 |
(Фотография человека, который печально смотрит в камеру, положив руки на колени) |
Источник: Everyday Feminism
Уверена, что если вы принадлежите к ЛГБТКИА+сообществу, вы понимаете значение освобождения и возможности быть собой. Несмотря на то, что мы принимаем свои идентичности в разные жизненные периоды, и у всех у нас разный путь, само принятие дает всем нам ощущение «дома».
Вне зависимости от того, вынуждают ли нас обстоятельства к молчанию, либо мы громко и гордо объявляем о себе всему миру, возможность быть собой дается нам не так уж и легко.
В США и в некоторых других странах уже узаконены однополые браки. Несмотря на то, что это подвиг, о возможности которого даже не подозревали многие наши предшественники, нам еще предстоит много работы. Мы по-прежнему вынуждены терпеть более высокий уровень бедности, насилие, основанное на ненависти, и дискриминацию в отношении работы и жилья.
Кроме того, все члены нашего сообщества находятся в неравном положении, и угнетаются по-разному. Согласно исследованиям, би+ живут в большей бедности, и гораздо чаще страдают от депрессии и злоупотребления психотропными веществами, чем геи и лесбиянки. И в более тяжелом положении находятся трансгендерные люди, вне зависимости от сексуальной ориентации.
В течение многих лет, и до сегодняшнего дня, мы называли подобные притеснения гомофобией, бифобией, трансфобией и квирфобией. Другие движения также используют подобные слова: например, ксенофобия, исламофобия и фатфобия.
Очень важно то, что у нас есть возможность называть определенными словами системные структуры, которые маргинализируют нас и влияют на нашу повседневную жизнь. Создание подобного языка необходимо для борьбы за освобождение всех маргинализированных групп. Я помню, насколько важным для би+ сообщества было создание лексики, описывающей наш опыт.
Когда мы даем чему-то имена- не важно, чему: ложкам, деревьям, породам собак – у нас появляется возможность это идентифицировать. И, в случае угнетения, противостоять этому.
К сожалению, история сложилась так, что выбранный нами язык оказался не только проблематичным, а еще и укрепляющим эти самые системы угнетения.
И меня это достало. Для большинства из нас этот язык является частью нашей жизни. Вне зависимости от того, принадлежим ли мы к угнетаемым сообществам или являемся их союзниками, язык отражает наш опыт – то, как мы понимаем неравенство, как мы говорим о дискриминации, с которой нам приходится сталкиваться, и как мы относимся к другим людям с подобными угнетениями.
Но такие слова, как «исламофобия» и «трансфобия» содержат второй корень «фобия». Те, кто придумал эти слова, проигнорировал тот факт, что фобия – это существующее явление, причиняющее проблемы конкретным людям. При этом, практически все, кто используют эти термины, прекрасно понимают, что в борьбе за всеобщее освобождение и социальную справедливость нельзя игнорировать опыт людей.
Вне зависимости от благих намерений, нельзя строить риторику движения, способствуя при этом угнетению других маргинализированных групп. Кроме того, выбирая некорректный и неточный язык, мы вредим сами себе.
Итак, я приведу несколько доводов о том, почему использование слова «фобия» может служить угнетению – и я хочу предложить альтернативу, которая лучше подойдет для нашей интерсекциональной борьбе за всеобщее освобождение.
1. ФОБИЯ – ЭТО ПСИХИЧЕСКАЯ ИНВАЛИДНОСТЬ.
На протяжении всей своей карьеры журналиста-фрилансера я писала о множественных инвалидностях.
Я публично пользуюсь тростью. У меня депрессия и ПТСР. К тому же, я живу с инвалидностью обучения.
Я не родилась инвалидом, так что мне потребовалось некоторое время на то, чтобы понять и принять свои инвалидности. Но я нашла замечательное сильное сообщество, где были люди самой разной расы, возраста, сексуальной ориентации и даже люди с разными видами инвалидности.
