Нора: «Принимая свое место в спектре»

(Нора – аутичный автор и активист)

Источник: A Heart Made Fullmetal
В прошлом году я сделала одну важную штуку – я приняла свое место в ЛГБТКИА спектре. Я - А. Не только как Анора, а и как асексуал аромантик. Мне было сложно это принять, но теперь я горжусь тем, что я – это я, и я полностью уверена в своей ориентации.

Я притворялась в течение многих лет. Я действовала так, как будто я полностью соответствую бинарной гетеросексуальной системе. В течение многих лет я танцевала этот танец, я играла чужую роль. Я делала вид, что я могу испытывать сексуальное влечение. Я притворялась, что я хочу выйти замуж. Я пыталась заставить себя мечтать о свадьбе.

Мои ранние влечения были связаны исключительно с личностью человека. В них не было ничего от влечения к телу. Это касалось только личности, и так происходит и до сих пор. Исключение составляет, пожалуй, только Генри Каввил. Но это другая история.

Люди могут казаться мне привлекательными, но от этого я не станут испытывать к ним сексуального влечения. Люди могут казаться мне милыми. Так иногда бывает – на некоторых людей мне приятно смотреть, но при этом я не возбуждаюсь в сексуальном отношении. И я не испытываю романтического влечения. Такого у меня просто не бывает. Это может показаться странным, но я этим горжусь, потому что я это принимаю.

Боюсь, что люди могут решить, что я просто хочу быть особенной. Я итак уже аутист, инвалид и отличаюсь от большинства по многим другим вопросам, и вот теперь они могут решить, что я хочу обзавестись еще и «особенной» сексуальной идентичностью. Боюсь, люди могут решить, что глупо приписывать себе подобные ярлыки, но для меня это очень важно. Для меня это важно, потому что это такая же часть меня, как голубые глаза или русые волосы. Это такая же часть меня, как то, что я преданная или что я вспыльчивая. Это то, что находится в моей крови. Это то, кем я являюсь. И я не хотела бы это менять.

Принятие этих ярлыков помогло мне стать счастливее и почувствовать себя гораздо увереннее.

Нора: «Мне нравятся мои ярлыки»

(Примечание: Рекомендуем прочесть еще этот пост данного автора)

Источник: A Heart Made Fullmetal
Мне нравятся мои ярлыки.
- Но ярлыки нужны для банок с супом, а не для людей, Нора.
- Людям не нужны ярлыки.
- Используй язык «сначала человек».
- Ты не аутист. Ты «человек с аутизмом». Прежде всего, ты человек.
Люди очень часто хотят отделить от меня ярлыки, которые я с таким трудом приняла и сделала частью себя.

У меня есть аллергия. Я не могу есть многие виды еды, потому что для меня они не безопасны. И ярлыки помогают мне понять, какую еду стоит есть, а какую нет.  Иногда ярлыки бывают некорректными, но чаще всего они мне помогают. Точно так же обстоят дела с моими собственными ярлыками – они помогают мне в повседневной жизни, благодаря им я могу понять, с кем я в безопасности и в каких группах я могу находиться.

Ярлыки помогают мне осознать, что я не одна и что я не являюсь бракованным человеком. До того, как я осознала, что я асексуал и аромантик, мне казалось, что со мной что-то не так. Я пыталась заставить себя вести себя неестественным для себя способом, и от этого я явно не становилась счастливее. Я отчаянно старалась втиснуться в рамки, которые мне не подходили. Когда я поняла, в чем дело, я смогла найти других людей, которые похожи на меня, найти слова, которые описывают меня и мои чувства, и которых я прежде не знала.
Ярлыки помогают мне искать других людей, которые на меня похожи. Например, когда я общаюсь с другими аутистами, мне не надо объяснять им причины своих отличий. Я могу использовать в разговоре с ними жаргон, который они понимают или который они сами используют. Или объяснять определенные вещи так, чтобы это объяснение имело смысл для нас, хотя аллисты (люди без аутизма), не смогли бы его понять.

