помощью, и многие поделились своими историями и переживаниями. Я благодарна каждому из них за открытость и доверие.
Это по-настоящему много для меня значит.
Девушка с замиранием сердца заглянула мне в глаза. Её взгляд, выражение лица, приподнятые брови, — всё отражало абсолютную заинтересованность, готовность принять откровение, познать истину… а если сформулировать иначе — обыкновенное житейское любопытство. Желание развлечь себя чем-то сенсационным, загадочным, хотя бы на мгновение отвлечься от повседневности скучного дня.
— Но как же ты поняла, что ты женщина? — чуть понизив голос в предвкушении пикантных подробностей, произнесла она.
— Да как-то так… — промямлила я, — постепенно… Сначала одно, затем другое…
— Ясно, — осознав, что сенсацией здесь и не пахнет, разочарованно отвернулась она.
Но мне стало обидно. Мне действительно стало обидно. Почему я не смогла нормально ответить на этот вопрос?
Меня всегда привлекали истории про искусственный интеллект, андроидов, неожиданно открывших в себе способность к осознанности и чувствам. Это прекрасный сериал «Westworld» и не менее замечательный «Humans». Очень противоречивая линейка фильмов «Blade Runner». Как таким существам добиться понимания, доказать свою полноценность, завоевать доверие в неподатливом, закостеневшем человеческом обществе?..
Ещё мне нравятся истории про монстров, ужасающих снаружи, но прекрасных внутри. Инопланетян, способных чувствовать всё то же, что и мы, но отпугивающих людей одним лишь своим видом. Это частый сюжет, — книга «Ender's Game», некоторые сцены из игр «Mass Effect», седьмая серия «Love, Death & Robots». Да хоть «Красавица и чудовище», чёрт возьми.
Каждый раз, сталкиваясь с подобной историей, мне невероятно жаль их. Жаль этих отверженных, но жаждущих понимания существ. Каждый раз я представляю, как личным примером демонстрирую им, — мы, люди, способны к пониманию и принятию чего-то чуждого, нового, неизведанного. Более того, это и есть наше лучшее, самое прекрасное человеческое качество.
Да, я каждый раз сочувствую им. Но в действительности я всегда жалею себя.
В начальных классах школы всё было устроено очень просто. Мальчики буянят и носятся в коридоре, а девочки играют в задней части кабинета с игрушками: в основном — домиками и куклами. Помню, что всегда оказывалась посередине. К девочкам меня не пускала какая-то неведомая сила, смутно ощущающаяся, как: «Мальчикам не положено», ну а сами мальчишки меня совершенно не интересовали. Они были грубыми, шумными и непонятными. Девочки были прекрасными, но, увы, недостижимыми. В итоге приходилось наблюдать со стороны.
В средней школе я перевелась в профильный биологический лицей и с головой погрузилась в учёбу, отвлекаясь лишь для прочтения очередного тома захватывающего фэнтези. В общем-то, у ботанов нет гендера, и это определённое время вполне помогало. Точно так же, как и параллельная жизнь в разнообразных волшебных вселенных, где можно быть кем угодно.
Затем, рассорившись с преподавателем химии (он почему-то решил, что на меня можно орать), я перевелась в очередную школу, имеющую ту же специализацию, но не заставляющую тебя ночевать в учебниках. Я много общалась с девушками, и это давалось мне невероятно легко. Намного проще, чем с парнями, среди которых, впрочем, тоже уже время от времени начали попадаться вполне милые экземпляры.
Примерно тогда мне стало очень сложно переодеваться до и после уроков физкультуры. Я ждала, пока все юноши закончат и выйдут, и лишь затем переодевалась сама. Обнажаться рядом с другими людьми, особенно рядом с парнями, было крайне неприятно. Тогда я списывала это на стеснительность и думала, что другие её просто перебороли. Но всё же чувствовала — здесь что-то не так. Особенно, меня смущало, что моё нижнее белье имеет дополнительный объём (думаю, не нужно уточнять, о чём я), это постоянно привлекало моё внимание, раздражало. Я не понимала, как окружающие меня парни так комфортно и расслабленно себя чувствуют. Почему же их, в отличие от меня, ничего не смущает?
