В последние годы русскоязычные феминистки стали активно обсуждать две очень важные темы.
Первая тема — это тема домашнего насилия, «абьюза» со стороны супругов и партнеров.
Вторая тема — это тема психических проблем, которые возникают у людей в контексте травмирующей ситуации.
Эти темы очень сильно связаны, потому что семейное насилие расшатывает психику, что в свою очередь мешает положить конец этому насилию.
Как феминистка, изучающая тему домашнего насилия, и как та, кто сам пережил домашнее насилие (но не со стороны партнера, а со стороны отца), я понимаю, что это такое.
Тексты о домашнем насилии всегда вызывали у меня интерес, и меня волновало два вопроса — как распознать насилие, когда твоя психика уже настолько расшатана, что сложно мыслить логически, и как уйти из насильственных отношений.
Недавно я поняла, что эта тема гораздо сложнее и глубже, чем мне кажется.
Когда я сидела на презентации книги, посвященной православному взгляду на ЛГБТ-вопросы, я поняла, что мои отношения с православием во многом были похожи на мои отношения с семьей. И что все те признаки психологического насилия (которое зачастую бывает даже опаснее физического), о котором пишут феминистские психологи, присущи и насильственным отношениям с церковью как с организацией.
Я жила в православном окружении и находилась под постоянным давлением, и русская православная церковь в моем случае выполняла роль типичного абьюзера.
Фундаменталистский фон был для меня нормой, примерно так же, как для многих женщин нормой является подчиненное положение или насилие со стороны мужа. С одной стороны, я понимала, что религия не должна причинять столько страданий. «Бог есть любовь», Бог — воплощение добра, он мой невидимый друг, для которого моя судьба не может быть безразлична. Так почему он допускает, чтобы мне было так плохо?
— Потому что с тобой что-то не так, — говорили мне окружающие. — Потому что ты испытываешь сексуальное влечение ни к тем, к кому надо, потому что ты мыслишь не так, как надо, потому что у тебя неправильная национальная идентичность, потому что ты даже не можешь нормально молиться!
То есть, я «сама виновата».
— К тому же, возможно, Он так тебя испытывает.
То есть, «бьет, значит любит».
Как видите, сходство почти очевидно. Оно заключается еще и в том, что некоторым людям — таким как я, и, возможно, вы — этот вид насилия сложно распознать. Особенно если у вас почти ничего нет — если вам кажется, что ваш мир катится куда-то совсем не туда, и единственное, что у вас есть — это любимый человек. Или Бог, представления о котором для вас связаны с вашей религией (и у вас нет ресурсов их пересмотреть).
Поэтому я решила составить список того, как распознать насилие со стороны религиозной организации.
Этот список во многом основан на тех текстах об абьюзе, которые я находила на феминистских сайтах и в феминистских книгах. Но в качестве примера я буду использовать свой собственный опыт, проводя параллели между насильственными семейными (и партнерскими) отношениями и церковным насилием.
Итак, вот признаки насилия, на которые вам стоит обратить внимание.
1) Культивирование чувства вины
Очень многие насильственные семейные отношения строятся на чувстве вины. Человек, совершающий насилие, манипулирует жертвой, выставляя ее виноватой и обязанной искупить эту вину.
Точно так же вели себя фундаменталисты, когда я была маленькой и ходила в православную церковь. Стоило мне что-то сделать не так (или «не так»), мне говорили, что я должна попросить «у Боженьки прощения».
Отец говорил о том, что «грех — всего лишь ошибка», и что «Бог милостив», но при этом обвинял меня даже в тех ошибках, которые я не могла предвидеть и предотвратить, ссылаясь на религию.
Одно из любимых выражений моего отца было «Если бы Бог был справедлив, никто из нас не дожил бы до вечера». При этом он не говорил, зачем тогда Бог создал таких людей, которых справедливо было бы уничтожить. Он просто культивировал представление о том, что все мы виноваты, и очень сильно. Что я виновата. Всегда. Во всем. И что все ошибки, связанные с Богом и религией, очень страшны и опасны. Даже если я посмела двигаться в церкви естественным для себя образом, немного раскачиваясь, чтобы лучше воспринимать информацию. Даже если я случайно уронила икону. Я виновата. Очень сильно.
Так я начала бояться любого действия, которое можно расценить как богохульство. Это привело к тому, что я жила в постоянном напряжении. На фоне всех остальных проблем я начала считать ошибкой само свое существование. В итоге большая часть моих навыков была заблокирована — я не могла читать, смотреть фильмы, писать экзамены, нормально общаться и нормально оценивать окружающую ситуацию. Я не могла ничего делать, не прерываясь на то, чтобы прочесть молитву. Чтобы вымолить у Бога прощения. Я боялась Бога, но при этом мне казалось, что кроме Него у меня нет никого и ничего.
Но разве могут нормальные отношения строиться на страхе и вине? Думаю, нет. Вне зависимости от того, с кем они — с Богом или с человеком. И те, кто навязывают вам отношения, где страх и вина — очень значительная компонента — вам не друзья.
2) Уход от ответственности, отказ признавать свои ошибки