Точно так же другие ярлыки, те, что вы навешивайте на себя, помогают мне понять, где я могу быть в безопасности. Если вы используйте символ в виде кусочка пазла, то я буду настороже, потому что решу, что вы поддерживаете Аutism Speaks. Если вы используете определенные символы или риторику, ярлыки помогают мне определить то, с чем я не хочу иметь ничего общего. Мои ярлыки не просто помогают мне, они меня защищают.


(На изображении слева светлокожая брюнетка в голубых очках. На ней толстовка с персонажами студии Ghibli. Она инвалид, аутист, асексуал и аромантик – и она очень гордится своими ярлыками)

Пытаясь отделить от меня мои ярлыки, вы игнорируете то, кем я являюсь. Сами вы постоянно используйте ярлыки – например «врач», «учитель», «блогер» и «друг». Но если кто-то называет себя словом, которое в обществе считается неоднозначным или которое означает отличие от большинства, этот ярлык автоматически считается плохим. Этот ярлык становится нежелательным. Внезапно все начинают хотеть, чтобы его не было.
Мне кажется, что люди, которые отчаяннее всего борются с ярлыками, сами не получают выгоду от своих ярлыков. Они борются с ярлыками, потому что от этого они чувствуют себя умными, делают это ради того, чтобы потешить чувство собственного достоинства, и они думают, что оказывают нам огромную услугу, напоминая нам, что мы – нечто большее, чем наши ярлыки. Что мы не должны использовать по отношению к себе ярлыки. Что ярлыки не отражают опыт людей.

Но дело в том, что на самом деле они отражают наш опыт. Для меня, как для инвалида, ярлыки значат все. Они дают мне понять, что я все делаю правильно. Они дают мне понять, что я не сломана, что я не испорчена. Они дают мне понять, что существуют другие люди, похожие на меня, и что в большом, прекрасном мире полно людей с разными ярлыками. Они позволяют мне говорить о том, кем я являюсь, используя как можно меньше слов.

Мне нравятся мои ярлыки. Пожалуйста, не надо пытаться отобрать их у меня только потому, что они вам не нравятся. Называйте меня аутистом. Называйте меня инвалидом. Называйте меня Анорой – потому что это то, кем я являюсь. Эти слова не совершенны и не идеальны. Но они прекрасны – настолько, насколько прекрасна я. Вместе эти слова могут описать то, кем я являюсь. Мои ярлыки – это я.

Вероника Беленькая: «Того, что я делаю, недостаточно. Часть вторая. Информационная война и активизм»

Ссылка на первую часть об информационной войне в Донецке.


1.
Недавно я возобновила общение с одной знакомой. Она не верит в существование эйблизма. Она не верит в существование гомофобии. Статистике верить нельзя, а все преступления ненависти – просто единичные случаи.
Я беспокоюсь из-за ерунды, и, конечно же, если бы я хотела, я бы «не брала все это в голову».
Если я из-за чего-то переживаю, значит, это мой выбор.
Моих слов снова недостаточно. Культурное влияние опять сильнее, чем мое.


2.
Почти все мои аутичные знакомые пытались покончить с собой или всерьез задумывались о самоубийстве. Возможно, большинство людей, прочитав это, подумают о том, что мы «сами хотели страдать». Мы не хотели. Все люди хотят быть счастливыми. Никто не хочет страдать.

Возможно, большинство людей подумают, что проблема в нашей природе. Что аутизм – ужасная болезнь. Они не смогут понять, что представители любой дискриминируемой группы чаще переживают депрессию и чаще кончают с собой, чем представители доминирующей группы населения.

Того, что я пишу об этом в своих блогах, недостаточно.


3.
Почти все мои аутичные знакомые подвергались в школе серьезнейшей травле. Об этом никому не известно. Это никому не важно. Об этом не пишут в газетах и не говорят по телевидению, а если пишут и говорят, то в контексте того, что это мы, аутисты, неправильные.

