 |
| На фото доска с надписью: "Будь тем, кто был_а тебе нужен_а, когда ты был_а младше" |
Некоторые считают, что я борюсь из «альтруистических соображений» ради какого-то абстрактного «общего блага», но это не так. Если честно, мне наплевать на общество в целом. Общество в целом презирает, ненавидит и боится таких людей, как я. Оно не считают за людей тех, у кого мой нейротип, моя сексуальная ориентация, мое восприятие гендера, моя культура, мое происхождение, моя религия и мои экономические взгляды. Существует множество причин, по которым для большинства людей я не человек. По которым многие представители этого «общества» с удовольствием меня бы уничтожили в буквальном, физическом смысле этого слова. И некоторые из этих «представителей», в том числе из внешне обычных людей, в том числе из моих знакомых и близких, мне это прямо говорили. Так зачем мне бороться за их «благо»? Чтобы они использовали результат моей работы, это благо, которое я, теоретически могла бы создать, против меня?
Может, последовательное уничтожение всего, что мне дорого и себя самой и послужило бы «общественному благу» (учитывая соц.опросы и то общество, в котором я живу), вот только мне не нужно такое «благо». И такое общество. Общественное благо важно мне только когда речь идет о благе конкретных индивидуумов, о праве людей жить так, как они хотят, если при этом они не мешают другим. Но под «общественным благом» обычно понимают некое «коллективное» благо.
Так что нет, я не борюсь за благо общества, в котором я живу. Я борюсь за то, чтобы сделать это общество наиболее безопасным и выносимым. Чтобы создать в нем больше возможностей для себя и для таких людей, как я.
Поэтому, когда я прихожу на вашу лекцию по инвалидности, или на ваше ЛГБТ-мероприятие, не обманывайтесь - я делаю это не ради других. Я инвалидка и я лесбиянка. Так что я делаю это ради себя. Я пытаюсь создать такой мир, где у меня были бы те же права, что есть у большинства граждан. Ради этого я иду на компромиссы. Ищу союзников. Объединяюсь с другими социальными группами, которым приходится хуже, чем мне на данный момент, потому что я сама в уязвимом положении, потому что я понимаю, что за мной могут придти в следующий раз - что если я промолчу сейчас, я тем самым поспособствую укреплению системы, которая меня угнетает, или потенциально может начать меня угнетать.
И потому что я понимаю связь между существующими системами угнетения. (Кстати, зачастую эти системы и основаны на коллективистских призывах к «общественному благу»). Эти системы пересекались и в моей жизни.
Еще одна причина моего активизма заключается в том, что я понимаю, как мое «нормальное детство», полное не только эйджизма, а и эйблизма, сексизма, гомофобии, национализма, антисемитизма и непринятие моих экономических и религиозных взглядов (и все это я испытала на себе!) испоганило мою жизнь, сделав меня на какое-то время сломавшейся, нетрудоспособной, и «подарив» мне уйму проблем со здоровьем, которые я до сих пор не могу разгрести. Теперь один из моих главных интересов - не дать этому повториться.
«Будь тем, кто был нужен тебе, когда ты был_а младше». Эту картинку я нашла на просторах интернета, и она лучше всего отражает основную, и совершенно эгоистичную причину моего активизма. Я не хочу, чтобы другой ребенок, похожий на меня, оказался на моем месте. Я борюсь с эйджизмом как с одной из самых серьезных систем угнетения за всю историю человечества, и со всем, что с ним пересекается, потому, что хоть я и не могу исправить свое прошлое, я могу частично не допустить повторения истории. В каком-то смысле мой активизм можно свети к фразе: «никогда больше». И это тоже полностью эгоистичный мотив, потому что всякий раз, когда я борьюсь за права подростков, особенно принадлежащих к другим дискрминируемым группам, я борюсь за себя из прошлого. И за себя нынешнюю. И если в долгосрочной перспективе я смогу помочь хоть кому-то похожему на меня, я делаю все это не напрасно.
Я хочу чтобы ребенок, похожий на меня в детстве, прочел то, что я пишу, и понял что скоро не будет смысла в той борьбе, что я веду. Что он сможет жить в нормальном мире (потому что я в свое время думала, что умру в концлагере). И чтобы ребенок, похожий на меня, который родится через несколько десятилетий, воспринимал мой активизм как нечто, потерявшее смысл в контексте того мира, в котором он будет жить.
Фактически, цель любого движения за права меньшинств и за гражданские права - его уничтожение. Создание общества, в котором в этом движении не будет необходимости (как сейчас в большинстве стран нет смысла в движении, которое бы объясняло почему рыжие не хуже блондинов, или почему рабство - это плохо).
Мне в детстве не хватало человека, который старался бы создать безопасную для нас обеих систему, тем самым поддерживая меня. Возможно, осознание того, что такой человек есть, мне бы тогда очень помогло (еще мне бы помогло осознание эгоистичности его мотивов, потому что я не верю тем, кто швыряется словами об «общественном благе»). Поэтому я стараюсь самой стать таким человеком для тех, кто младше меня.
Вот и все. Я никакая не героиня, я не склонна жертвовать собой и не считаю, что должна это делать. Я эгоистична. Я занимаюсь активизмом, потому что мне это выгодно. Потому что я обожаю свою активистскую работу. Потому что так я приближаю появления нужного мне мира, и потому что мне действительно важно стать той, кого мне не хватало в детстве для кого-то вроде меня из прошлого. Я очень последовательно следую собственным интересам, и считаю это нормальным. Я честно это признаю. Я считаю, что ДОЛЖНА это признавать. Мне нравится это признавать.
Более того, само отстаивание права на то, чтобы бороться ради себя, делать что-то ради себя, ставя индивидуальные права выше абстрактного «блага общества», и есть часть моей работы.
Так что не надо приписывать мне качества и цели, которых у меня нет, и которые мне не очень- то и нужны.