Приятели недоумевали, отчего я так долго переодеваюсь, — я же выдумывала какие-нибудь дурацкие отмазы, либо просто отшучивалась.
Тогда же я заметила очень любопытную вещь. Между парнями была какая-то связь. Что-то почти животное, — ощущение общего поля, возможно, иерархии. И меня в нём не было. Не поймите неправильно. Я отлично ладила со всеми в коллективе. Одноклассники считали меня «своим парнем». И всё же, это общее для них поле единения каждый раз сбоило, стоило им попытаться включить меня туда. Больше всего это было похоже на подсознательный шок, отторжение, после которого они приходили в сознание и уже умом приглушали ощущённую секунду назад чужеродность. Отчасти, от этого подсознательного шока парни становились даже более вежливыми, видимо, их интеллект предпочитал скомпенсировать столь странное ощущение, а не вдаваться в выявление его природы.
Такая же связь была и у девушек. Разумеется, сознательно они меня не воспринимали, как одну из них. Но это и не требовалось. Наш контакт возникал мгновенно и без какого-либо труда. Думать что-либо для этого было необязательно.
Само собой, в то время я не смогла бы так точно описать эти ощущения. Для меня это было чем-то смутным и подсознательным, как и для моих одноклассников.
В целом, я по-прежнему предпочитала существовать в фантазиях. Этот навык за годы практики стал совершенным, — я на автомате выполняла все необходимые действия, а затем проваливалась в фантомные миражи. Я полюбила компьютерные игры. Там можно было создавать персонажа, становиться им. Стоит ли говорить, что эти персонажи оказывались женского пола?
В какой-то момент я даже пообещала себе в будущем создавать лишь мужских персонажей, настолько меня тогда пугала эта ещё не вполне осознаваемая сопричастность.
Где-то в одиннадцатом классе у меня начали появляться уже более конкретные мысли, они выглядели примерно так: «В идеальном мире я был бы девушкой» или «Если бы я мог выбрать, я бы родился девушкой».
Осознать, что этот выбор действительно есть, оказалось намного сложнее.
На первых курсах университета я активно разбиралась в идеях гендерного равенства. Увлечённо обсуждала глупость гендерных стереотипов. Поддерживала начинания девушек в различных стереотипно мужских областях (типа боевых искусств) и, напротив, право мужчин на эмоциональность, мягкость и прочие недостойные для «сильного пола» модели поведения.
Я по-прежнему верю в эти вещи (выношу отдельной ремаркой для тех, кто любит упрекнуть трансгендерных людей в поддержании гендерных стереотипов). Просто теперь я понимаю, что какой бы модели поведения не следовал мужчина — это всё равно не я, и ко мне не имеет никакого отношения.
Как ни странно, первые реальные шаги в осознании своего гендера мне помог сделать секс. Думаю, это не всем будет просто понять. Но мужчины и женщины действительно возбуждаются по-разному. И чем больше у меня появлялось опыта, тем больше я понимала, что сама попытка выполнять стереотипно мужскую роль убивает для меня всё удовольствие от процесса.
Здесь были бы уместны рассуждения о том, что люди независимо от их гендера могут заниматься сексом очень разными способами и в разных ролях. Я целиком и полностью поддерживаю это. Но именно во время секса я начала явственно ощущать свою женскую природу, ощущать острую потребность в стереотипно женском теле.
Второй шаг случился благодаря небинарному человеку, с которым я в то время встречалась. (Этот временной промежуток уже относится к моему двадцатидвухлетнему возрасту). Он, одним свои наличием и, разумеется, благодаря моей в него влюблённости, сумел заслонить весь трансфобный социум (и в том числе моих фанатично религиозных родителей), создав комфортную атмосферу, в которой я смогла спокойно подумать о том, кто я есть.
