(Внимание:
Текст может быть сложным для восприятия
некоторым людям с алексетимией)
Ведь женщины — это нечто большее, чем та одежда, которую они носят.
А мужчины — нечто большее, чем рабы гормонов, которые могут только выискивать новый объект для совокупления.
Вот почему меня так настораживают статьи вроде статьи «Важность одежды вашей дочери» Шелли Вайлдман. В своей статье она пытается убедить родителей бдительнее относиться к одежде своих дочерей, и следить, чтобы они одевались поскромнее (что довольно сложно, потому что, по ее мнению, 80% продаваемой в магазине одежды является неприемлемой).
В этой статье цитировалась другая подобная статья из WSJ, в которой говорилось: «Мы бы не стали отправлять свою дочь в колледж со словами: «Не забывай чистить зубы и прилежно учиться. И еще трахаться каждую ночь».
Но при этом мы, позволяя нашим дочерям одеваться как им хочется, фактически даем им те же инструкции, когда они живут еще под нашей крышей».
И Шелли Вайлдман добавила:
«Еще раз над этим задумайтесь. Когда матери (и отцы!) позволяют своим дочкам одеваться неприемлемым образом, они тем самым говорят окружающим:
«Смотрите, это наша дочь. Она доступна. Можете бросать на нее пристальные, тяжелые и похотливые взгляды»».
И через несколько абзацев Вайлдман пишет о том, что она рассказывает в своей церкви девушкам старшего подросткового возраста:
«Каждый стиль одежды привлекает определенный тип парней. И я очень сильно сомневаюсь, что вы хотите познакомиться с тем типом парней, которых привлекает ваша нескромная одежда. Кроме того, вы лучше этого. Вы выше этого. И вы заслуживаете лучшего. Так что одевайтесь так, как понравится тем парням, которых вы заслуживаете».
Уххх...
Во-первых, как минимум грубо и неуместно рассуждать о своих дочках с позиции их потенциальной сексуальной жизни.
И меня в этом смысле не волнует их одежда.
Во-вторых, если родитель приравнивает свою одетую определенным образом дочь к экспонату, к объекту, который пассивно стоит и нужен только для того, чтобы кого-то привлекать... проблема в этом родителе. Возможно, это звучит слишком жестко, но процитированные отрывки наполнили меня отвращением.
Наши дети не являются нашей собственностью, и мы не должны выставлять их в качестве экспонатов. И они не наши марионетки, которых мы можем заставлять одеваться так, как кажется нам «приемлемым». Они люди.
Что касается того, что родители «поощряют дочерей одеваться неприемлемым образом», есть большая разница между уважением личной свободы и поощрением неприемлемого поведения. И кто вообще может решать, какая одежда является неприемлемой? Вы? Я? Церковные старейшины?
Вопрос о том, какая одежда приемлемая, а какая — нет является полностью субъективным. Попытки решить, какая одежда для другого человека «приемлема» нереалистичны и полны высокомерия. И я никогда не буду поощрять мою дочь одевать то, что кажется ей неудобным, неприемлемым или неприятным, даже если обществу эта одежда нравится.
Что я поощряю с помощью подобного подхода? Уверенность в себе. Чувство собственного достоинства. Умение принимать себя такой, какая ты есть. Я хочу поощрять ее внутреннюю потребность действовать, думать и одеваться так, как ей нравится, делать это из уважения к себе... не ради меня и не ради вас, и, конечно, не ради того, чтобы — как сказано во второй цитате — заполучить мужчину своей мечты.
Простите меня (хотя нет, мне не за что извиняться), восьмилетние парни, которые в будущем могут стать парнями моей дочери: она одевается не для вас.
Она одевается для себя.
И я не могу говорить за всех мам и за всех дочек, но если моя дочь действительно захочет встречаться с мужчиной, который ее заслуживает, то это точно будет мужчина, который будет воспринимать ее как человека, а не оценивать ее по одежке.
_____
Примечание администрации сайта-переводчика:
Хотелось бы заметить, что вашу дочь может не интересовать секс (она может быть асексуальной), и что она может оказаться лесбиянкой или бисексуалкой, которая будет встречаться с женщинами (так что советы по привлечению мальчиков могут быть для нее вдвойне некорректны). И в восемь лет в подавляющем большинстве случаев нельзя с точностью сказать, какая у нее ориентация.
