Айман Экфорд: "Есть ли у меня ЛГБТ-сообщество?"

Большой радужный флаг на Аничкином мосту моими союзниками по активизму - 2016 год, Первомай. Фото выбрано потому, что оно было сделано на акции, на которой я была, хоть и шла в стороне - в колонне зеленых, с радужной символикой

Часть ЛГБТ-активистов задаются вопросом о том, есть ли ЛГБТ-сообщество.
Другая часть сам этот вопрос считает кощунственным.
Но, по-моему, сам вопрос поставлен неправильно.

Мне слишком часто приходится иметь дело с этим вопросом, и с другими аналогичными — что такое фем.сообщество, что такое «сестринство», что такое квир-сообщество, есть ли сообщество интерсекциональных активистов, есть ли аутичное сообщество, и есть ли инва-сообщество.

Что же, я отвечу на все эти вопросы, но в качестве примера рассмотрю самый навязчивый и распространенный вопрос, который сейчас активно обсуждается в активистской среде — об ЛГБТ-сообществе.
Итак, что я, как ЛГБТ-активистка, могу сказать об ЛГБТ-сообществе?
Прежде всего, русскоязычное ЛГБТ-сообщество появилось тогда, когда появилась первая группка людей, готовая называть себя этим сообществом. Для того, чтобы стать сообществом. эти люди просто: а) должны были бть геями, бисексуалами, лесбиянками и/или трансгендерами и б) назвать себя ЛГБТ-сообществом.
Такие люди появились. Так что русскоязычное ЛГБТ-сообщество существует.

Но есть лисообщество у всех ЛГБТ-людей? Разумеется, нет — если человек не готов считать себя частью какого-то сообщества, он ей не будет, пока сам этого не решит. У него даже может быть общие повестки с сообществом, общий опыт со многими его членами и общие идеи. Но это не должно нарушать его право на самоопределение.

И, если вопрос о принадлежности конкретного гея, лесбиянки, бисексуал_ки, или трансгендерного человека к ЛГБТ-сообществу — это вопрос о каждом конкретном человеке, то что я могу сказать о себе? Есть ли у меня ЛГБТ-сообщество?

В моем случае, этот вопрос надо разбить на три подвопроса.

1) Как активистка я защищаю интересы ЛГБТ-людей. Всех ЛГБТ-людей, вне зависимости от того, считают ли они себя частью «сообщества» или нет, если эти люди хотят иметь равные права с цис-гетеро населением, и хотят, чтобы на наличие возможностей не влияла сексуальная ориентация и гендерная идентичность.
И, в частности, «особой» категорией, с которой я работаю, являются ЛГБТ-аутичные люди, ЛГБТ-инвалиды в целом, ЛГБТ-подростки и ЛГБТ-верующие.
Я пишу и говорю о проблемах этих групп внутри ЛГБТ, потому что мне близки их проблемы, потому что их проблемы являются и моими проблемами, или потому что эти проблемы когда-то были моими проблемами.
Но это не делает всех ЛГБТ-людей «моим народом», «моей семьей» и не создает между нами какой-то особой связи.
Мне недостаточно знать, к кому человек испытывает сексуальное влечение, или какая у него гендерная идентичость, чтобы почувствовать с ним что-то общее. И даже общего опыта дискриминации и понимания дискриминации недостаточно — я могу из-за этого почувствовать с человеком какую-то близость на очень короткое время, если этот человек переживает свою дискриминацию так же, как и я, и если я встречала такой опыт редко, но если у нас мало общего, это ощущение скоро пройдет.
Особенно если этот человек эйблист, эйджист, сексист, если он навязчиво-левый, если он слишком консервативен, или даже если на него слишком сильно повлияла российская социализация...
Хреновые условия не делают разных людей одинаковыми, и они не делают их «одной семьей».
Но мне этого и не нужно для того, чтобы быть активистской. .
ЛГБТ-люди, которые обращаются ко мне за помощью, которые читают мои статьи и слушают мои выступления, которые хотят принять участие в моих мероприятиях прежде всего являются моими клиентами. Я сама выбрала помогать им, и сделала это из своих личных мотивов. И я не обязана любить их, чтобы им помогать. Мне многие из них могут быть даже неприятны как личности. И это ничего не меняет. Точно так же, как я была бы не обязана любить людей, которым я продаю кофе, если бы я была хозяйкой кофейни.

2) Вторая категория — это сообщество ЛГБТ-активистов.
С ними у меня больше общего, чем с «обычными» ЛГБТ, потому что у нас совпадает часть ценностей, у нас больше общих проблем и общих целей, и мы объединяемся ради достижения этих целей.
Я ощущаю связь с этими людьми скорее не через опыт дискриминации по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности, а через нашу общую деятельность. Когда у тебя есть дело, которым ты можешь заниматься практически всегда, которое тебе нравится обсуждать, которое помогает тебе восстановиться и бороться с собственными травмами, неудивительно чувствовать определенную связь с теми, кто занимается этим делом вместе с тобой.
Но активисты очень разные. У многих активистов другой опыт и другая повестка. Они могут открыто призывать жертвовать повесткой таких людей, как я, ради «будущего сообщества». Они могут быть сексистами, эйблистами, эйджистами, исламофобами, антисемитами и воинствующими левыми, навязывающими мне свою экономическую позицию. То, за что они борются, может крайне отличаться от того, за что борюсь я. Наши цели могут быть даже противоположными. Или просто практически не пересекаться.
Так что я, конечно же, не буду чувствовать с ними никакой общности.
К тому же в активизме полно людей, которые на меня очень не похожи, даже если мне нравится то, что они делают. У нас слишком разный образ мышления, или слишком разные взгляды.