Сперва я стала говорить о себе в женском роде лишь изредка, переписываясь с ним. Затем, всё чаще. Я смотрела в своё прошлое и воспринимала его совершенно иначе, чем прежде. И в какой-то момент я поняла, что прячусь, — боюсь признать то, что уже почувствовала. Признать, что я девушка.
Примерно в этот момент мой прекрасный человек меня бросил. Но дело-то уже было сделано. Говорить о себе в мужском роде постепенно становилось всё болезненнее. Я решила попробовать камингаутнуться перед друзьями. Мне действительно повезло с друзьями. Каждый из них оказался понимающим и толерантным человеком.
Думаю, в пределах этой истории стоит упомянуть, что вследствие расставания я впала в депрессию. И одной из немногих по-настоящему поддерживающих меня вещей оказалось осознание своего гендера. Я часто думала о самоубийстве, но каждый раз мне становилось невероятно обидно: «Неужели эта девочка убьёт себя, только поняв, кто же она такая?»
Абсолютно недопустимый сценарий.
(Второй вещью был сериал Sense8)
Каждый день я пробовала что-то новое, чего никогда не делала прежде. Первое платье. Первый макияж. Ну, и всё в таком духе. Предчувствие будущих откровений на этом пути и сейчас является наиболее мотивирующим для меня ощущением.
Проблем тоже прибавилось многократно, например, постоянная необходимость либо пояснять свой гендер людям, либо мисгендерить* себя в общении с ними. Появились страхи, связанные с возможностью принятия меня окружающими. Фрустрация от осознания, что быстро к своим целям я не приду. И, разумеется, в той или иной степени яркий физический дискомфорт от несоответствия тела внутреннему самоощущению.
*Презентовать в неверном гендере.
Но, несмотря на всё это, у меня есть чёткий план, — закончить последний учебный год университета, а затем плавно, но верно перейти к совершению трансгендерного перехода. А ещё у меня есть абсолютная убеждённость:
Знать правду, тем более столь важную правду — всегда лучше, чем прятать её от себя.
3:32
Фрагмент из сериала «Sense8»Как я уже упоминала, лишь моего опыта — недостаточно, поэтому далее я привожу текстовые интервью с другими трансгендерными людьми.
Александр. 23 года.
— Привет, расскажи немного о себе.
Меня зовут Александр, мне 23 года. Родился в Ярославле и прожил там до 15-ти лет, после чего переехал в Москву, где и живу до сих пор.
— У тебя есть какие-нибудь детские воспоминания, связанные с ощущением своего гендера?
Одно из моих самых чётких воспоминаний детства о том, как в детском саду я уверенно рассказываю детям и воспитательнице, что на самом деле я мальчик, просто так получилось, что выгляжу я, как девочка. Кажется, мне было лет пять или шесть на тот момент.
Что до переживаний, не помню, чтобы в детстве меня что-то волновало. Я был достаточно сильно зацикленным на себе ребёнком, поэтому совершенно не переживал о том, что думают обо мне другие, важно было лишь то, что думал о себе лишь я сам. Но, надо признаться, злосчастная фраза «ты же девочка» преследовала меня постоянно. Думаю, на тот момент это было единственной раздражающей меня вещью. И платья. Терпеть не мог, когда меня пытались в них нарядить. Всегда чувствовал себя в них как-то неправильно.
Что до взаимоотношений со сверстниками, мне всегда была интересна компания мальчишек. Они как-то сразу приняли меня за своего, и мы общались на равных. Пойти в кино на боевик или во дворе устроить гладиаторские бои, побегать по крышам сараев или раскопать задний двор школы, меня всегда охотно звали с собой, не было никакого «ну она же девчонка, нечего ей с нами делать», и я безумно рад до сих пор, что у нас сложились такие взаимоотношения. С девчонками же наоборот у меня никогда не складывалось. Хоть я и честно пытался влиться в их школьную компанию, мне с ними всегда было скучно. Не было ни одной темы для разговора, да и в общем я их просто не понимал. Но я не переживал и попросту бежал гонять в футбол с пацанами.