Когда подобной травле подвергались девять черных школьников в школе для белых в городке Литлл-Рок, об этом писал весь мир. Их помнят до сих пор. Им сочувствуют, ведь они были единственными черными детьми в расисткой школе, где все белые. Опыт этих черных детей очень похож на наш, аутичный опыт. Я сама удивлялась насколько, когда читала о Литтл-Роке.

 Но что я могу сделать, чтобы привлечь к этому внимание? Того, что делаю я сейчас, недостаточно. Того, что я пишу в своих блогах, недостаточно. Большинство людей никогда этого не прочтет, даже большинство родителей аутичных детей. А если и прочтут, они со мной не согласятся. Потому что доминирующая точка зрения очень не похожа на мою. И потому что нас, аутичных активистов, мало. И пока того, что мы делаем, недостаточно.

Вероника Беленькая: «Того, что я делаю, недостаточно. Часть первая. Информационная война в Донецке"

1.
Несколько дней назад я говорила со своим отцом. Обычный спор о том, кого я должна считать «своими людьми».
Мы родом из Донбасса, и он считает, что я должна считать «своими» тех русских, которые воевали на территории моего бывшего города. Что я должна их защищать.
Я вспылила. Я просто не могла держать себя в руках. Я наговорила того, чего я бы никогда не стала говорить в спокойном состоянии. Не так громко. Не таким тоном. И без слез.
Этот разговор заставил меня написать пост, который я планировала написать давно, но долго не решалась начать.

2.
Мой отец привилегированный человек. Из тех, кто уверен, что знает, что такое женское счастье, подразумевая при этом семью, детей и «домашний очаг». Но он не знает, каково это быть женщиной, которая хочет работать на неженской работе.

Он любит Россию и любит ДНР. Он не знает, как можно не любить кусок территории, на которой ты живешь.
Он не знает, каково это – чувствовать, что твоя «страна» тебя просто использует, что таких, как ты используют для создания козла отпущения, для создания внутреннего врага. Моя сексуальная ориентация делает меня иностранным агентом. Точнее мой активизм – то, что я не хочу считать себя человеком второго сорта, и открыто говорю о том, что я – это я.

Его знакомые – такие же, как и он. Они не отказались от него за то, что его политические взгляды «не патриотичны» или за то, что он родился «неправильным», или за то, что он пропагандирует свою сексуальную ориентацию тем, что говорит о своей жене.

Его полностью сформировала культура, в которой он живет. Его не травили в школе за то, что он «другой». Он мог нормально учиться в ВУЗе. Он мог нормально пройти собеседование на работу. Он не чувствовал, что мир не приспособлен для таких, как он. Его не винили в том, что его мозг работает не так, как у большинства.

 Он не чувствовал себя инопланетянином. И он не знает, каково это – наконец-то встретить тех, кто мыслит так же, как он сам! Каково это – наконец-то общаться без необходимости постоянно преодолевать культурную пропасть! Общаться с теми, кто понимает природу твоих проблем.

Еще он не знает, каково это – знать, что таких, как ты, убивают за то, что они «неправильные».  И что общество считает подобные убийства милосердием.

Кас Фаулдс: «Меня не существует, или Все в синем цвете»

Источник: Un-Boxed Brain
(ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Речи, патологизирующие гомосексуальность и аутизм, упоминание о стирании и игнорировании опыта определенных групп населения) 

Обратите внимание: я использую много кавычек на протяжении этого поста, потому что мы не можем отрицать того, что мы являемся патологизируемой группой. Я не стал_а бы использовать слова, которые я поместил_а в кавычки, и поэтому я их и выделил_а.

У вас когда-нибудь был странный зуд от того, что определенная идея уже фактически сформировалась в вашем мозгу, и вам осталось только соединить точки?

У меня так было.

