О том, как появился этот текст
После того, как в паблике pretty eerie началось обсуждение классовых привилегий, я вспомнила, как создатель паблика поддержал меня в тяжелой ситуации, связанной с активизмом, сказав, что ему нравится, что я добавляю плюрализма в активистские дискуссии. Вот я и предложила ему написать свой взгляд на рассматриваемый вопрос, чтобы показать проблему с другой точки зрения.
Как и предыдущие посты из этой серии, мой пост во многом основан на личном опыте и является субъективным, так что, читая его, не забывайте, что я не считаю себя непогрешимым Господом Богом и не претендую на универсальность. Кроме того, этот пост скорее не об экономике, а о стереотипах, принятых в обществе.
Текст будет становиться все более личным и эмоциональным, и, читая его, вы заметите, как меняется его общее настроение, становясь все эмоциональнее; КАК еще я могу говорить на эту тему.
***
Недавно одна моя бывшая союзница по активизму написала на моей стене на Фейсбук о том, что мои экономические привилегии лишают меня возможности говорить о классовых проблемах. И очень многие мои знакомые были с ней согласны.
Вот ее цитата:
«А если ты капиталистка, а мы тут все пролетарии, то можно закончить разговор на том, что ты говоришь с точки зрения привилегированного положения и не понимаешь просто проблем, которые вне твоего опыта?
Это как мужчины будут говорить, что во всем виноваты сами женщины, гетеро отрицать проблемы ЛГБТ, и тд.»
Забавно, что это написал человек, разделяющий идеи марксизма (особенно учитывая, что я безработная, и никаких «средств производства» пока у меня нет в принципе, так что «капиталисткой» меня назвать сложно). О чем же шла речь? О социализации, или о том, что ее заменяет.
Действительно, за счет социализации и культуры человек может быть ближе к той или иной социальной группе, вне зависимости от того, сколько у него денег и какими ресурсами он обладает на данный момент. Примерно как араб, выросший в Саудовской Аравии, может обладать местной культурой и ассоциировать себя со своей родиной, даже если у него есть российское гражданство — и во всех предполагаемых конфликтах он может оставаться на стороне арабов, даже если кажется, что ему выгоднее поддержать россиян. То же самое и тут. На поведение и взгляды культура влияет не меньше — а может и больше, — чем чисто материальные факторы.
Культура формируется за счет механизма подражания, но не все дети идеально копируют своих родителей. Об этом я подробнее писала в своей серии статей о культуре и нейроотличиях.
Поэтому я - американка, родившаяся на Украине и получившая типичную советскую социализацию. Мне проще общаться с американцами и понимать американцев, а российская и украинская культуры для меня экзотичны.
И если рассматривать разные социальные группы по их «понятности», то мне гораздо проще понять американских «крупных» бизнесменов, чем социальную среду моих родителей. Мне проще ассоциировать себя с ними, и дело не в том, что это для меня «круто» — «крутым» мне кажется мир во многих фантастических сериалах. Крутым, интересным, но не близким. Тут дело не в крутизне, а в том, чтобы, например, при просмотре фильма вы могли сказать: «Вот оно, наконец-то показывают что-то простое, понятное, приближенное к моей жизни, можно не заморачиваться на культурный контекст и просто следить за развитием событий».
И, по мнению моих знакомых, эта «нетипичная» социализация дает мне какие-то особые привилегии. Как и мои взгляды.
В разговорах об экономических и классовых привилегиях часто заходит речь о взглядах на экономику. Вроде бы сами взгляды могут давать человеку те или иные привилегии в определенном обществе... И так оно и есть, если, конечно, взгляды человека совпадают с теми, которые приветствуются в этом обществе.
Левые часто просят меня поставить себя на их место, поэтому я попрошу вас о том же.
Итак, я вы знаете о моей «социализации». Знаете, что я сторонница капитализма. Еще я упертая индивидуалистка. И, наконец, я открыто признаю, что действую из сугубо эгоистических побуждений. Осталось добавить, что из всех экономических течений мне ближе австрийская экономическая школа, и наименее близок (точнее, совсем не близок) марксизм. Думаете, это дает мне особые привилегии?
Что же, представьте, что всю вашу жизнь вы из соображений безопасности боялись высказывать свои взгляды, а когда не выдерживали и делали это, то встречали только осуждение.
Представьте, что, несмотря на все это вы каким-то образом (непонятно зачем) сохранили веру в рациональность действий других людей и, не желая быть частью системы, (как вам очень четко казалось) угнетающей вас, иногда отстаивали свою экономическую позицию... Вы встречали глупейшее обесценивание и тупые насмешки в стиле Лурка и интернет-троллей от людей, которые постоянно утверждали, что они вас любят.
Представьте, что все разговоры о любви со стороны родителей казались вам ложью, потому что вы понимали, насколько ваши родители вас не знают, что в их «заботе» есть подвох, потому что они заботятся не о вас, а о другом ребенке, которого сами себе представляют, о ребенке, которого никогда не было.
Представьте, что из-за ваших экономических взглядов вы провели в таких условиях половину жизни.