По-сути, сообщество ЛГБТ-активистов является профессиональным сообществом — это то же самое, что дипломатическое сообщество, сообщество физиков или сообщество банкиров.
Не больше, не меньше.

Поэтому на данный момент у меня нет своего ЛГБТ-сообщества. Есть разные ЛГБТ-группы, с которыми я сотрудничаю. Есть ЛГБТ- «клиенты». Есть друзья-активисты, которые являются ЛГБТ-людьми (или дружественными цис-гетеро). Но нет того, что иногда называются «квир-родней».

Каким бы было мое сообщество, если бы оно появилось?
3) Сообщество, которое я могла бы считать «своим» в полном смысле этого слова, должно поощрять плюрализм и отличия.
Это сообщество учитывает не только интерсекциональное пересечение дискриминаций (что я считаю необходимым), а и личностные особенности каждого его члена. И оно не требует от одних членов сообщества жертвовать собой, своим имуществом и своим временем ради других. В нем считается неприемлемым требовать от человека от чего-то отказаться ради «общего блага» (и не важно, идет ли речь о том, что я, якобы должна описывать свои эмоции в своих статьях так, чтобы не «противоречить идеям движения», или о том, что я, якобы не могу сделать аборт, потому что это сообщество защищает «права нерожденных младенцев» и считает, что я обязана рисковать своим здоровьем и благополучием ради другого человека).

Так как я считаю коллективизм одной из основ всех видов институциональной дискриминации, распространенных предрассудков и большей частью социальных проблем, это сообщество не должно быть коллективистским. Оно должно не воспроизводить «стадность», существующую в обществе, а противостоять ей, в том числе не допуская ничего подобного внутри себя. Это должно быть сообщество свободных людей, которые добровольно решили объединиться ради общей цели или на основании общих принципов, и многие из которых готовы помогать друг другу не из-за того, что «так принято», и не из-за того, что это навязывается сообществом, а просто потому, что они этого хотят, им самим это важно и им самим это приятно. Это должен быть равноценный обмен, а не эксплутация одних членов сообщества ради «общей цели». В этом сообществе должно быть принято проговаривать, готов ли человек браться за определенную работу, что он требует взамен, насколько часто он готов ее выполнять, и при каких условиях он от нее откажется. Это сообщество, где слабость и психические проблемы считаются чем-то, в чем сам человек однозначно не виноват, и в чем ему может быть нужна помощь, но где не навязывается слабость, и где мнение человека не считается менее важным от того, что он недостаточно слабый, или недостаточно угнетенный. Но при этом в нем не должно быть и распространенных предрассудков, поэтому мнение и действия человека должны оцениваться вне зависимости от пола, расы, гендера и возраста (эти факторы могут влиять на понимание контекста, в котором действует человек, но не на оценку).
То есть, в сообществе должен быть баланс между принятием слабости и поощрением к действию.

***
Пока, к сожалению, ни одно известное мне сообщество меньшинств не соответствует этим представлениям. И ни одно активистское сообщество. Мне бы хотелось увидеть такое сообщество, и я достаточно коллективистка для того, чтобы хотеть стать частью именно такого движения (это одна из немногих понятных мне форм коллективизма). Но описанное мною не имеет ничего общего с русскоязычным ЛГБТ-сообществом. И не факт, что если такая группа найдется, мы объединимся именно внутри ЛГБТ-движения, благодаря ЛГБТ-движению и по признаку СОГИ. (И это кажется мне маловероятным - если такое случится внутри ЛГБТ-движения, то не через само СОГИ и схожесть опыта, а через активизм и подход в активизме и общие ценности - и тем самым мы отделимся от "мейнстримного" ЛГБТ-движения). Но мы можем стать сообществом совершенно по другим признакам.
Пока я не знаю ни одну ЛГБТ-группу, которая настолько бы подходила моим стандартам, чтобы я могла назвать ее «своей».

То же самое касается любого другого сообщества — сообщества за нейроразнообразие, фем.сообщества, инва-сообщества и т.п.
Если уж говорить о биологических особенностях, на основании которых я чаще чувствую с людьми что-то общее, и даже иногда не совсем корректно могу сказать, что это «мои люди» - так вот, это аутичные особенности. То есть, «своим» я бы скорее назвала аутичное сообщество, потому что аутизм объединяет людей не только через похожую дискриминацию, а и через похожий образ мышления.

Если же говорить об активизме, то «мои» - это скорее активисты англоязычного Радикального Движения за Освобождение Молодежи, потому что у нас есть много общих идей, которые в обществе в целом считаются дикими. В отличие от идей того же ЛГБТ-движения, которые уже широко известны и получили должное признание во многих странах.


В конце стоит добавить, что я пишу исключительно о своем опыте. Это опыт индивидуалистки, чей образ мышления к тому же отличается от образа мышления большинства. У вас может быть совершенно другой опыт и другие взгляды. Если у меня нет своего сообщества, это не значит, что его нет у вас. Это только значит, что вы не должны убеждать меня в том, что у меня оно есть. И что если ваше восприятие похоже на мое, вы теперь можете об этом узнать, и понять, что есть люди, похожие на вас — даже если мы пока не сообщество.