Мейнстримный феминизм — это колониализм: как западные активисты покрывают милитаризм на Востоке
Источник: Нож Подписаться на паблик ВКонтакте „Нож“ вы можете здесь Автор: Айман Экфорд
Современный феминизм — движение за достижение полного гендерного равенства — затрагивает самые разные вопросы жизни женщин: от борьбы с сексуальными домогательствами до помощи жертвам домашнего насилия, от проблематичности гендерного воспитания до отмены списка запрещенных для женщин профессий.
Большинство феминисток считает, что их движение служит расширению прав и возможностей всех женщин — и особенно тех, кто находится в более уязвимом положении, например жительниц консервативных стран с преимущественно исламским населением. Где еще можно встретить такое явное нарушение прав женщин, как в исламе?
Убийства части, ограничения для женщин в Саудовской Аравии, зверства, которые творят с женщинами такие группировки, как ИГИЛ и «Талибан» (деятельность обеих организаций запрещена в РФ), и насильные замужества девочек в некоторых племенах, где исповедуют ислам, — вот, с чем должны бороться настоящие феминистки.
Ведь об этих вещах твердят даже на федеральных каналах.
Однако именно подобная риторика федеральных (и любых других крупных) каналов влияет на формирование тех культурных стереотипов, которые разделяют «мейнстримные» феминистки — и которые позволяют покрывать милитаризм на Востоке.
Почему феминизм не исключает стереотипности мышления
На большинство феминисток, как и на большинство любых других людей, влияет доминирующая культура, из которой они усваивают существующие стереотипы. Поэтому если феминистка специально не старается учитывать потребности и пожелания тех женщин, которые на нее не похожи, она, вероятно, будет случайно воспроизводить общепринятые стереотипы, говоря о них.
Весьма вероятно, что среднестатистическая феминистка будет дистанцироваться от трансгендерных людей, усвоив существующую в обществе трансфобию; не будет воспринимать всерьез несовершеннолетних девушек, усвоив существующий эйджизм; или будет со снисхождением смотреть на женщин с инвалидностью, на мигранток и на представительниц культурных меньшинств.
Она может не говорить о своих стереотипах открыто, но очень вероятно, что она будет заниматься только проблемами женщин из ее социальной группы. Любые другие проблемы, как и особенности опыта женщин из других социальных групп, она может игнорировать или смотреть на них сквозь культурные стереотипы.
Какие мнения о мусульманках стали стереотипами
Феминизм на протяжении многих десятилетий борется против объективации женщин, то есть за признание их компетентности во всех вопросах, касающихся их жизни, и за то, чтобы женщин рассматривали как независимых личностей, а не как украшение или объект для проявления «джентльменских качеств» мужчин.
Между тем объективация мусульманских женщин распространена как в российских, так и в западных медиа, что полностью игнорируется (а иногда и поддерживается) мейнстримными феминистками.
В последние годы на российских федеральных каналах часто освещают преступления боевиков из «Исламского государства» — это квазигосударство обычно называют по его старому названию, ИГИЛ, но далее в статье будет использоваться арабская аббревиатура организации, ДАИШ (ее используют противники этой организации, чтобы не поддерживать ложных представлений о том, что это квазигосударство является настоящим исламским государством). На крупных федеральных каналах большое внимание уделялось бесправию женщин на территории ДАИШ и тому психологическому и физическому насилию, которому их регулярно подвергали боевики. Во многом поэтому, когда речь заходит о нарушении прав женщин в Сирии, чаще всего вспоминают именно жертв ДАИШ.
Пока что эта тенденция не кажется проблематичной. Для того чтобы понять ее проблемность, стоит рассмотреть другую историю создания образа исламской женщины в массовой культуре и на примере образа, на первый взгляд максимально удаленного от образа безмолвной жертвы.
В 2015 году в Великобритании вышла книга «Я — Малала», написанная пакистанской правозащитницей и самой молодой лауреаткой Нобелевской премии мира Малалой Юсуфзай.