И после этого вы уже были не в состоянии обсуждать вещи, которые интересовали вас тогда больше всего, не в состоянии говорить о своих убеждениях, потому что хотели ощутить хоть какую-то безопасность.
Представьте, что вдобавок ко всему этому вы принадлежите к нескольким дискриминируемым группам, вы больше всего хотите побороть эту систему угнетения и вы знаете, что сможете бороться с ней, только объединившись с теми, чьи взгляды на экономику совпадают со взглядами ваших родственников. Вы снова вынуждены молчать. Вы убеждаете себя, что так лучше, что проблемы эйблизма, эйджизма, гомофобии и сексизма сейчас важнее. Что люди с вашей экономической позицией все равно не станут вашими союзниками из-за существующих систем угнетения. Вы стараетесь не идти на конфликт, быть хорошим дипломатом, быть хорошей девочкой...
И вот уже происходит некое подобие диссоциации. Вы уже ничего не чувствуете. Вам тяжело думать об экономике, о своем главном увлечении — о финансовых рынках, о своих взглядах на индивидуализм и коллективизм. Включается что-то вроде фильтра восприятия из фантастических фильмов: «не думать об этом, не смотреть туда...»
И вот вы уже сидите за столом с людьми, которые в буквальном смысле этого слова убили бы вас, если бы вы жили той жизнью, которой хотите. Вы это знаете, но вам все равно. Вы принимаете их ненависть как должное.
Вы сотрудничаете с ними.
Вот вы уже пишите «да, но...» на фразу о том, что капитализм — это зло, и надеетесь, что автор фразы так и не поймет, на что именно вы ответили «да».
Вот вы уже перестали считать, сколько раз слышали ненависть к таким, как вы, в активистской среде; сколько статей, частично направленных против вас, перевели ради своих союзников; скольким идеологическим противникам помогали, давая интервью для их сайтов, отправляя материалы для репостов или советуя, как создать инклюзивную среду на заводе, где они состоят в профсоюзе. Вас не волнует, что вы работаете на них бесплатно, и они этим пользуются, навязывая вам все больше работы. Вас не волнует, что на самом деле они, как и ваши родители, поддерживают не вас, а выдуманный ими же образ. Вас не волнует, что они желают вам смерти. Вас волнует только то, что они недостаточно четко выполнили ваши указания, которых сами же добивались, что они не подняли тему инклюзии на собрании, не напечатали необходимое количество бейджиков или не репостнули отправленную вами статью.
Вы любите активизм так же, как вы любили бы свой бизнес. Вам нравится ощущение, что вы можете что-то менять в этом мире. Вы можете часами переводить статьи, читать лекции, давать рекомендации, не чувствуя голода и усталости. Активизм помогает вам перенести самые тяжелые моменты в жизни. И, возможно, сейчас это единственное, что почти не требует от вас усилий. Именно поэтому вы и работаете на них. Не ради них, ради себя. Почему бы и нет, если это так просто и так интересно, если вы это так любите?
Ведь иногда от этой помощи вам становится лучше...
Но сотрудничество, та работа, что вы делаете, «привязывает» вас к ненавидящим вас людям еще сильнее. Вам уже сложнее бросить. Это похоже на зависимость. И когда они начнут что-то подозревать, несмотря на вашу «дипломатичность», они будут наглее и настойчивее, потому что, вероятно, уже догадываются, как вам сложно уйти.
Они будут пытаться использовать вашу работу для укрепления собственных позиций (направленных против вас), и вы, несмотря на то, что пришли в активизм ради таких людей, как вы сами, будете это терпеть. Ради общих целей. Вы не хотите рисковать своим делом. И вроде бы вы уже ничего не чувствуете, даже когда вам кажется, что вас используют.
А потом ваш союзник опровергает правозащитные концепции тем, что их создала «богатая женщина». И тогда на вас набрасываются все заблокированные воспоминания, все подавляемые эмоции. Это флешбек. Вы пишите ему о том, что думаете на этот счет, о том, как несправедливо обесценивать мнение человека из-за его социального положения. А потом снова ничего не чувствуете и нормально общаетесь с левыми. За десять лет скрытого противостояния и цензуры у вас уже нет сил «чувствовать». Диссоциация слишком серьезная, эмоции слишком быстро подавляются.
Но проблемы становятся все заметнее. Вы уже не можете сдерживать свои воспоминания и «замораживать» свою настоящую позицию.
Через полгода ваш друг что-то говорит о вреде капитализма и расхваливает Кейнсианство, вы приходите домой, сидите, скорчившись на полу, и плачете, потому что уже не можете быть «хорошей девочкой» и снова терпеть подобные внезапно нахлынувшие воспоминания.
Вот еще через год вы читаете книгу известного экономиста, который рассуждает так, как вы рассуждали в подростковом возрасте, вы встаете и на какое-то время просто перестаете чувствовать пол под ногами. Комната качается, и вам кажется, что вы вот-вот рухнете. Вы с трудом удерживаетесь на ногах.