Но есть одна инвалидность, о которой я практически никогда не говорю. Это моя фобия. Я не буду ее называть. Даже сама мысль о ней меня пугает. К тому же, это могут прочесть интернет-тролли.
О фобиях редко говорят в публичном пространстве – не считая некоторых «особых» эпизодов ток-шоу вроде шоу Мори Повича и Джерри Спрингер.
Инвалиды, как и все маргинализированные группы, мало представлены в СМИ и в различных учреждениях, существующих в реальном мире. Это отражается на том, как другие люди о нас говорят, как они нас себе представляют, и как они к нам относятся. Психические инвалидности – от шизофрении и обсессивно-компульсивного расстройства до биполярки и генерализованного тревожного расстройства – печально известны тем, что они практически всегда неверно изображаются и истолковываются СМИ. Зачастую их показывают в очень вредном ключе исключительно ради поднятия рейтингов (читайте: ради получения большей прибыли).
Например, мне очень нравится сериал CBS «Мыслить как преступник», но чуть ли не основной смысл каждой серии можно описать так: «И каким психическим заболеванием страдает герой-убийца этой недели?». Если мы вообще появляемся на экранах или в публичных пространствах, нас патологизируют, криминализируют и высмеивают.
Итак, фобии остаются практически невидимыми, (если не считать подобные шоу). Но дело в том, что люди с фобиями существуют.
Мы самые настоящие люди. Мы каждый день взаимодействуем с этим миром настолько, насколько можем. У нас есть и инвалидность, и другие аспекты жизни. Мы работаем. Мы занимаемся сексом, мы влюбляемся – если нас интересуют подобные вещи. Мы боремся. Мы мечтаем.
Наш жизненный опыт и наши переживания заслуживают уважения, а не игнорирования и тривиализации с помощью словечек с суффиксом «-фобия», обозначающих различные виды угнетений.
Использование второго корня «-фобия» не только игнорирует словарное значение этого слова, но, что еще более важно, способствует тому, что общество продолжает игнорировать существование фобий и их влияния на повседневную жизнь реальных людей. В том числе людей, которые, как я и мои друзья, являются трансгендерами и квир-людьми.
2. ЯЗЫК ЯВЛЯЕТСЯ ЧАСТЬЮ ПРОШЛОГО (И НАСТОЯЩЕГО) ЭЙБЛИЗМА.
Многие из нас понимают силу и вред некорректной лексики. Некоторые из нас подвергались травле, и понимают, какую боль могут причинять слова. Но, конечно, некоторые люди никогда не признают, что слова могут ранить.
Язык, который используют люди – намеренно или нет – может причинять серьезные страдания. Не важно, идет ли речь о подростке-хулигане, который достает вас из-за неприятностей в вашей семье, о родителях, которые «невинно» донимают вас тем, что ваши джинсы вдруг стали слишком маленькими, или о вашем коллеге, который подлизывается к боссу.
И все это только оскорбления, осуществляемые на личностном уровне.
В иерархичном обществе, где одни группы доминируют над другими, слова – это нечто большее. Слова оказывают политическое влияние на нашу повседневную жизнь.
Конечно, когда люди думают об «инструментах», с помощью которых «власть имущие» могут портить жизнь населению, они подумают не о словах, а об оффшорах, в которых хранят деньги 1% богачей, о фальсификации выборов, об ужесточении законов о запрете марихуаны, о криминализации секс-работниц и о повторном порабощении чернокожего населения с помощью тюремного индустриального комплекса.
Но угнетение может закрепляться через самые разные системы. И язык является (и всегда был) одной из этих систем. Некорректная лексика служила и служит угнетению как инвалидов, так и других маргинализированных групп. Например, она способствует угнетению цветных людей, мигрантов, квир-людей, трансгендерных людей..