Кроме того, статья написана с учетом бинарности гендеров и полов, но, как известно, пол и гендер небинарны, и люди не делятся на «мальчиков» и «девочек» ни в психологическом, ни в физиологическом смысле. Поэтому хочу заметить, что:
а) гендерные нормы так же (а, вероятно, и сильнее) унижают людей небинарных гендеров, как они унижают мальчиков и девочек.
б) информация в этой статье актуальна не только для тех, у кого есть дочки, а и для тех, у кого есть сыновья, которых общество «считывает» как девочек, и у кого есть небинарные дети.
_____
На русский язык переведено специально для проекта Пересечения.
 |
Фото смуглой
девочки в необычной одежде: в кроссовках,
белых чулках, розовом платье, черной
кофте и белом парике. Надпись под
фото-оригиналом: «Хэллоуин 2016»
|
Источник: Jennifer McGrail
На момент написания этого поста моей дочери восемь лет. Ее гардероб можно охарактеризовать как «сказочный» или «эклектический». Сегодня она может надеть платье и спортивные шорты, а завтра — длинную майку, потом носить постоянно меняющиеся сочетания лосин и туник, коротких топов и ботинок, юбок и гольфов... и другие странные сочетания, которые мне было бы сложно себе представить, если бы она их не создавала. На прошлой неделе моя дочь надела одну из папиных футболок и длинное платье.
Дело в том, что она одевается не для меня. И не для своего отца. И не для своих сверстников. И не для мальчиков. Она одевается для себя. Она выбирает ту одежду, в которой ей удобнее, в которой она может чувствовать себя увереннее, в которой она может быть собой и наилучшим образом показать миру свою неидеальную, но при этом прекрасную внешность. Я только хочу, чтобы она и дальше так себя вела, вне зависимости от того, восемь ей лет или двадцать восемь.
Если я буду вести себя иначе, я тем самым буду поддерживать культуру изнасилования и укреплять распространенные в и без того мизогинном обществе стереотипы о том, что:
1) девушки являются всего лишь сексуальными объектами;
2) самая главная часть парней — это пенис, и все мужчины являются рабами своих животных инстинктов.
Меня не перестает
удивлять, насколько подобные представления
унижают представителей обоих полов.
Неужели мы не можем оценивать себя на
основании чего-то более существенного?На момент написания этого поста моей дочери восемь лет. Ее гардероб можно охарактеризовать как «сказочный» или «эклектический». Сегодня она может надеть платье и спортивные шорты, а завтра — длинную майку, потом носить постоянно меняющиеся сочетания лосин и туник, коротких топов и ботинок, юбок и гольфов... и другие странные сочетания, которые мне было бы сложно себе представить, если бы она их не создавала. На прошлой неделе моя дочь надела одну из папиных футболок и длинное платье.
Дело в том, что она одевается не для меня. И не для своего отца. И не для своих сверстников. И не для мальчиков. Она одевается для себя. Она выбирает ту одежду, в которой ей удобнее, в которой она может чувствовать себя увереннее, в которой она может быть собой и наилучшим образом показать миру свою неидеальную, но при этом прекрасную внешность. Я только хочу, чтобы она и дальше так себя вела, вне зависимости от того, восемь ей лет или двадцать восемь.
Если я буду вести себя иначе, я тем самым буду поддерживать культуру изнасилования и укреплять распространенные в и без того мизогинном обществе стереотипы о том, что:
1) девушки являются всего лишь сексуальными объектами;
2) самая главная часть парней — это пенис, и все мужчины являются рабами своих животных инстинктов.
Ведь женщины — это нечто большее, чем та одежда, которую они носят.
А мужчины — нечто большее, чем рабы гормонов, которые могут только выискивать новый объект для совокупления.
Вот почему меня так настораживают статьи вроде статьи «Важность одежды вашей дочери» Шелли Вайлдман. В своей статье она пытается убедить родителей бдительнее относиться к одежде своих дочерей, и следить, чтобы они одевались поскромнее (что довольно сложно, потому что, по ее мнению, 80% продаваемой в магазине одежды является неприемлемой).