***
За эти два с половиной года у меня было множество подобных случаев, когда я пыталась бороться с предрассудками, заявляя, что у меня ЕСТЬ ПРАВО быть собой, ЕСТЬ ПРАВО верить в то, во что я верю. И практически всякий раз мне старались указать, что я не являюсь и никогда не являлась частью того движения, ради которого я настолько явно жертвовала своим психическим здоровьем. Что мне не место среди людей, которые прежде восхищались тем, что я делала. Что я монстр, фашистка и эксплуататор. Друзья моих знакомых писали мне о том, что они убили бы меня. Тролли репостили мои заметки, где я упоминала о своей экономической позиции, а мои «друзья» молчали (хотя в аналогичной ситуации они поддержали бы других левых). Вперемешку с оскорблениями, вызванными моими экономическими взглядами, я получала оскорбления, связанные со своим еврейством, полом, возрастом, сексуальной ориентацией и нейротипом. Незнакомые люди старались показать, что не считают меня человеком. «Союзники» и «хорошие знакомые» говорили почти то же самое.
Но самое мерзкое и страшное было не это. Самым мерзким и страшным было отрицание моего опыта и моих взглядов со стороны моих хороших знакомых и друзей, когда они пытались убедить меня в том, что да, конечно же я левая, просто я не понимаю, о чем говорю....
Потому что это очень сильно похоже на то, что я испытывала в детстве.
И, если вы на полном серьезе считаете, что это привилегии, я с радостью готова вам их подарить. Мне они не нужны. Забирайте!
И немного о денежных привилегиях и капитализме
Если же я когда-нибудь стану настоящим «капиталистом»... Что же, я уверена, что я буду цепляться за свою работу так же, как сейчас я цепляюсь за активизм. Зная себя, я понимаю, что я буду стараться действовать в рамках честной конкурентной борьбы. Мне не нужен блат, так что я буду зависеть от вас, от потребителей, не меньше, чем вы от меня.
Рынок очень демократичен, выгодно производить то, что выбирает большинство, и от того, что ВЫ будете у меня брать, будет зависеть то, что я буду вам предлагать. Это симбиоз, гораздо более удобный и простой, чем в активизме, но, думаю, вы это не оцените.
Как и в активизме, внезапно окажется, что я вам ОЧЕНЬ НУЖНА (без этого я не смогу разбогатеть). Вы будете выбирать мой товар снова и снова, но, в отличие от активистской работы, за свою работу я буду постоянно получать вознаграждение — за то, что я делаю.
А значит, вы больше не сможете меня газлайтить и придумывать сказочки о том, что я все делаю из чистого альтруизма и бескорыстия. Вы сразу заметите: то, что я делаю, я делаю ради себя, потому что мне это нравится, потому что мне это выгодно, и, зная вас, я понимаю, что вы не сможете мне это простить.
Вы будете ненавидеть меня еще сильнее, продолжая покупать мои товары, продолжая пользоваться моими услугами, продолжая работать на моих предприятиях и продолжая считать, что я вам еще что-то должна (помимо того, что я и так буду готова вам давать). Потому что взаимовыгодные условия вас не устраивают.
Вы требуете жертв: от своих детей, от активистов, от бизнесменов - от всех; вы ХОТИТЕ, чтобы людям было плохо, потому что только тогда вы считаете кого-то ХОРОШИМ. Поэтому я и попросила вас представить себя на моем месте, чтобы вы поняли, ЧТО Вы требуете.
И я пишу это не для того, чтобы сказать, что мои взгляды и мое отношение к бизнесу делает меня лучше вас. Не для того, чтобы оправдывать существующую систему (потому что я хотела бы сделать и без того очень демократичную систему рынка еще демократичнее, избавив ее от предрассудков населения по отношению к меньшинствам). И не потому, что я считаю, что в этой системе у всех равные шансы на успех — я так не считаю, но ни одна система не универсальна. Я против обвинений бедных людей в том, что они сами «выбрали быть бедными». Я не считаю, что бедные хуже богатых или что бизнесмены «лучше» любой другой социальной группы. «Лучше» относительно кого и чего? Я индивидуалистка, и я не оцениваю людей в зависимости от их полезности для общества.
Я пишу это исключительно для того, чтобы вы узнали, что социальная среда не всегда определяет взгляды человека и его идентичность. Чтобы вы приняли это как факт. И чтобы вы перестали требовать от людей ненужных жертв; чтобы вы перестали действовать во вред себе и окружающим, уничтожая тех, кто готов вам помочь; чтобы вы не раскалывали свои движения на части, не выбрасывали из них людей из-за их происхождения или взглядов на экономику; чтобы вы не считали своих детей, взрослых родственников и союзников своими рабами и не думали, что вы вправе указывать им, во что им верить. Я не хочу, чтобы вы ломали психику другим людям так же, как вы ломали ее мне, и я считаю борьбу с вашими предрассудками важнейшей частью своей активистской деятельности. Но я надеюсь, что вы одумаетесь, и мне не придется бороться. Потому что я хочу только, чтобы вы позволили мне и таким, как я, нормально существовать. В отличие от вас, я не жду от вас жертв - я только хочу, чтобы вы перестали ждать жертв от меня. Думаю, это достаточно обоснованное требование.