Вредная, основанная на ненависти, лексика на социопсихологическом уровне влияет как на привилегированные группы, так и на маргинализированные. Отвратительные оскорбления и фразы служат дегуманизации реальных людей. Они способствуют тому, что тех, кто отличается от большинства, считают Чужаками - неполноценным по сравнению с Нормальными людьми, вписывающимися в существующие стандарты.
Подобная лексика напоминает маргинализированным людям об этой «истине». Она может влиять на самооценку и чувство собственного достоинства даже самых сильных из нас, она может определять то, как мы будем взаимодействовать с миром, и как мы будем воспринимать себя и других.
Тот, кто считает подобное угнетение нормой, находит в такой лексике подтверждение для своих взглядов. Он слышит в этих словах «подтверждение» своего превосходства и своей чистоты, и «подтверждение» неполноценности и греховности Чужаков. Для того, чтобы поймать себя на подобных идеях, не обязательно быть членом Ку-Клукс-Клана, правым борцом за «традиционные права мужчин» или президентом Family Research Council. Для этого достаточно просто родиться в обществе, основанном на системах угнетения. А именно в этом обществе мы все и родились.
Эйблистская лексика – которая, как вы помните, коренится в убеждениях о том, что неинвалиды лучше инвалидов - укрепляет представления о том, что мы, инвалиды, менее ценные люди просто от того, что наши способности не такие, как у большинства. Одно дело сказать, что у меня депрессия или ПТСР, а другое дело – что я «безумец» и «псих» (слова, которыми обозначают ментальные диагнозы), из-за того, что у меня есть эти диагнозы.
Людей с инвалидностью обучения (наподобие меня) называют «тупыми» и «дебилоидами». Глухих людей называют «тормознутыми». Людей с церебральным параличом могут называть «отсталыми». Людей с инвалидностью, которая поражает ноги, могут грубо обзывать «хромыми».
Эти термины очень старые, и они напрямую связаны с историей угнетения инвалидов. Нас запирали в закрытых учреждениях, принудительно стерилизовали, игнорировали, бросали, убивали. Это делали работники школ, в которых мы учились. Это делали наши родители и врачи. Это делало наше правительство. Этот язык использовался для того, чтобы напомнить нам и нашим союзникам о том, где, по мнению большинства, нам место, о нашей неполноценности и бесполезности.
Как и язык угнетения других групп, социопсихологическое влияние этого языка распространяется далеко за пределы тех межличностных оскорблений, о которых упоминалось выше.
Как отреагируют на резюме инвалида в обществе, где инвалидность ассоциируется со всеми вышеперечисленными словами и с приписываемыми им негативными, «ругательными» ассоциациями? Как будут реагировать на наши приглашения на свидания? На попытки получить качественное образование и доступ к важным ресурсам? И как на нас будет реагировать полиция?
Подобные вещи происходят и с другими маргинализированными группами: стереотипы, закрепленные в языке, делят людей на «звезд», которые достойны всех своих социальных привилегий, и маргинализированных «неудачников», чья человечность отрицается и которые, по мнению общества, ничего хорошего и не заслуживают.
Кроме того, ужасающие истории наших предшественников – инвалидов прошлых поколений, которые стали жертвами евгеники, принудительной институализации, и чьи права на телесную автономию полностью отрицались – показывают, насколько глубоко уходят корни эйблистской системы угнетения. И все эти ужасы связаны с языком, укрепляющим эту систему.
Вы можете не понимать, что вызываете у кого—то болезненные ассоциации с принудительной стерилизацией, обзывая людей «идиотами» и «дебилами». Но вы это делаете.
И использования корня «-фобия» является частью этой системы угнетения.
3. ЭТИ СЛОВА ВЫГОДНЫ НАШИМ ОППОНЕНТАМ.
Считается, что страх – корень ненависти.