— В средней и старшей школе что-нибудь изменилось?
Если говорить о периоде с 5 по 8 класс, не могу сказать, что мои проблемы и переживания были связаны непосредственно с гендерной самоидентификацией. Я об этом попросту не задумывался, а голову занимали другие мысли. Мы взрослели, а я как общался с мальчишками, так и продолжал. И со временем это начало вызывать некоторую агрессию со стороны женской части нашего класса. Я в их рамки как-то не особо вписывался, и со временем (не хочу сильно углубляться в подробности того, как это происходило), я стал изгоем.
На тот момент я даже не имел представления о том, что такое трансгендерность, что такое вообще бывает, и считал себя просто не очень правильной девчонкой. И поэтому отвержение всей женской частью коллектива для меня было довольно болезненно. Особенно в более старших классах стало невыносимо.
7 и 8 классы все прошли в гадких издёвках. Помню, как однажды зимой, когда я привычно зависал со своей компанией после школы, к нам подошла группа одноклассниц. И они просто, не объясняя причины, начали пытаться поколотить меня и закопать лицом в снег. Это был один из тех немногих раз, когда я не выдержал и заплакал прямо на улице, пусть и когда они уже ушли. Было обидно от того, что меня считают каким-то не таким и проявляют агрессию без причины.
Были и такие неприятные моменты, когда мне на улице плевали в затылок, портили или прятали мои вещи в классе, ну или просто писали обо мне гадости в соц. сетях. Однажды в лагере, куда я поехал с одноклассницей, она подначила девчонок прыгать вокруг меня и скандировать: «трансвеститка, трансвеститка!» просто из-за того, что мой голос довольно низкий. Я сам не помню, но родственники рассказали, что когда я приехал, несколько дней в истерике кричал, что не хочу быть девочкой, что буду парнем.
В итоге, после 8 класса было принято решение менять школу, и я переехал в Москву. Здесь было уже проще, новый наборный класс, никто никого не знает, можно начать новую жизнь в каком-то смысле. Вот тут стало уже интереснее. Ребёнком я вообще был довольно непросвещённым во многих вещах, так что при общении с новыми одноклассниками узнавал много нового (тавтология, ну да ладно).
В частности меня увлекло аниме, а следом и текстовые ролевые игры по различным фендомам, где я мог играть за любого персонажа, какого захочу. Ну и выбирал я в основном мужских персонажей. Возможность говорить о себе в мужском роде почему-то сразу мне понравилась. Я создал в соц. сетях ещё один аккаунт с мужской страницей, и почувствовал себя как-то уверенней. Думаю, последние три года учёбы были самыми счастливыми для меня (хоть я и умудрился впасть в подростковую депрессию и в то время так не считал, сейчас, по прошествии нескольких лет, я это понимаю). Меня окружали люди, которые совершенно нормально относились к тому, что я стал говорить о себе в мужском роде, мне никто не говорил, что это неправильно, пропало это пресловутое «ты же девочка», и в целом я чувствовал себя очень комфортно. Правда, до сих пор думал, что это всё дурачество в рамках моих ролевых.
— Что происходило после школы?
После окончания школы всё оказалось не так уж и радужно. Ещё будучи учащимся 10 класса, я познакомился со своей на тот момент лучшей подругой. И дружили мы довольно приличное время. Она, как и многие, спокойно относилась к тому, как я о себе говорю, но, как оказалось, тоже воспринимала всё только как игру. Сам я постепенно отошел и от аниме, и от ролевых, но привычка говорить о себе в мужском роде осталось. Это было комфортно и правильно для меня. А вот моя подруга в какой-то момент решила, что играм пришёл конец и начала пытаться меня «переделать».