Подобное было у меня в прошлом году, когда я читал_а историю патологизации и депатологизации гомосексуальности. Вероятнее всего, большинство читателей этот блога знают эту историю, но я хочу перечислить несколько фактов (очень коротко) для тех, кто их не знает:

Примерно с середины девятнадцатого века гомосексуальность стали считать болезнью, и она была включена в DSM (книга с классификацией, которую используют психиатры для того, чтобы определить, какие состояния являются психическим «заболеванием» или «расстройством» и как их распознать). В 1973 году гомосексуальность исключили из  DSM благодаря действиям активистов из Движения за права геев.
Думаю, большинство людей знают эту общую информацию, но некоторые факты я не знал_а (или имел_а о них очень смутное представление), пока не прочл_а о них в прошлом году.
К гомосесуальным мужчинам и женщинам относились по-разному. В то время как к женщинам чаще относились как к обычным пациентам с психическим диагнозом, мужчин-геев повергали принудительному «лечению», потому что общество считало, что, будучи геями, они не могут быть настоящими мужчинами. С лесбиянками такое происходило гораздо реже. Например, был проект по «лечению» женоподобных мальчиков (тот самый, что породил АВА-терапию), но не было проекта для мужеподобных девочек.
Почему так происходило? Потому что мы живем в патриархальном обществе, в котором внимание уделяется, прежде всего, мужчинам, и если определенного мужчину воспринимают как «ненастоящего» мужчину, считается, что его надо «исправить». Лесбиянок тоже считали ненастоящими женщинами, но им не уделяли такого внимания, потому что они не были мужчинами, и считалось, что они не так уж и важны для общества.


Если вы хотите узнать больше, то можете для начала прочесть об этом в этой книге, но я думаю, что и это краткое резюме может объяснить мой зуд.

Я был_а не совсем уверен_а в причинах зуда и игнорировал_а его до тех пор, пока не начался апрель. В апреле везде размещают синею символику, и поэтому этот зуд стало трудно игнорировать.

Кас Фаулдс: «Психическое здоровье, гендер и сексуальная ориентация»

(Примечание: Это заметки аутичного человека, которые он_а делает во время подготовок к экзамену, изучая социальные аспекты психиатрической системы здравоохранения. Здесь есть как мысли автора заметок, так и краткое изложение данных из прочитанной автором  литературы. Некоторые данные встречаются в неакадемических источниках довольно редко и могут показаться интересными)

Источник: Un-Boxed Brain

Эта статья является частью серии статей о социологических аспектах вопросов психического здоравоохранения. Я не собираюсь публиковать это в СМИ, но все желающие могут ознакомиться с ними в блоге.


Гендер, сексуальная ориентация и психическое здоровье.
О том, что психические диагнозы у женщин встречаются чаще, чем у мужчин.
Действительно ли общество сводит женщин с ума? Этот вопрос постоянно вертится у меня в голове, потому что это очень краткое и точное определение данной проблемы.

Действительно, женщины чаще, чем мужчины получают психические диагнозы, но в психиатрических больницах высшей и средней степени безопасности чаще всего находятся мужчины. В психиатрических больницах общего профиля представлены люди обеих полов примерно в одинаковом количестве, но в учреждения первичной медицинской помощи женщины обращаются чаще, чем мужчины и чаще получают диагноз.

Это напрямую не касается темы статьи, но меня, как всегда, тошнит от того, что в подобных разговорах  постоянно забывают о гендерно - небинарных людях. Думаю, это постоянное игнорирование вносит свой вклад в тот стресс, который мы и так испытываем ежедневно. Но при этом я не могу сказать наверняка, связано ли наше психическое здоровье с нашей гендерной неконформностью и связаны ли наши нейроотличия с гендерной небинарностью. При этом я не хочу сказать, что у всех гендернонебинарных людей есть определенные нейроотличия. Я говорю здесь только о своем личном опыте.


А вот другие данные о корреляции между гендером и психическими диагнозами:

1) Некоторые диагнозы, такие как шизофрения и биполярность, не имеют гендерной корреляции. При этом мужчины обычно получают эти диагнозы на более ранних стадиях, чем женщины.

2) Некоторые диагнозы, такие как послеродовая депрессия и послеродовый психоз, встречаются только у женщин.

3) Некоторые диагнозы, такие как нервная анарексия и булимия, являются преимущественно женскими.