В глубине души те, кто ненавидят, действительно просто бояться. Некоторые из них боятся произошедших в мире перемен – что они останутся не у дел и будут забыты. Другие боятся неизвестного – явлений, людей, и опыта, отличающегося от того, что они знают. Некоторые же боятся самих себя – они боятся собственных чувств и потенциальных возможностей, которые они не могут почувствовать, использовать и понять. Подобные перемены взглядов и мировоззрений для многих просто невыносимы.
Думаю, такие предположения о страхе во многом правдивы. Точнее, это правда – но это не вся правда. И это одна из причин того, почему не стоит использовать корень «-фобия».
Как уже упоминалось ранее, система угнетений очень сложна. Она существует за счет множества механизмов, которые мешают освобождению маргинализированных людей.
Когда мы используем язык, который раскрывает только часть угнетающей нас системы, этот язык теряет часть своей силы.
Вероятно, вы читали комментарии вроде: «ну, я не боюсь [мусульман/трансгендерных людей/бисексуалов и т.п.], я просто…»
Привилегированные люди всегда найдут способ обесценить наш язык, потому что многим из них выгодно обесценивать нас и нашу борьбу, чтобы сохранить статус - кво. Но чем лучше наш язык отражает существующую правду и то, что мы хотим донести до общества, тем легче нам будет приводить аргументы, защищать себя и бороться за свое освобождения.
Да, страх напрямую связан с большей частью угнетений, но страх – это еще не все. На самом деле, страх даже не является основной причиной угнетения. И используемый нами язык должен это отражать.
Чем лучше наши слова отражают действительность, тем более точную картину для нашего движения, наших потребностей и наших союзников мы создаем. Это делает цели более понятными, а значит, и более достижимыми.
Кроме того, используя корень «-фобия», мы концентрируем внимание на угнетателях, а не на угнетении. Это язык об ИХ страхе, а не о НАШЕЙ борьбе.
Не знаю, как вы, но я уже устала от того, что в центре внимания всегда находятся привилегированные люди.
***
Я первая готова признать, что довольно часто использовала корень «-фобия». Думаю, многие из нас могут сказать то же самое.
Но сейчас сообщества, которые исторически использовали слова с корнем «-фобия» - такие как ЛГТТКИА+ сообщества – начинают признавать вред этих терминов и стали от них отходить.
Многие люди стали вместо этого использовать корень «-антагонист», и вы тоже можете его использовать. Слово «антагонист» означается «враждебный», и происходит от греческого слова «противник».
Это слово буквально отражает опыт угнетаемых сообществ - от сообществ трансгендерных и квир людей, до сообществ мусульман и толстых. Наши идентичности и само наше существование заставляют доминирующую культуру выступать против нас –против нашей человечности, против нашего достоинства и против нашего освобождения.
Но мы не можем стать свободными, пока все из нас – включая людей с инвалидностью – не будут свободными. Поэтому важно, чтобы мы сознательно, раз и навсегда, отказались от корня «-фобия» в словах, обозначающих виды угнетения.
Дэнари (рифмуется с английским словом «canary») Монро идентифицирует себя как чудачку-нонконформистку, начинающую сценаристку и журналистку -фрилансера. Она закончила Рутгерский университет, и пишет для BlogHer, Black Girl Dangerous, и, на данный момент, является постоянным автором для Ravishly. Ей нравятся «Баффи – истребительница вампиров», а еще красное вино, готовка, приготовление выпечки, и блюз. Ее самая любима группа - Hanson. Вы можете найти Дэнари на Facebook, Twitter, и Instagram.
____
Примечание администрации сайта- переводчика: Еще одна проблема слов с корнем «-фобия» заключается в том, что эти слова «оправдывают» угнетателей, потому что фобия - это психическое расстройство, в котором человек не виноват и которое от него не зависит. Обвинять человека в фобии все равно, что обвинять человека в том, что он заболел гриппом.
Поэтому слова, которые должны указывать на существующую проблему и служить борьбе с этой проблемой, смягчают ее суть из-за неудачного второго корня и возможных ассоциаций с этим корнем.