В этой статье цитировалась другая подобная статья из WSJ, в которой говорилось: «Мы бы не стали отправлять свою дочь в колледж со словами: «Не забывай чистить зубы и прилежно учиться. И еще трахаться каждую ночь».
Но при этом мы, позволяя нашим дочерям одеваться как им хочется, фактически даем им те же инструкции, когда они живут еще под нашей крышей».
И Шелли Вайлдман добавила:
«Еще раз над этим задумайтесь. Когда матери (и отцы!) позволяют своим дочкам одеваться неприемлемым образом, они тем самым говорят окружающим:
«Смотрите, это наша дочь. Она доступна. Можете бросать на нее пристальные, тяжелые и похотливые взгляды»».
И через несколько абзацев Вайлдман пишет о том, что она рассказывает в своей церкви девушкам старшего подросткового возраста:
«Каждый стиль одежды привлекает определенный тип парней. И я очень сильно сомневаюсь, что вы хотите познакомиться с тем типом парней, которых привлекает ваша нескромная одежда. Кроме того, вы лучше этого. Вы выше этого. И вы заслуживаете лучшего. Так что одевайтесь так, как понравится тем парням, которых вы заслуживаете».
Уххх...
Во-первых, как минимум грубо и неуместно рассуждать о своих дочках с позиции их потенциальной сексуальной жизни.
И меня в этом смысле не волнует их одежда.
Во-вторых, если родитель приравнивает свою одетую определенным образом дочь к экспонату, к объекту, который пассивно стоит и нужен только для того, чтобы кого-то привлекать... проблема в этом родителе. Возможно, это звучит слишком жестко, но процитированные отрывки наполнили меня отвращением.
Наши дети не являются нашей собственностью, и мы не должны выставлять их в качестве экспонатов. И они не наши марионетки, которых мы можем заставлять одеваться так, как кажется нам «приемлемым». Они люди.
Что касается того, что родители «поощряют дочерей одеваться неприемлемым образом», есть большая разница между уважением личной свободы и поощрением неприемлемого поведения. И кто вообще может решать, какая одежда является неприемлемой? Вы? Я? Церковные старейшины?
Вопрос о том, какая одежда приемлемая, а какая — нет является полностью субъективным. Попытки решить, какая одежда для другого человека «приемлема» нереалистичны и полны высокомерия. И я никогда не буду поощрять мою дочь одевать то, что кажется ей неудобным, неприемлемым или неприятным, даже если обществу эта одежда нравится.
Что я поощряю с помощью подобного подхода? Уверенность в себе. Чувство собственного достоинства. Умение принимать себя такой, какая ты есть. Я хочу поощрять ее внутреннюю потребность действовать, думать и одеваться так, как ей нравится, делать это из уважения к себе... не ради меня и не ради вас, и, конечно, не ради того, чтобы — как сказано во второй цитате — заполучить мужчину своей мечты.
Простите меня (хотя нет, мне не за что извиняться), восьмилетние парни, которые в будущем могут стать парнями моей дочери: она одевается не для вас.
Она одевается для себя.
И я не могу говорить за всех мам и за всех дочек, но если моя дочь действительно захочет встречаться с мужчиной, который ее заслуживает, то это точно будет мужчина, который будет воспринимать ее как человека, а не оценивать ее по одежке.
_____
Примечание администрации сайта-переводчика:
Хотелось бы заметить, что вашу дочь может не интересовать секс (она может быть асексуальной), и что она может оказаться лесбиянкой или бисексуалкой, которая будет встречаться с женщинами (так что советы по привлечению мальчиков могут быть для нее вдвойне некорректны). И в восемь лет в подавляющем большинстве случаев нельзя с точностью сказать, какая у нее ориентация.
Кроме того, статья написана с учетом бинарности гендеров и полов, но, как известно, пол и гендер небинарны, и люди не делятся на «мальчиков» и «девочек» ни в психологическом, ни в физиологическом смысле. Поэтому хочу заметить, что:
а) гендерные нормы так же (а, вероятно, и сильнее) унижают людей небинарных гендеров, как они унижают мальчиков и девочек.
б) информация в этой статье актуальна не только для тех, у кого есть дочки, а и для тех, у кого есть сыновья, которых общество «считывает» как девочек, и у кого есть небинарные дети.
_____
На русский язык переведено специально для проекта Пересечения.