Кас Фаулдс: «Я не идентифицирую себя…»

Источник: Un-Boxed Brain
У меня это начинает вызывать практически физиологическую непереносимость: «люди, которые идентифицируют себя…»

Я слышал_а множество разговоров о гендере, когда люди говорили: «люди, которые идентифицируют себя с другим гендером, а не с тем, который был дан им при рождении». Или, еще хуже: «люди, которые считают себя аутистами». Я встречал_а бесконечные вариации таких формулировок, когда люди говорили подобным образом о представителях различных меньшинств.

От этого мне всегда было не по себе, а в последнее время, когда я слышу нечто подобное, мне хочется что-то бросить.

Я не считаю себя небинарным человеком.
Я являюсь небинарн_ой.
Я не идентифицирую себя как аутиста.
Я являюсь аутист_кой.

Отделение ASAN в Огайо празднует Autistic Pride Day

(Примечание Вероники Беленькой: Это просто старая заметка, на которую я наткнулась в интернете. Но, глядя на это, я думаю о том, когда нечто подобное будет у нас. Я сейчас говорю даже не о гей-прайдах  и не об участии наших аутичных активистов в гей-прайдах, а просто о сообществе аутичных ЛГБТ-активистов, об ЛГБТ-актвистах, которые активно сотрудничают с аутичными активистами, об аутичных активистах, которые помогают свои ЛГБТ-аутичным товарищам. Я говорю об одиночных пикетах, квир-фестивалях, кинопоказах и форумах, где будут представлены интересы аутичных ЛГБТ)

Источник: ASAN Central Ohio
2010 год.

В субботу, 19 июня, отделение ASAN в Огайо приняло участие в  в Колумбийском прайде. Среди участников были Норан Кохран, Дасити Рунер и Уитни Брукс.

 Дастин, Норан и Уитни держат плакаты

Перед парадом участники раздали людям в толпе значки с символом аутичной гордости, и это получило горячую поддержку со стороны аутичных людей и членов их семей. На протяжение парада, члены ASAN держали плакаты, на которых было написано "Autistic Pride", "Аутичные и гордые", "Аутичные LGTBQ" и "Разнообразие всех цветов". По данным "Stonewall Columbus", на мероприятии присутствовало около 195,000 человек.

Дирей: «Для моих друзей без матери в День матери»

(Примечание Вероники Беленькой: К сожалению, это послание будет актуально для многих аутичных и ЛГБТ-людей. И вдвойне для ЛГБТ-аутичных людей)

Источник: Modern Day Dirae
Я вижу тебя.

Я вижу, как мы каждый день получаем послания о том, что мы должны безоговорочно любить своих матерей. Эти послания пронизывают всю нашу культуру. Они говорят, что мы должны всю жизнь быть благодарными им за то, что они подарили нам жизнь, за то, что они бесконечно и безусловно нас любят.

Я вижу, как ты пытаешься вписаться в эти рамки. Как ты каждый день ищешь для нее оправданий. И ищешь оправдания для себя. Для окружающих вас людей. Потому что она твоя мама. И считается, что она тебя любит, да? И что она заботиться о тебе? И что она не такая уж и плохая. Она ведь не всегда плохая. Не постоянно…

Я вижу твои попытки быть идеальным ребенком. Потому что если ты будешь идеальна, это сможет ее изменить. Потому что большая часть того, что происходило, наверняка твоя вина. Ведь так ты думала.

Я вижу, какой ты стала сейчас, как ты пытаешься уйти от темы, когда кто-то говорит о своей маме. Как ты выходишь из комнаты, когда речь заходит о Дне матери.

Я вижу, как ты пытаешься объяснить людям, что теперь ей нет места в твоей жизни. Пытаешься объяснить, как тяжело тебе было с ней общаться все эти годы. Для того, чтобы оправдаться. Для того, чтобы не сдаться и вновь осознать, как плохо тебе было, когда она была рядом.

