Источник: USA Today
Родители могут на совершенно законном основании бить своих детей. Подобная негативная динамика власти приводит к ситуациям вроде случая Эрика Шнейдермана.
Эрик Шнейдерман, бывший генеральный прокурор Нью-Йорка, оказался в центре новейшего скандала #MeToo, потому что он любит бить женщин в лицо. Он едва ли является первым человеком, который использует именно этот тип насилия: удары по лицу фигурируют в текущем деле против губернатора Миссури Эрика Грайтенса, и эти случаи похожи на дело 2014 года против гостя канадского ток-шоу Цзянь Гомеши. Показания отвратительны: «Все произошло внезапно, он просто ударил меня, с размаху стукнул ладонью прямо по лицу», - рассказывает The New Yorker одна из жертв Шнейдермана, Мэннинг Бариш. Люди возмущены случившимся. Так и должно быть.
Но сколько среди нас тех, кто может рассказать точно такую же историю — тот же резкий удар, та же боль и чувство беспомощности — о действиях наших родителей?
#MeToo игнорирует защищенный государством институт насилия над детьми — то есть, законное использование физического насилия по отношению к детям под эвфемизмом «телесных наказаний». Детско-родительские отношения являются первым в нашей жизни примером динамики власти: на примере этих отношений мы учимся тому, что могут делать влиятельные люди, и, что еще более важно, что они делать не могут. Если родитель может дать менее влиятельному человеку пощечину, почему этого не может сделать губернатор? Генеральный прокурор? Знаменитость? Если маленький ребенок научится подавлять боль и ярость, и никому не рассказывать о том, что ночью он подвергался нападению, — или, что еще хуже, найдет в себе мужество сказать об этом только для того, чтобы понять, что весь мир считает, что мамочка и папочка всегда правы — то почему он не продолжит молчать в таких ситуациях во взрослом возрасте?
- В штате Нью-Йорк шлепки считаются физическим насилием, если они причиняют боль, - рассказывает The New Yorker Дженнифер Фридман, юридический эксперт по вопросам домашнего насилия.
Но она говорит о взрослых. Из-за необоснованного двойного стандарта в нашем нынешнем законодательстве, нападения на детей не считаются «нападениями», если жертва — ваш собственный ребенок. Американские родители могут на совершенно законном основании бить своих детей — что они и делают. Согласно опросу Harris в 2013, две трети родителей шлепают своих детей, а четверо из пяти по-прежнему считают телесные наказания приемлемыми. Во многих штатах, таких как Оклахома, даже считается законным бить детей различными предметами, такими как ремни, розги и весла, если родители бьют их с «обычной силой».
В 2011 году, когда профессор психологии Джордж Холден начал изучать крики в детско-родительских отношениях, он заснял примерно 36-часовую аудиозапись о шлепках, ударах, криках, и да - пощечинах и битье по лицу. Исследование Холдена показало, что средний четырехлетний ребенок становится жертвой побоев 18 раз в неделю, или 936 раз в год. И женщины должны проявить сочувствие к детям: ведь мы, женщины, тоже были частью истории санкционированного государственного насилия под видом «разумного наказания».
То, что мы оправдываем насилие над своими детьми, делает наших детей более уязвимыми к влиянию агрессоров в дальнейшей жизни. Родители притворяются, что совершают насилие во имя «дисциплины». А Шнайдерман притворялся, что его нападения обоснованы «ролевыми играми». Оба эти заявления абсурдны: бесконтрольное и неожиданное насилие не является частью БДСМ, а насилие над детьми не является родительством. Но мы цепляемся за эту иллюзию: когда спокойный и контролирующий себя родитель «правильно» бьет ребенка по «правильной» части тела, нападение превращается в «основанное на любви воспитание». Не оспаривая абсурдные эвфемизмы вроде «жесткая, но справедливая любовь» и «физическое наказание», мы создаем культуру, в которой насилие далеко не всегда считается насилием, и в которой человек, применяющий насилие, может выставить его как нечто иное, если у этого человека есть власть.
Движение #MeToo помогает обращать внимание на людей, применяющих насилие, и, что еще более важно — оно противостоит основанным на насилии законам. Удары Шнайдермана не были бы менее мерзкими, если бы они попали по лицу ребенка — но были бы менее незаконными. Когда закон и существующая культура разрешают (а зачастую и поощряют) насилие, которое совершается не по обоюдному согласию и по отношению к самым уязвимым из нас — по отношению к детям — никто из нас не в безопасности. Пока мы не закроем законодательную лазейку, позволяющую применять насилие к детям, мы будем жить в культуре узаконенного насилия, а значит, насилию не будет конца.
Джиллиан Кинан - независимая писательница из Нью-Йорка, в настоящее время проживающая в Дакаре, Сенегал. Она пишет для The New York Times, The New Yorker, The Washington Post, Slate и Foreign Policy, и является автором «Секс с Шекспиром». Можете подписаться на нее в твиттере: @JillianKeenan.
_______
На русский язык переведено специально для проекта Пересечения.
