 |
| Эльза из мультфильма Холодное Сердце |
Триггеры: Эйблизм в цитируемой статье.
Один из самых близких мне персонажей — это Эльза из мультфильма Холодное Сердце.
Эльза — наследная принцесса, которая обладала удивительной способностью управлять снегом и льдом. Однажды, когда она была маленькой, она, используя способности, случайно ранила свою младшую сестренку.
Это привело к тому, что родители изолировали ее от мира, и заставили скрывать способности.
Они не учили Эльзу управлять ими — они учили ее ПОДАВЛЯТЬ ИХ. «Conceal it, don't feel it, don't let them know »(“скрывай их, не чувствуй их, не дай другим о них узнать»), которое оправдывалось “Be the good girl you always have to be" ("Будь хорошей девочкой, ты всегда должна ей быть").
В итоге такое «воспитание» привело к тому, что Эльза выросла, боясь своих особеностей и не умея их контролировать. Даже после смерти родителей она не перестала бояться себя, и не решилась выйти из своих покоев до самой коронации. Она не общалась с сестрой и не взаимодействовала со миром, потому что родители внушили ей, что ее отличия представляют опасность. В итоге, когда во время коронации она была вынуждена выйти в свет, она так боялась все испортить и кому-то навредить, и находилась в таком напряжении, что в итоге простой спор с сестрой привел к тому, что она чуть не заморозила все королевство, и сбежала, боясь еще больше навредить окружающим.
Эльза решила быть свободной, живя в изгнании, потому что не верила, что общество сможет принять ее отличия. Она видела только два выхода — либо всю жизнь притворяться, на что у нее уже не было сил, либо остаться одной, будучи собой.
Мультфильм закончился хорошо, и в итоге Эльза научилась управлять своими способностями, перестала бояться себя, вместе с младшей сестрой победила негодяя, который попытался захватить власть в ее королевстве, и взошла на престол.
Но воспитание в стиле родителей Эльзы не приводит ни к чему хорошему, и в жизни все обычно заканчивается плохо — в лучшем случае серьезными психическими проблемами. А автор заметки явно разделяет их подход к тому, как надо относиться к своим отличиям.
Когда я прочла эту заметку, я прежде всего вспомнила мультфильм «Холодное сердце», то, как отчаянно Эльза старалась подавлять свои особенности и то, насколько я сама похожа на Эльзу.
Как и Эльза (и как автор заметки) я верила, что меня смогут принимать только если я буду подавлять свои отличия: последствия ментальных заболеваний, аутичные особенности восприятия, и даже непопулярные взгляды. Как и Эльза, я очень долго думала что буду заниматься политикой, или, как минимум отвечать за благополучие довольно большого числа людей, а значит, должна быть «хорошей девочкой» (или «хорошим дипломатом», как говорила я себе, и как писал автор заметки). Как и у Эльзы, подобная нормализация была навязана мне со стороны семьи — это был результат промывки мозгов, которая длилась всю жизнь. И как и Эльзе, мне очень сложно избавиться от страха перед собой.
И это стало причиной практически всех моих проблем. Практически все мои серьезные ошибки так или иначе можно свести к этому,
Вот как это навредило мне в общении (в котором, по мнению автора, это должно помогать).
В подростковом возрасте я поняла только, что не должна выделяться, иначе меня достанут. Я «пряталась», создала неинтересную страницу в ВК — так, чтобы по ней было практически невозможно понять мои настоящие взгляды — старалась не высказывать непопулярную позицию, вести себя неестественным себя образом, уходить от споров, и при этом надеялась найти друзей, похожих на меня. Я считала, что если я не буду «нормальной», я не смогу заниматься любимым делом (бизнесом или политикой) и не смогу ни с кем нормально поладить. Как я при этом надеялась найти единомышленников, непонятно — на самом деле тут был страх, а не логика.
И если бы моя нынешняя девушка и лучшая подруга вела бы себя как я, мы с ней никогда бы не познакомились, потому что я увидела ее в интернете и написала ей из-за того, что очень многие вещи на ее странице указывали на то, что у нас похожие интересы.
И мы стали нормально общаться только потому, что в общении с ней я наконец-то позволила себе быть собой. Итак, заметьте, именно действия, противоположные тем, что описаны в заметке, позволили мне найти настоящего друга.
Но даже после этого я продолжала быть «Эльзой». Я подавляла свои ментальные проблемы, вызванные ОКР и с-ПТСР, старалась брать на себя обязательства, с которыми я не могла справиться, переоценивала свои силы, вместо того чтобы наконец обратить внимание на свои проблемы и позволить им проявиться. Я старалась быть «нормальной» - так чтобы со стороны казаться неотличимой от человека без с-ПТСР и ОКР. В итоге это приводило только к тому что моя девушка и другие мои знакомые не знали, с чем я действительно могу справиться, и чем именно мое странное поведение. И чем больше я боялась своих отличий тем больше они проявлялись — тем сложнее мне было справляться с домашними делами, не менять свои и чужие планы, не повторять навязчивые действия, рассчитывать свои силы.
Моя девушка уже писала о том, к чему привели подобные действия с моей стороны, в сочетании с ее собственными попытками вести себя более "нормально".
И это при том, что она готова была с пониманием отнестись к моим отличиям — если бы я четко объяснила, в чем они заключаются.