Аркен Искалкин: "С Новым Годом, Мой Друг… В эти праздники я хочу быть твоим товарищем по команде. "

Примечание Вероники Беленькой (Аймана Экфорда): Эту замечательную январскую запись я нашла на стене у своего гетеросексуального друга и решила ее опубликовать с его разрешения, чтобы она не потерялась.

(Недавно прочитал у Вероники Беленькой: Проект "Your Holiday Mom" был создан для того, чтобы поддержать ЛГБТ+ взрослых, детей и подростков, которые чувствуют себя одинокими во время праздников и хотели бы оказаться в кругу семьи. Авторы писем - люди, которые хотели бы стать их семьей на время праздников, они пишут письма надеясь что это поможет ЛГБТ+ людям, которых не принимают их семьи, чувствовать себя менее одинокими. Надеюсь, это письмо поможет кому-то из моих читателей (ЛГБТ-аутисты), кто сейчас празднует Рождество)

И у меня появилось очень сильное желание написать такое же письмо именно для аутичного ЛГБТ-ребёнка в России, которому, в разы больше, чем иностранным гражданам, и нейротипичным ЛГБТ-людям, нужна поддержка. Прочитав данные письма, и прочие статьи про подобных детей, я сразу представил себе адресата. Его одиночество, изоляция, чувство, что его не понимают, говорят сами за себя. И – радость, которая была бы, если бы я в Новый Год пришёл к нему лично. Он был бы очень рад мне, понимающему других аутистов в не зависимости от ориентации, а я был бы рад его радости и принятию, что для меня, как аутиста – тоже очень важно и ценно. Пока я только пишу письмо. Но в будущем я мечтаю сам ходить в гости именно к таким детям. Ведь они тоже заслужили доброго и понимающего Деда Мороза.

С Новым Годом.

Новый Год всегда для меня был волшебным временем. В то время я практически не выходил из дома, потому что родители уже поняли, что другие дети агрессивно реагировали на меня. И всё время проводил дома, с мамой, бабушкой, и игрушками. Которые в моём воображении, уже тогда создававшем прекрасные миры, были живыми, и заменяли мне друзей.

А на Новый Год мама доставала ёлку с кучей красивых игрушек и электрических гирлянд, которые я тогда очень любил разбирать и собирать. Мы вместе наряжали эту ёлку, казавшуюся мне тогда такой огромной. Венчала всё сверкающая посеребрённая верхушка, внутрь которой можно было поместить лампочку.

Вероника Беленькая: «Перебои с телепатией и Радужный Первомай»

(Примечание: Мне было жутко сложно писать этот текст. Возможно, поэтому он появился через 5 дней после Первомая. Мне всегда было сложно выделять главное. Но, думаю, я справилась)

1) Подготовка.
В этом году первое мая выпало на Пасху по восточному календарю. Несмотря на то, что я больше не причисляю себя к определенной христианской конфессии и считаю себя просто христианкой, я продолжаю праздновать христианские праздники по восточному стилю. И я решила выйти на Радужный Первомай когда только узнала об организации радужной колонны, решила выйти, несмотря на то, что это пасхальный день. Это может показаться признаком недостатка веры, но для меня это скорее признак уверенности в том, что мои действия не противны Богу. Подробнее я написала об этом здесь. Мое решение пойти на Первомай было для меня очень важно.

То, что шествие радужной колонны запретили за несколько дней до назначенной даты демонстрации, не изменило моего решения. Это не изменило решения и других ЛГБТ-активистов, с которыми я общалась – они все равно решили пойти. Вот только многие из нас не могли понять, что именно мы должны теперь делать. Организаторы радужного Первомая сняли с себя какую-либо ответственность, что было совершенно понятно, ведь одно дело отвечать за согласованное мероприятие, а другое – за несанкционированную акцию. Оргкомитет больше не было. Нам предложили разойтись по всей колонне и взять ответственность за происходящее на себя. Нам были неизвестны планы друг друга. И, конечно же, без дара предвидения и телепатии я не могла сказать, что будет дальше. Вечером мне казалось, что люди боятся даже централизованно выйти с радужными лентами и с плакатами на смежную тему, где упоминалось бы ЛГБТ (хотя за это нас не имели бы права арестовать). Но одновременно с этим мне казалось, что готовится что-то… я не знала что. Об этом боялись писать в ВКонтакте, и я не понимала причины этого.