Она начала мне твердить о том, что мне пора прекращать дурачиться, что раз я родился девушкой, то и должен ей быть. По её словам, я обязан был отрастить волосы, одеваться женственно, делать макияж и мечтать о том, как бы выйти замуж и родить ребёнка. Я долго не мог понять, с чем связаны такие перемены, да и до сих пор до конца не понимаю, что в ней так резко щёлкнуло.
На тот момент я уже знал о существовании трансгендерности, но не был уверен, что это можно отнести ко мне, я и сам был уверен, что просто заигрался. Но мне было комфортно, я не хотел ничего менять! И в тот момент я совершил большую ошибку, я слишком сильно доверял своей подруге и послушал её, поддавшись уговорам поменяться в ущерб собственному спокойствию.
Она таскала меня по магазинам, подбирая для меня одежду на её вкус, заставила отрастить волосы, начать краситься и снова говорить о себе «она» вместо «он». И я честно пытался меняться под её лозунги «ты девушка, ты должна быть женственной». Думаю, именно тогда я начал испытывать очень сильный стресс, грозивший вылиться в депрессию. Я находился в каком-то состоянии апатии, мне было плохо, я постепенно утратил всякий интерес хоть к чему-то.
Я отрастил волосы, начал краситься, ходить в более женственной одежде, в общем, начал «быть девушкой». Но смотря в зеркало, меня просто коробило. Я вспоминал старшую школу, и на душе становилось тоскливо. Почему там никто ни в чём меня не попрекал, а сейчас оказалось, что всё не так и не то, и вообще я весь такой «неправильный»? В итоге с той подругой пути разошлись, и прекращение этой дружбы, как и она сама в последние годы, было очень болезненным (по сути это был единственный человек, с которым я тогда общался на постоянной основе, и, оставшись один, я очень переживал).
Ещё какое-то время я, полностью подавленный и с твердо вбитой в голову установкой «ты должен быть девушкой», продолжал вести такой образ жизни, боясь от него отклониться и снова стать «неправильным». Мне очень хотелось снова срезать волосы, забить на чертов макияж и надеть удобную и комфортную одежду, но я по инерции продолжал «быть девушкой, потому что так надо».
— Но в какой-то момент ты принял свою гендерную идентичность?
Этот момент произошёл относительно недавно. Это случилось в декабре 17-го года. Мне на глаза попалась статья о трансгендерах. Я её прочел и начал искать ещё и ещё. Затем дело дошло до видеороликов, в которых люди рассказывали о себе, о том, как им живется, и как они себя чувствуют. Я изучил очень много материала, и всё потому, что после первой статьи меня как по голове ударило: это ведь и ко мне относится.
Но опять же, я не был уверен, даже боялся примерить на себя подобную роль. Я ведь очень долго считал, что просто заигрался, и ставить себя на одну ступень с людьми, у которых имеются реальные переживания по поводу своего гендера и осознания себя, мне было неловко. Мол, я-то, наверное, не всерьёз всё это делаю. Но постепенно ко мне приходило осознание, что вовсе я не заигрался, а мне на самом деле куда комфортнее, будучи парнем.
Я несколько дней думал о себе, своем прошлом и о том, всегда ли со мной всё было так. И постепенно я полностью всё осознал. На самом деле, не могу сказать, что после осознания во мне что-то сильно изменилось. Я почувствовал сильное облегчение оттого, что понял, кто я такой, но в то же время и сильную обиду с негодованием оттого, что столько времени я себя мучил, изображая того, кем я не являюсь. Вскоре я снова постригся и переоделся в ту одежду, что мне нравится.
— Пожалуйста, расскажи ещё о социальном давлении, с которым ты сталкивался из-за своей гендерной идентичности.