Эта отважная девочка с 2009 года занималась борьбой за право женщин Пакистана на образование. На момент начала занятия активизмом ей было всего 11 лет.
Ее блог и публичные выступления вызвали негодования преступной группировки Талибан, на тот момент имевшей большое влияние на ее родине, в Пакистанской долина Сват. Они устроили на нее настоящую охоту. В 2012 году она была серьезно ранена боевиками «Талибана». Ранение было настолько опасным, что если бы не усилия международного сообщества, которое при поддержке пакистанского правительства организовало ее перелет в британскую клинику, она, вероятно, не выжила бы. В своей автобиографии Малала очень подробно описывает свое детство и активистский опыт. Эта книга рассчитана на читателей, которые ничего не знают о Пакистане и долине Сват, и поэтому для многих история Малалы стала первым — и единственным — знакомством с ближневосточными реалиями. По ней многие жители Великобритании и США составили свое представление о жизни девочек не только в деревнях долины Сват, а и во всех ближневосточных странах.
На первый взгляд, усиленное внимание к женщинам из «ИГ» в российских СМИ мало связано с историей отважной девочки из Пакистана. Но на деле обе истории основаны на так называемом «комплексе белого спасителя».
Что такое «комплекс белого спасителя»?
В СМИ этот термин впервые появился в 2012 году в статье “The White-Savior Industrial Complex” писателя Теджу Коула, но эпиграфом к этой главе должно быть знаменитое стихотворение Редьяра Кипплинга «Бремя белого человека». В нем автор оправдывает колониальную политику Запада идеей о «бремени», лежащем на белом человеке, — это бремя ума, понимания, как кому жить, и миссия управлять чернокожими «дикарями». В современном мире подобные идеи в такой грубой форме совершенно справедливо считаются расизмом, однако те же самые идеи, хотя и в менее заметной форме, проявляются, когда речь заходит о странах с преимущественно мусульманским населением.
Несмотря на то что Малала Юсуфзай, безусловно, является удивительным человеком и отважным активистом, ее история стала настолько популярной из-за того, что она идеально соответствует доминирующему дискурсу о «белом спасителе»: благородные представители западной общественности спасли несчастную девочку от ужасных пакистанских дикарей-талибов.
Подобный упрощенный и объективирующий нарратив идеально подходит для укрепления представлений о том, что для создания «демократического общества» на Ближнем Востоке и для благополучия местных граждан просто необходима западная интервенция.
Репортажи российских федеральных каналов о женщинах, живущих на подконтрольных ДАИШ территориях, точно так же вписываются в этот нарратив и используются как аргумент в пользу продолжения российских военных действий в Сирии.
Какую роль поп-феминизм играет в политике
Оба этих образа мусульманских женщин крайне политизированы, созданы на основе существующих политических тенденций.
Если бы западных борцов за права женщин волновало положение женщин на Ближнем Востоке в целом, они не стали бы превращать историю Малалы в «единственную историю» о ближневосточной женщине.
Другая не менее известная восточная женщина — Беназир Бхутто, первая женщина премьер-министр Пакистана, — подробно объясняла в своей автобиографии «Дочь Востока», что даже в Пакистане положение женщины очень сильно зависит от населенного пункта и от социальной среды. То есть опыт Беназир Бхутто довольно сильно отличается опыта Малалы Юсуфзай, и истории этих двух женщин из образованных и интеллигентных семей очень не похожи на истории женщин, выросших в консервативных пакистанских племенах. Но именно история Малалы превратилась в своего рода эталон для феминисток и прогрессивных жителей западных стран. Полноценное и многогранное представление о противоречивом опыте пакистанских женщин в СМИ только помешало бы новому «колониализму».
Почему колониализм Запада стал причиной исламистского бума
Именно западное вторжение на Восток стало причиной появления таких движений, как «Талибан», «Аль-Каида» и ДАИШ.
В 1979 году Советский Союз вторгся в Афганистан, где были сформированы группировки боевиков-повстанцев. Они называли себя моджахедами, потому что считали, что ведут священную войну. Эти группировки пользовались поддержкой влиятельных мусульман со всего мира, среди которых было немало консервативно настроенных оппозиционеров из разных государств. Они видели корень проблем своих стран в их прошлом колониальном опыте и в сильном влиянии западных держав на их политику.