Я не понимала, что происходит: не понимала смысла в конспирации, не понимала смысла в том, чтобы мы разделились по всей колонне, не понимала, почему мы не можем использовать радужную символику, не понимала, что замышляют остальные активисты, и замышляют ли они что-либо вообще. Я много чего не понимала. Я не умею понимать намеки и читать мысли на большом расстоянии. При этом я скорее научусь читать мысли, чем понимать намеки.

Я легла спать в пять утра в надежде, что за три часа у меня проснуться выдающиеся телепатические способности.



2) Почему я пошла с Зелеными?

 Я поставила будильник на восемь и, проснувшись, поняла, что чуда не произошло и мысли я читать все еще не могу. Я попыталась найти радужную ленточку, которую почти всегда ношу на рюкзаке, но так и не смогла ее найти. Я была слишком сонная, чтобы вспоминать, куда я могла ее убрать. Поэтому я просто надела рюкзак без ленточки и поехала в центр. Мне казалось, что я опаздываю, ведь когда я зашла в метро, было почти девять. Но, как оказалось,  «время сбора в 10.00» не означает «окончательное время сбора в 10.00».  Как человек, который прежде никогда не был на подобных мероприятиях, я не могла об этом знать.В В Вначале десятого я стала искать предполагаемую точку сбора, мимо которой я несколько раз проходила, потому что там не было никакого сбора. Я спрашивала у полиции, откуда начнется шествие, о чем они, разумеется, не знали. Разные полицейские называли мне разные предполагаемые «точки сбора» и «места начала мероприятий». К сожалению, я забыла пополнить счет на телефоне, так что я не могла связаться с другими активистами.  Через час после начала этих злоключений я думала о том, что мне все-таки повезло, что радужная ленточка на этот раз осталась дома. В обычные дни я не боюсь ее носить, но сейчас мне не хотелось бы устраивать «радужную демонстрацию» в одиночку, шагая по Лиговскому Проспекту мимо одних и тех же полицейских, казаков и ОМОНовцев.

Я вспомнила историю о Девятки из Литтл-Рока и почувствовала себя Элизабет Экфорд. В 1954 черная девочка Элизабет Экфорд, одна из девяти черных школьников, которых попытались ввести в школу для белых в рамках программы по отмене сегрегации, попыталась пройти в школу сквозь толпу расистов, которые призывали ее линчевать. Она шла одна, потому что ее просто забыли предупредить, что остальные дети пойдут со священниками и с членами Лиги по Содействию Прогресса Цветного Населения. Я тоже шла одна. Я решила, что колонна уже ушла. Я не знала, где мои союзники, но я знала, что если кто-нибудь из полицейских начнет задавать мне вопросы, я просто выложу ему все, как есть. Когда я позже рассказывала об этой ситуации своей маме, она смеялась, но мне было не смешно. У меня тогда не было сил на то, чтобы придумывать ложь, да я и не видела в этом смысла. Зачем скрывать, кто я и что я здесь делаю, если я вышла сюда заявить о своих правах?
И тут я увидела Зеленых. Они только начали доставать баннеры. То, что они были недалеко от точки сбора и явно к чему-то готовились, означало, что я не опоздала.