Самая неприятная для меня вещь – это то, что меня практически никто не воспринимает всерьёз. Либо просьба говорить со мной в мужском роде игнорируется, либо мне в лицо говорят, мол, хватит дурачиться. Так вот возникли проблемы с матерью. Нет, взаимоотношения у нас прекрасные, мы друг друга очень любим, но порой её нежелание взглянуть на проблему с моей точки зрения очень меня удручает. Я не могу даже поговорить с ней о моей самоидентификации и объяснить, почему я вдруг перестал краситься и носить красивую одежду. (От этого я тоже испытываю дискомфорт. Маме нравилось, что я стал женственнее, потому что она тоже сильно переживала из-за моих неудач с социализацией в школе, и она была рада моим переменам, пока всё не прекратилось. Я чувствую себя виноватым перед ней).
Она просто не слушает, перебивает меня, и всегда я слышу одно и то же: «Когда ты уже вырастешь и перестанешь фигнёй страдать?» Но в последнее время она стала мягче и хоть не с радостью, но смирилась с моим положением. Кроме того, я постоянно испытываю страх, что человек, которого я люблю, скажет то же самое и отвернётся от меня. Да, думаю, самая большая проблема для меня – серьёзность восприятия. Ведь когда все вокруг не воспринимают тебя всерьёз, довольно сложно не думать, что с тобой что-то не так.
— Ты испытываешь какой-то физический дискомфорт, связанный с твоей гендерной идентичностью?
Грудь. Самый большой кошмар моего тела. Её видно, от неё хочется избавиться, она раздражает. И голос. Он довольно низкий для девушки, но меня как парня он совершенно не устраивает, разве что я специально делаю его грубее и начинаю хрипеть.
— Скажи, как всё это влияет на твои планы?
Совсем всерьёз о планах в этом контексте я не задумывался. Голову занимают другие мысли о будущем. О переезде, поиске работы, и на что-то ещё места просто не остается. Возможно, в неопределенном будущем я сделаю верхнюю операцию, чтобы убрать грудь и пройду гормональную терапию. Но когда именно я решусь на это, я не знаю.
— Спасибо тебе за ответы!
Ирина. 25 лет.
— Расскажи, пожалуйста, о своих детских воспоминаниях, связанных с ощущением гендерной идентичности.
— Что-то ваша Таня на мальчика похожа. (с) Пассажиры соседнего купе поезда, когда мы катались... куда-то там. В Феодосию, что ли?
Не могу ответить на этот вопрос полноценно. Ввиду некоторых моих проблем социализации (младших в классе, как правило, усиленно бьют и не очень хотят общаться) каких-либо чётких представлений, что «мальчишеское», а что «девчачье» у меня толком и не сформировалось до более-менее полноценно осознанного возраста. Немногочисленные друзья/подруги были такими же маргинальными загонами. Они нередко говорили мне, что мне что-то не то нравится, и вообще я веду себя по-девчачьи.
— А в средней и старшей школе?
Средняя школа — затворник с книгами в чуждой среде. С одной стороны крайне консервативно настроенные родители, с другой — новая школа, в которой новичок, переведённый посреди года, ещё и младше прочих, ещё и какой-то странный, ещё и зазнайка, вследствие постоянного чтения тонн книг, — определённо кандидат на роль боксёрской груши.
В старшей у меня появился комп. И диск с сериалом «X-files». Вполне закономерно, что я начал ассоциировать себя с персонажем оттуда — Дейной Скалли. К неформальному движению мои родители относились вполне нормально, так что слегка зачёсанное набок каре вопросов не вызвало, а заодно появились и первые более-менее постоянные приятели, неформалы. В их круге и фраза «я бы дал Менсону» не вызывала вопросов, сходила за шутку, так что в целом я себя начал чувствовать относительно комфортно, но старался не особо палиться. Можно считать, что примерно тут я начинаю более-менее адекватно взаимодействовать с социумом. Ещё, раз уж у меня есть какие-то друзья, бить меня стали реже, — когда к нашей компании присоединился амбал Максим, так и вообще перестали, но это было уже ближе к выпуску.
— Что же происходило после окончания школы?
