То, что определенные произведения считаются классикой, во многом результат везения.
Если бы Тараса Шевченко, которого так превозносит украинская школьная пропаганда, в своё время не выкупили бы из крепостных, его стихи были бы никому не известны.
Если бы Драйзер был чернокожей женщиной, то его книги просто бы не опубликовали, даже если они почти ничем бы не отличались от того, что он писал.
Если бы Пушкин и Толстой не писали бы популярные среди сторонников революции произведения, то, возможно, сейчас о них бы знали только узкие специалисты, интересующиеся русской литературой 19 века.
Вспомните российскую школьную программу, и подумайте, какой она была бы, если бы Россия осталась монархией (никакого Горького, Толстого или Грибоедова там бы вероятно не было), если бы до сих пор была сильна советская власть (тогда нас бы не учили, что Булгаков - это классика), или если бы у власти осталось бы временное правительство, победившее в результате Февральской революции (я слишком плохо знаю российскую литературу и историю, чтобы понять, что тогда признали бы они).
Признание тех или иных авторов - особенно их признание в рамках государственной школьной программы - связано с доминирующим политическим строем, с положением этих авторов в обществе, с тем, какие идеи политики считают выгодными для себя.
И это ещё не говоря о том, что для того, чтобы автор стал достаточно популярным, чтобы на него обратили внимание, должно совпасть уйма факторов, и о том, что современные эстетические нормы того, каким должно быть произведение, чтобы считаться классикой, во многом определены случайностью, просто тем, что история развития западной литературной мысли благодаря уйме случайных факторов пошла так, а не иначе.
Об этом важно не забывать всем, кто любит хвастаться, что «читает классику» или кто считает «любовь к классике» чем-то большим, чем просто констатацией факта.
Но ещё важнее помнить, что чтение - это просто развлечение. Один из видов хобби. Никто не обязан им увлекаться, никто не обязан любить то, что принято считать классикой, и что книжные предпочтения мало говорят о личных особенностях человека.
Но это уже тема для другой заметки.
Если бы Тараса Шевченко, которого так превозносит украинская школьная пропаганда, в своё время не выкупили бы из крепостных, его стихи были бы никому не известны.
Если бы Драйзер был чернокожей женщиной, то его книги просто бы не опубликовали, даже если они почти ничем бы не отличались от того, что он писал.
Если бы Пушкин и Толстой не писали бы популярные среди сторонников революции произведения, то, возможно, сейчас о них бы знали только узкие специалисты, интересующиеся русской литературой 19 века.
Вспомните российскую школьную программу, и подумайте, какой она была бы, если бы Россия осталась монархией (никакого Горького, Толстого или Грибоедова там бы вероятно не было), если бы до сих пор была сильна советская власть (тогда нас бы не учили, что Булгаков - это классика), или если бы у власти осталось бы временное правительство, победившее в результате Февральской революции (я слишком плохо знаю российскую литературу и историю, чтобы понять, что тогда признали бы они).
Признание тех или иных авторов - особенно их признание в рамках государственной школьной программы - связано с доминирующим политическим строем, с положением этих авторов в обществе, с тем, какие идеи политики считают выгодными для себя.
И это ещё не говоря о том, что для того, чтобы автор стал достаточно популярным, чтобы на него обратили внимание, должно совпасть уйма факторов, и о том, что современные эстетические нормы того, каким должно быть произведение, чтобы считаться классикой, во многом определены случайностью, просто тем, что история развития западной литературной мысли благодаря уйме случайных факторов пошла так, а не иначе.
Об этом важно не забывать всем, кто любит хвастаться, что «читает классику» или кто считает «любовь к классике» чем-то большим, чем просто констатацией факта.
Но ещё важнее помнить, что чтение - это просто развлечение. Один из видов хобби. Никто не обязан им увлекаться, никто не обязан любить то, что принято считать классикой, и что книжные предпочтения мало говорят о личных особенностях человека.
Но это уже тема для другой заметки.