Вероника Беленькая: "Почему на Пасху я достала радужный флаг"

Когда я была маленькая, у меня был сильно развит религиозный страх. Например, я боялась некрасиво написать слово «Бог». Меня было очень просто запугать тем, что в определенные дни, например, в Страстную пятницу, нельзя ругаться и развлекаться. Подобные запреты в буквальном смысле могли довести меня до истерики. Я не знала, какие вещи можно считать «развлечениями», а какие нет, и почему определенные вещи, которые я бы никогда не сделала, если бы умер кто-то из моих близких, разрешены в день траура. При этом другие дела, которыми я бы стала заниматься, если бы в моей жизни произошло что-то очень плохое, запрещены. Мне казалось, что очень важно соблюдать все правила, и я ждала четкой инструкции с приложенным объяснением о том, почему данные в этой инструкции действительно угодны Богу. Когда я поняла, что такой инструкции нет, но при этом есть непонятные мне границы и запреты, у меня начался тяжелый обсессивно-компульсивный цикл на религиозной почве. Тогда я не могла переосмыслить распространенные интерпретации отдельных Библейских моментов. Тогда я бы никогда не решилась выйти на Пасху с радужным флагом. Тогда я вообще не стала бы выходить на улицу с радужным флагом. Я даже не могла признаться себе в своей ориентации.

Но я не понимала, почему Бог, который любит всех людей, не любит меня за те проявления моей личности (связанные с нейротипом и сексуальной ориентацией), которые я не выбирала. Я не понимала, что именно плохого в том, что я могу оказаться лесбиянкой или что я не могу перестать думать во время молитвы (а думать я могла только картинками, несмотря на жесткий запрет что-то представлять во время молитвы). Даже если бы я выбрала свои отличия (сама мысль о том, что  я могу выбрать свои отличия, тогда казалась мне кощунственной, ведь я старалась их подавить)… но даже если бы я их выбрала… что тогда? Кому я этим причиняю вред? Почему это противно Иисусу? Чем запрет на гомосексуальность и на то, что нельзя представлять что-то во время молитвы отличается от запрета на поедание многих морепродуктов, который есть в Ветхом Завете?

У меня были только вопросы, и не было ответов. Вместо ответов были только заявления тех, кто невольно смог внушить мне, что я противна Богу. Но в их словах что-то не складывалось. Я не могла понять образ мысли и логику православных богословов и моего отца. В их трактовке Библии было слишком много противоречий.
«Бог не любит боязливых» - и запугивания.
«Возлюби ближнего своего как самого себя» - и обвинения в эгоизме, в которых так много было о том, что себя любить не следует.
«Бог любит всех» - и слова о содомском грехе.
Слова о том, что Бог любит меня и что Бог создал меня, звучали вперемешку со словами о том, что я не должна быть собой, или что я неправильно мыслю, т.е. по сути являюсь неправильной. Зачем Богу создавать неправильного человека? На этот вопрос не было ответа.
Ленность, гордыня, духовная прелесть – такими словами называли мои психические проблемы и следствия безрезультатных попыток переделать себя. Я не знала, что еще я должна сделать, чтобы стать «правильной»…

Кас Фаулдс: «Интерсекциональное пересечение между гендером и аутизмом»

Перевод: Есения Якумо
Источник: Un-boxed Brain

Этот пост лежал у меня в закромах месяца два. Я колебал_ась, публиковать его или нет, чтобы случайно не сделать кому-нибудь медвежью услугу. Но случились две вещи за короткое время, и вот пришло время нажать на кнопку «опубликовать». Правда, с парой дисклеймеров.

Во-первых, вся эта ерунда, которая случилась…  Прошлой ночью я решил_а посмотреть отложенные посты и выяснить, почему я «заморозил_а» их. А затем уже определиться, стоит их удалять или всё же публиковать. А этим утром  я увидел_а статус на «Фэйсбуке», связанный с этой темой, и это было больно.

Так что я решил_а опубликовать, но вот вам дисклеймер:

Это про меня. Только про меня. Кто-то будет согласен с этим постом, а кто-то – нет.  Пожалуйста, не надо думать, что эта запись отображает ещё чьи-то чувства кроме моих. Я не хочу говорить за  людей с подобным опытом, но и не хочу, чтобы кто-то принимал всё написанное здесь как свойственное для всех людей.

Теперь я выбираюсь из ещё одной коробки.

Этот блог начался с того, что означает быть аутистом для меня. Тогда я выбирал_ась из нейротипичной коробки, но осталась ещё одна, откуда я вылезаю сегодня. Это зона гендерной идентичности.