Раньше этих оппозиционеров из разных стран объединяла ненависть к Израилю и США как к союзнику Израиля. Ввод советских войск в Афганистан еще больше сплотил их, объединив в их сознании западные страны от стран ЕС и США до Израиля и СССР — в образ единого колониального врага.
Помощь афганским моджахедам стала для них одним из самых верных способов борьбы с этим врагом.
Именно Афганская война свела вместе людей, которые позже создали «Аль-Каиду». После выхода советских войск из Афганистана и развала СССР «Аль-Каида» направила свой гнев на США, несмотря на то, что Штаты оказывали поддержку моджахедам: радикалы считали, что распад одной из двух главных «западных империй» — их заслуга и настало время уничтожить и вторую. ДАИШ — бывшее иракское отделение «Аль-Каиды», поэтому можно сказать, что эта организация не появилась бы на свет, если бы СССР не вторгся в Афганистан. Кроме того, возникновение иракского отделения «Аль-Каиды» стало следствием еще одного западного вмешательства в дела ближневосточных государств, когда в 2003 году США и их союзники ввели войска в Ирак.
«Талибан» — еще одно порождение Афганской войны. Эта организация смогла возникнуть и укрепить свои позиции исключительно из-за междоусобицы, начавшейся в Афганистане после вывода советских войск. Пакистанское отделение «Талибана», боевики которого ранили Малалу, выросло из афганского «Талибана» спустя несколько лет после интервенции войск НАТО в Афганистан: сопротивление войскам НАТО было одной из главных целей его создания. Именно ДАИШ и пакистанское отделение «Талибана» в приведенных выше примерах были показаны СМИ главными угнетателями исламских женщин, от которых «белые спасители» должны их освободить. Но каждая из этих организаций появилась вследствие как минимум двух западных интервенций, которые совершались в том числе под предлогом спасения местных жителей.
Практически все существующие на данный момент крупные исламистские группировки так или иначе являются наследием западного колониализма и военных вторжений. Неудивительно, что исламисты считают врагами всех, чьи принципы и идеи ассоциируются у них с Западом. Именно эта предыстория является одной из главных причин современной гомофобии и сексизма исламистских движений.
Несмотря на то что фундаменталисты любят говорить о буквальном прочтении религиозных текстов, их восприятие этих текстов очень политизировано и привязано к современной действительности. Претензии фундаменталистов-исламистов к вопросам прав женщин непосредственно связаны с современной политикой: для них движение за права женщин — еще одно лицо западного колониализма, поэтому «очистить» от феминистского дискурса свою культуру — значит отстоять свою политическую независимость. Это также помогает исламистам сплотить своих сторонников, создавая образ «внутреннего врага», против которого легко бороться, но которого сложно победить окончательно.
Как именно феминизм поддерживает западный милитаризм на Востоке
Когда западные феминистки говорят, что исламских женщин надо «спасать от ислама», они не только действуют с позиции «комплекса белого спасителя». Как ни парадоксально, таким образом они поддерживают идею, на которой строится вся женоненависническая и антифеминистская риторика экстремистской пропаганды: идею о том, что ислам и феминизм — несовместимы.
Когда общественность призывает западных феминисток не заниматься «ерундой» вроде репрезентации женщин в СМИ и стеклянного потолка у себя на родине, а спасать женщин из Ближнего Востока, она создает образ феминизма, выгодный исламским экстремистам и авторитарным консервативным правительствам ближневосточных государств.
В этом случае феминизм в самой своей риторике становится орудием империализма и колониализма, призывая к вмешательству во внутренние дела стран с преимущественно исламским населением.