Палиться или не палиться, вот в чём вопрос. Один человек из моей компании познакомил меня со вторым, второй с третьим, я начал общаться с неформальной тусовкой, выбираться на сходки, и спустя некоторое время меня затащили на сходку анимешников. Там я познакомился с %информация_удалена%, девочкой-лесбиянкой. Впервые сказать кому-то, что ты би и ощущаешь себя девочкой — это было... слов тут не подобрать. Она познакомила меня с другими ЛГБТ+ людьми. Появился альтернативный мир, где можно быть собой.
С другой стороны, вслед за амбалом Максимом большая часть моей школьной компании подалась в скинхеды. Да и мои шуточки про «хочу детей от Тилля Линдеманна» перестали казаться им смешными. Хотя пару раз это выливалось в лулзовые моменты, например, когда у меня в гостях сидит пара скинов, анимешница, гей и все толпой смотрят триплексоголик под вино и круассаны, повторяя за одним из персонажей «пир горой! и «кампай!» в качестве тостов. Потом общение понемногу разъехалось на тормозах. Потом была одна девушка. Которая решила после года отношений, что я ей надоел и что отличная идея шантажировать меня, грозясь «рассказать всё тусовке и родителям». Ба-дум-тсс.
Родителям сказал мол так и так, она меня хочет шантажировать(не уточнил чем). Они сказали, что на порог не пустят и слушать не будут. Хоть с этим повезло. Самое смешное, что скинхедская часть моих знакомых на её разоблачения отреагировала абсолютно спокойно, в стиле «ох уж эти бывшие, такого напридумывают!». Однако это посеяло во мне некоторую паранойю. Собственно, я даже сейчас о себе в мужском роде пишу. Такие дела. Хотя это срабатывает случайно и в случайных обстоятельствах.
Приблизительно годам к 22-м, общение с скинами сошло на нет, не считая случайных встреч в городе с диалогом «Привет. Как дела? Ну, ещё увидимся», да и большинство из них, повзрослев, отошли от бредовых идей. Сейчас в моем окружении практически не осталось людей, кто не в курсе. Да и на тусовках я честно отвечаю на вопрос о гендере/ориентации. Сейчас-то мне чего бояться? На мнение людей, которые мне не важны, мне плевать. Наверное, это инстинктивная защитная реакция. Я говорю о себе в женском роде, когда чувствую себя комфортно и защищёно (явно не во время вопросов о моём детстве).
— Пожалуйста, расскажи о моменте принятия своей гендерной идентичности.
Чёткий момент выделить, пожалуй, не получится. Наверное, я окончательно признался в этом себе, рассказав той подруге, которую упоминал.
— Наверняка ты помнишь случаи социального давления в связи с твоим гендером?
Кажется, уже рассказал в предыдущих ответах. Добавить нечего толком. Можно вспомнить в дополнение, что меня обзывали пидором, можно вспомнить гопников, которые докапывались за хаэр или шмот, можно вспомнить, с другой стороны, что, когда я целовался в метро с другой трансгендерной девушкой, кто-то крикнул «чёртовы лесбиянки». Мы это восприняли как комплимент и посмеялись. Сейчас это всё не трогает и автоматически пролетает мимо ушей.
— Можешь рассказать о физическом дискомфорте, связанном с твоей гендерной идентичностью, если он присутствует?
Постоянное ощущение, что с моим телом что-то не так. Вернее, я знаю, что не так, но избавиться от этого полностью невозможно. Меня бесит зеркало и то, что я в нём вижу. Меня бесит огромный список вещей в моём теле. Вот только на операцию я не решусь, да и гормоны мне нельзя по медицинским причинам (слабое сердце и группа риска по раку).
Несколько помогает одна философская концепция. Постгендеризм. Идея о том, что в обществе будущего не должно быть ни гендерных ролей, ни деления по половому признаку как такового.
— Спасибо за твою откровенность. Уверена, это сделает наше общество немного лучше.
1:21
Фрагмент из фильма «The Danish Girl»
Найл Дживас. 23 года.
— Расскажи, пожалуйста, есть ли у тебя какие-то детские переживания, связанные с агендерностью?