Но я молчала, и, как у Эльзы, эти отличия «прорывались» спонтанно, когда я больше не могла их контролировать. Так что мои попытки подавлять свои особенности только ломали жизнь и мне, и окружающим.
В общении с теми, кто был не готов принять мои отличия, все было не намного лучше.
Два года назад я стала заниматься активизмом.
Я даже начала говорить о своей аутичности, и отстаивать права аутистов, людей с другими видами инвалидности, ЛГБТ-людей и несовершеннолетних. Я старалась отстаивать права людей с психическими диагнозами, скрывая, как на меня влияют мои собственные психические особенности, чтобы быть «хорошей девочкой», точнее, хорошим активистом, хорошим политиком, хорошим дипломатом. Я спорила с людьми, когда не могла выдержать спор, потому что мне было неудобно его прекращать - или потому что я думала, что «хороший дипломат» должен с таким справляться — и в итоге это приводило к тому, что я опаздывала на поезд, срывала дедлайны, забывала о важных письмах и иногда по несколько часов не могла понять, как мне подняться с дивана, и пойти заварить чай.
Эти споры не заканчивались ничем кроме моего истощения и потери трудоспособности.
- Я же хороший дипломат, - думала я. - Вот Генри Киссинджер вел переговоры с Мао, несмотря на все идеологические разногласия США и коммунистического Китая. Я ведь хотела быть профессиональным дипломатом. Значит я ДОЛЖНА вести эти переговоры. Раз Киссинджер смог, значит и я смогу.
Так говорила я себе. Но проблема была в том, что Киссинджер вел переговоры в специально выбранное время, обычно ограниченное количество часов, это была его обязанность, ему за это платили и дома он мог получить любую необходимую поддержку. Кроме того, в отличие от меня, он не жертвовал постоянно своим здоровьем, своими интересами и интересами США ради оппонента.
У меня «дипломатичность» въелась настолько глубоко, что я стала постепенно скрывать не только свои чувства, а и убеждения.
Попытки «не спорить», «сглаживать углы», соглашаться, когда ты согласен только с половиной фразы, потому что «так принято» или так кажется на первый взгляд выгодно, не привели ни к чему хорошему. Я пришла в активизм, чтобы отстаивать интересы таких людей, как я в детстве, но при этом я большую часть времени скрывала свои взгляды в одной очень важной для меня области (в вопросах экономики) ради того, чтобы вписаться в сообщество, выглядеть более «нормально», никого не обидеть и обзавестись союзниками.
В итоге тема экономики все же постоянно всплывала — только о ней говорили все, кроме меня.
И когда я наконец стала высказывать свою позицию, оказалось, что окружающие не готовы ее принять так же, как я принимала их позицию. Многие из них, похоже, решили, что я теперь обязана и дальше подстраиваться под них- что я «подарю» я победу в этом споре — победу, которую им не заслужили, просто потому, что раньше я капитулировала, не пытаясь отстаивать свою позицию. А мой отказ на это пойти посчитали предательством «общего дела».
Вот какой была «благодарность» за подавление своих особенностей со стороны людей, которые были не готовы их принять. Мое одолжение и моя дипломатичность не сделала их терпимее к людям с моей позицией — да и как это могло помочь, если они не знали о моей позиции? Они просто стали ожидать, что уступки будут вечными, и что я вечно буду жертвовать собой и люди с моими убеждениями ради них. Даже когда я уже была не в состоянии это сделать.
Даже несмотря на то, что дипломатичность меня вымотала, привела к флешбекам, сделала практически невозможными некоторые виды активизма и впервые привела к чему-то похожему на выгорание.
Даже несмотря на то, что я стала высказывать свою позицию только когда передо мною был выбор — либо вообще разорвать деловые связи с большинством активистов, либо начать говорить. Это был скорее поступок в стиле Эльзы, которая стала замораживать все вокруг, не в силах больше подавлять себя, чем спланированный шаг — я просто не выдержала.
Но им было все равно. Многие люди, которые называли себя моими друзьями, открыто не встали на мою сторону даже просто из-за того, что моя позиция менее популярна и на меня открыто оказывалось давление — то есть даже ради соблюдения «равновесия сил», даже ради плюрализма в активизме. И это как раз те «друзья», которые появились у меня исключительно благодаря моей «дипломатичности».
И дело тут не в экономической позиции, а в тенденции — такая же ситуация могла бы быть, если бы речь шла о религии, о политике или о любых непопулярных взглядах и любом непопулярном поведении (даже совершенно безвредном).
То есть, попытки быть «нормальной» и «вписаться» оттолкнули от меня похожих на меня людей, усложнили жизнь мне и моим близким, и привели к тому, что часть моих появившихся благодаря «дипломатии» друзей вообще игнорирует мои отличия и ведет себя так, будто общается не со мной, а с выдуманным человеком, а другая часть старается меня использовать, ожидая вечных уступок (с теми, кто не ведет себя в соответствии с этими двумя моделями я бы все равно стала нормально общаться, только не испытывая тревоги, как они отреагируют, когда узнают, кто я такая).
Так что те, кто готов принять ваши отличия, примет их (и попытки быть «нормальной» с ними все только испортят). Те, кто не готовы, не будут вам друзьями, а вы, вероятно, не сможете всю жизнь под них подстраиваться. И, самое главное, вы не обязаны этого делать.