Настаивать на необходимости спасать зашоренную мусульманку с промытыми мозгами — значит укреплять «комплекс белого спасителя» и оправдывать войны на Ближнем Востоке. Войны порождают возникновение террористических группировок и усиливают риторику о том, что гендерное равноправие несовместимо с исламом. Западные феминистки и правозащитники, сами того не желая, усиливают эту риторику. В свою очередь, эта риторика приводит к новому витку давления и насилия над женщинами, новости о чем снова укрепляют «комплекс белого спасителя» на Западе. И начинается новый цикл насилия, в котором гибнут как жители ближневосточных, так и жители западных стран.
Как можно это исправить
Западные (в том числе российские) феминистки, сами того не зная, поддерживают милитаристские тенденции, воспроизводя образ безмолвных исламских женщин, которых надо спасать, бездумно акцентируя внимание на том, на что указывают политики из своих политических соображений. Тем самым феминистки парадоксальным образом могут фактически способствовать усилению радикализации и женоненавистничества на Ближнем Востоке. И чтобы исправить этот эффект, прежде всего необходимо его осознать.
В правозащитной практике есть принцип «ничего для нас без нас». Он означает, что прежде чем составить мнение о какой-либо группе, прежде всего следует прислушаться к представителям этой группы.
Из-за влияния СМИ и «комплекса белого спасителя» в общественном сознании понятия «ислам» и «феминизм» считаются чем-то несовместимым и даже противоположным, несмотря на то, что в англоязычном (а в последнее время и в русскоязычном) интернете можно найти уйму информации об истории исламского и ближневосточного феминизма, и о современных исламских и ближневосточных феминистках. Именно их истории важно учитывать..
Российским СМИ следовало бы показывать несогласных и борющихся с ДАИШ женщин — к примеру, чтобы поддержать сириек, они могли бы уделять больше внимания женщинам-повстанцам из женского крыла курдского ополчения Yekîneyên Parastina Gel (YPG), которых насилуют и пытают в тюрьмах наравне с мужчинами и которые при этом не прекращают борьбу. Вместо создания образа исламской женщины-жертвы, которую должен спасти русский солдат, им стоит обращать внимание на тех мусульманок, которых можно представить самостоятельными героинями.
Как феминизм возможен в исламе
«Исламский феминизм» и «феминизм в ближневосточных странах» — не одно и то же. В странах с преимущественно исламским населением (как и в странах с преимущественно христианским населением), есть множество направлений феминизма. Исламский феминизм — только одно из таких течений, которое на данный момент охватывает не только Ближний Восток.
Исламский феминизм — это направление феминизма, основанное на исламе. Оно зиждется на феминистских трактовках исламских священных текстов. В чем-то это движение похоже на христианский феминизм и христианскую теологию, довольно популярную в США, и на ЛГБТ-аффирмативное богословие.
Одна из главных его целей — создание равенства внутри уммы, то есть исламского мирового сообщества. У этого стремления есть своя история и свои религиозные предпосылки.
Несмотря на доминирующие стереотипы, ислам не является более мизогинной религией, чем христианство и иудаизм. С самого возникновения ислама в исламском обществе были популярны образы сильных женщин. Первая жена пророка Мухаммеда Хадиджа была известна своей решительностью и деловыми качествами, еще одна из его жен, Аиша, была одним из первых исламских ученых и видным политическим деятелем Первого (так называемого Праведного) Халифата. В разные периоды исламской истории женщины-мусульманки играли важную роль в обществе: начиная от Фатимы Аль-Фихри, которая в 859 году создала медресе, исламский университет в Фесе, который на данный момент является старейшим университетом мира; и заканчивая Куррат-уль-Айн — влиятельной иранской поэтессой и толковательницей Корана, жившей в ХIX веке.
Поэтому современные исламские феминистки считают себя не новаторами, а продолжательницами одной из древних исламских традиций. С фундаменталистскими исламскими течениями они отлично знакомы и ведут с ними активную борьбу; точно так же они прекрасно знают об исламофобии их западных коллег. Как сказала одна из ведущих современных исламских феминисток Хидает Туксал, которую критикуют и феминистки разных направлений, и исламские фундаменталисты: «Нет единого феминизма, как нет и единого ислама. Учитывая существующее разнообразие, могу сказать, что феминизм мне близок из-за общего духа борьбы и отказа от менталитета, который воспринимает мужчину как „правильного“ человека и считает женщину человеком второго сорта».