Родители могут на совершенно законном основании бить своих детей. Подобная негативная динамика власти приводит к ситуациям вроде случая Эрика Шнейдермана.
Эрик Шнейдерман, бывший генеральный прокурор Нью-Йорка, оказался в центре новейшего скандала #MeToo, потому что он любит бить женщин в лицо. Он едва ли является первым человеком, который использует именно этот тип насилия: удары по лицу фигурируют в текущем деле против губернатора Миссури Эрика Грайтенса, и эти случаи похожи на дело 2014 года против гостя канадского ток-шоу Цзянь Гомеши. Показания отвратительны: «Все произошло внезапно, он просто ударил меня, с размаху стукнул ладонью прямо по лицу», - рассказывает The New Yorker одна из жертв Шнейдермана, Мэннинг Бариш. Люди возмущены случившимся. Так и должно быть.
Но сколько среди нас тех, кто может рассказать точно такую же историю — тот же резкий удар, та же боль и чувство беспомощности — о действиях наших родителей?
#MeToo игнорирует защищенный государством институт насилия над детьми — то есть, законное использование физического насилия по отношению к детям под эвфемизмом «телесных наказаний». Детско-родительские отношения являются первым в нашей жизни примером динамики власти: на примере этих отношений мы учимся тому, что могут делать влиятельные люди, и, что еще более важно, что они делать не могут. Если родитель может дать менее влиятельному человеку пощечину, почему этого не может сделать губернатор? Генеральный прокурор? Знаменитость? Если маленький ребенок научится подавлять боль и ярость, и никому не рассказывать о том, что ночью он подвергался нападению, — или, что еще хуже, найдет в себе мужество сказать об этом только для того, чтобы понять, что весь мир считает, что мамочка и папочка всегда правы — то почему он не продолжит молчать в таких ситуациях во взрослом возрасте?
- В штате Нью-Йорк шлепки считаются физическим насилием, если они причиняют боль, - рассказывает The New Yorker Дженнифер Фридман, юридический эксперт по вопросам домашнего насилия.
Но она говорит о взрослых. Из-за необоснованного двойного стандарта в нашем нынешнем законодательстве, нападения на детей не считаются «нападениями», если жертва — ваш собственный ребенок. Американские родители могут на совершенно законном основании бить своих детей — что они и делают. Согласно опросу Harris в 2013, две трети родителей шлепают своих детей, а четверо из пяти по-прежнему считают телесные наказания приемлемыми. Во многих штатах, таких как Оклахома, даже считается законным бить детей различными предметами, такими как ремни, розги и весла, если родители бьют их с «обычной силой».
В 2011 году, когда профессор психологии Джордж Холден начал изучать крики в детско-родительских отношениях, он заснял примерно 36-часовую аудиозапись о шлепках, ударах, криках, и да - пощечинах и битье по лицу. Исследование Холдена показало, что средний четырехлетний ребенок становится жертвой побоев 18 раз в неделю, или 936 раз в год. И женщины должны проявить сочувствие к детям: ведь мы, женщины, тоже были частью истории санкционированного государственного насилия под видом «разумного наказания».
То, что мы оправдываем насилие над своими детьми, делает наших детей более уязвимыми к влиянию агрессоров в дальнейшей жизни. Родители притворяются, что совершают насилие во имя «дисциплины». А Шнайдерман притворялся, что его нападения обоснованы «ролевыми играми». Оба эти заявления абсурдны: бесконтрольное и неожиданное насилие не является частью БДСМ, а насилие над детьми не является родительством. Но мы цепляемся за эту иллюзию: когда спокойный и контролирующий себя родитель «правильно» бьет ребенка по «правильной» части тела, нападение превращается в «основанное на любви воспитание». Не оспаривая абсурдные эвфемизмы вроде «жесткая, но справедливая любовь» и «физическое наказание», мы создаем культуру, в которой насилие далеко не всегда считается насилием, и в которой человек, применяющий насилие, может выставить его как нечто иное, если у этого человека есть власть.
Движение #MeToo помогает обращать внимание на людей, применяющих насилие, и, что еще более важно — оно противостоит основанным на насилии законам. Удары Шнайдермана не были бы менее мерзкими, если бы они попали по лицу ребенка — но были бы менее незаконными. Когда закон и существующая культура разрешают (а зачастую и поощряют) насилие, которое совершается не по обоюдному согласию и по отношению к самым уязвимым из нас — по отношению к детям — никто из нас не в безопасности. Пока мы не закроем законодательную лазейку, позволяющую применять насилие к детям, мы будем жить в культуре узаконенного насилия, а значит, насилию не будет конца.
Джиллиан Кинан - независимая писательница из Нью-Йорка, в настоящее время проживающая в Дакаре, Сенегал. Она пишет для The New York Times, The New Yorker, The Washington Post, Slate и Foreign Policy, и является автором «Секс с Шекспиром». Можете подписаться на нее в твиттере: @JillianKeenan.
_______
На русский язык переведено специально для проекта Пересечения.