В детстве мне никогда не пытались навязать мужскую или женскую гендерную социализацию. Я говорил о себе и как о девочке, и как о мальчике, и так же делали и окружающие меня люди.
— Видимо, что-то начало проясняться в школе?
В средней школе я понял, что не вписываюсь ни в компанию девочек, ни в компанию мальчиков – меня привлекали некоторые аспекты этих компаний, но другие казались отталкивающими, да и они меня не до конца принимали. Поэтому, я тусил с другими странными детьми, и мы в основном занимались не футболом или обсуждением нарядов, а охотой на привидений и тому подобным.
В старшей школе я понял, что люди странно реагируют, когда я рассказывал им о том, что меня привлекают люди разных полов – типа, для меня было абсолютно нормальным сохнуть по парню или по девушке (других гендеров я тогда не знал) – я вообще никак не разделял людей по половым признакам, только по личностным характеристикам, и прошло какое-то время, прежде чем я понял, что не все считают это нормальным. В этом возрасте я начал более часто говорить о себе в мужском роде, и понял, что так мне комфортнее.
В студенческие годы я познакомился с понятиями гендера, трансгендерности и небинарности. Проанализировав себя, я понял, что наиболее точно будет считать себя агендером.
— Можешь рассказать о моменте, когда ты принял свою агендерность и переживаниях, связанных с этим?
В принципе, ответ на предыдущий вопрос. Переживания… ну, я понял, что каждый человек, с которым ты сталкиваешься, пытается сразу тебя идентифицировать как мужчину или женщину – мне от этого довольно мерзко.
Я считаю, это не их дело, тем более, пока мы не вступили в более близкие отношения. Для того, чтобы продать мне бутылку воды, кассиру_ше не обязательно представлять, что у меня в штанах. У меня был своеобразный период перехода, когда я пытался понять и принять себя и мир вокруг. В этом мне очень помог мой близкий друг, который в тот период был рядом со мной и поддерживал меня. Я сменил имя и фамилию и стал чувствовать себя увереннее.
— С каким социальным давлением ты сталкиваешься в связи со своей агендерностью?
Люди постоянно мисгендерят* меня – я создал для себя комфортный круг общения людей, которые обращаются ко мне корректно, но, к сожалению, свести на ноль взаимодействие с остальными людьми невозможно. Это очень раздражает. Я стараюсь ходить всё время в наушниках, чтобы не слышать обращений ко мне. Иногда я не чувствую в себе уверенности вообще выйти из дома, поскольку понимаю, что слишком велик будет стресс из-за того, что меня могут замисгендерить или развить конфликт и далее, проявив трансфобию. Я больше не общаюсь с бабушкой, поскольку она высмеивает мою агендерность, и у меня это уже в печенках сидит.
*Относят не к тому гендеру.
— Скажи, пожалуйста, испытываешь ли ты какой-то физический дискомфорт, связанный с твоей агендерностью?
Я не ходил на занятия физкультурой, ибо мне было некомфортно в раздевалках. Мне некомфортно посещать раздельные уборные. Я часто ношу биндер*, и это не очень удобно, но без него я обычно чувствую себя ещё хуже. Хотя, иногда меня отпускает, и я даже могу показывать своё тело без стеснения.
*Утяжка для груди.
— Это как-то влияет на твои планы?
Планирую в будущем сделать верхнюю операцию. Попытаюсь сменить отчество, но в нашей стране это сложно, если ты не меняешь пол в паспорте.
— Уверена, у тебя всё получится! Спасибо тебе за ответы.
— Но как же ты поняла, что ты женщина? — широко распахнув глаза в предвкушении шокирующих откровений, произнесла девушка.
— Да как-то так… — промямлила я, — постепенно… Сначала одно, затем другое…
— Ясно, — разочарованно отвернулась она, поняв, что сенсацией здесь и не пахнет.
— Постепенно, — еле слышно повторила я, уставившись ей в затылок. — Шаг за шагом, шаг за шагом.