Где существует исламский феминизм
Некоторые активистки считают, что исламский феминизм существует только среди иммигранток из мусульманских семей, живущих на Западе, — и только благодаря влиянию на них западной культуры. На самом деле, среди исламских феминисток много женщин, продолжающих проживать в преимущественно мусульманских странах, расположенных во всем мире — от Африки до Азии и Ближнего Востока. Например, феминистка Асма Ламрабет, создательница исламского варианта «Теологии освобождения» — из Марокко. Феминистка Зайнах Анвар, которая создала фокусирующуюся на правах женщин и семейном праве в исламе организацию «Сестры в Исламе» и пытается реформировать местные законы, чтобы способствовать гендерному равноправию, живет и работает у себя на родине — в Малайзии.
При этом далеко не все исламские феминистки выросли в мусульманских семьях. Например, Амина Вадуд, американская женщина-имам.
Она известна тем, что вела богослужение перед смешанной паствой, состоящей из мужчин и женщин: по традиции эту роль должен выполнять мужчина. Она родилась в семье методистов.
Если больше узнать об исламских феминистках, можно увидеть, что у исламских феминисток разная история — и она далеко не всегда (точнее, практически никогда не) сводится к страху уйти из навязанной семьей религии.
Есть ли исламский феминизм в России
В отличие от западных стран в современной России нет движения исламских феминисток. Попытки местных интерсекциональных феминисток (то есть тех, кто уделяет особое внимание пересечению различных идентичностей и различных видов дискриминаций) говорить о праве феминисток оставаться мусульманками обычно вызывают бурные споры даже в специальных группах в соцсетях.
Феминистки, которые открыто говорят или пишут о своей религии, часто подвергаются остракизму со стороны мейнстримных феминисток.
Бывает, что мейнстримные феминистки уговаривают своих союзниц-мусульманок отказаться от своей религии, и, если они не соглашаются, рвут с ними все связи. Вероятно, это одна из причин, по которой многие из тех, кто мог бы стать основательницами русскоязычного исламского феминизма, не стремятся ими становиться.
Другая причина — относительная слабость российского феминистского движения в сочетании с небольшим процентом прогрессивных мусульманок среди людей, проживающих на территории Российской Федерации. Последнее может быть связано и с авторитаризмом и изолированностью таких преимущественно исламских регионов России, как Чечня и Дагестан, и с неприятием мигрантов среди «прогрессивной» части населения России. Из-за этого мусульмане (основная часть которых в большинстве российских территорий является мигрантами) при высказывании своей позиции подверглись бы давлению как со стороны своих диаспор, так и со стороны «прогрессивных» активистов.
***
И западные СМИ, и исламские экстремисты пытаются убедить нас в том, что все мусульмане должны быть фундаменталистами. И те и другие используют этот аргумент для оправдания войн. Именно поэтому крайне важно предлагать альтернативную точку зрения.
Чтобы одновременно ослабить влияние «комплекса белого спасителя» и оспорить исламско-фундаменталистскую пропаганду, необходимо показывать разные точки зрения на ислам, особенно те из них, которые можно назвать прогрессивными и пацифистскими.
Отсутствие исламского феминизма и исламских прогрессивных течений в России и в отечественной массовой культуре не только способствует усилению исламофобских и милитаристских настроений среди населения, но и дают исламским фундаменталистам и околофундаменталистским течениям монополию на трактовку ислама. Это вредит всем: мигрантам, российским гражданам, которые из своего кармана оплачивают войны на Ближнем Востоке, и, конечно, женщинам из исламских стран, которые подвергаются гонениям из-за этих военных разборок.
Научиться воспринимать исламский феминизм всерьез — значит сделать шаг к тому, чтобы отделить феминизм, который борется за равенство всех женщин, от «колониального» феминизма, который ставит западный милитаризм выше безопасности мусульманок и женщин из стран с преимущественно исламским населением.
