 |
| Фото девушки в хиджабе. |
В течение Великого поста Джесси Иган (*прим. пер. - ссылка на интервью Иган на CNN) решила, что она поставит себя на место другой женщины, а точнее будет носить головной убор, который предпочитают носить некоторые мусульманки, - хиджаб.
Иган, однако, не мусульманка.
Будучи воцерковленной христианкой, она решила носить хиджаб, чтобы понять, «каково это быть аутсайдером». Она описывает этот опыт в своем блоге.
Иган, однако, не первая, кто пытается носить платок в качестве «социального эксперимента».
Многие кампусы колледжей, в том числе и мой, проводят мероприятие «Хиджаб на один день», когда студентки пробуют его носить; четыре сотрудницы BuzzFeed участвовали в том же эксперименте для вирусного видео.
Каждая из этих попыток солидарности вызвана наилучшими побуждениями, но в то же время на этих мероприятиях не пытаются исследовать, что значит на самом деле быть мусульманкой, которая носит хиджаб в Соединенных Штатах.
Как женщина, которая носит хиджаб, я считаю, что Иган, сотрудники BuzzFeed и другие не могут полностью понять повседневную борьбу женщин, четко идентифицирующих себя как мусульманки, которые носят хиджаб «полный рабочий день».
Женщины в платке постоянно вынуждены терпеть, что на них все пялятся, и они сталкиваются с повсеместной микроагрессией (тонкими формами дискриминации от незнакомцев, друзей и коллег).
Раньше мне задавали грубые и оскорбительные вопросы: незнакомые люди хотели знать, заставляет ли меня мой отец или муж надеть хиджаб, и изобьют ли меня если я его не надену.
Несмотря на то, что я всю жизнь прожила в Техасе, мне часто говорят, что я «экзотично» выгляжу и спрашивают, откуда я приехала «на самом деле». Я часто использую местные диалектизмы и говорю без акцента, но при этом все равно должна защищать свое право быть такой же американкой, как и все остальные.
Эти вопросы могут казаться безвредными, они просто вызваны любопытством в отношении платка, который я ношу на голове, но они являются постоянными напоминаниями о том, что я не принадлежу к доминирующему обществу. Я всегда считываюсь как аутсайдер.
Но ношение хиджаба — это не просто история микроагрессий; это история о том, что происходит, когда тебя всегда принимают за мусульманку. Нравится вам это или нет, но действия человека, носящего хиджаб, воспринимаются как действия одного из 1,57 миллиарда мусульман. Мы часто предпочитаем воспринимать целую группу на основании простых для понимания характеристик и атрибутов — мы вешаем ярлык, чтобы упростить понимание других.
Стереотипы помогают сделать «другого» более понятным для нас, но если воспринимать различия так поверхностно, как предлагает Джесси Иган, мы будем далеки от настоящего понимания.
При временном ношении хиджаба женщины, такие как Иган, не могут испытать тревогу до боли в сердце после Бостонского теракта, атаки Шарли Эбдо или обезглавливания в ИГИЛ (*прим. ред. - запрещенная в РФ террористическая организация).
Они не могут испытать страх выходить одной на улицу каждый год 11 сентября.
Сможет ли социальный эксперимент когда-нибудь передать разочарование, которое мы чувствуем, когда еще одно телешоу, например, «Родина» или 24, делает своим злодеем арабского террориста с чудовищным акцентом?
Один день опыта не может сравниться с целой жизнью, когда тебя воспринимают как врага.
Тем не менее, Иган не первая, кто пытался таким образом союзничать с угнетенными. В нашей стране привилегированные давно говорят от имени меньшинств.
В документальном бестселлере 1961 года, «Черный как я», белый журналист Джон Говард Гриффин описывает, как он наносил затемняющий кожу грим, чтобы пожить на сегрегационном Юге США 1960-х годов как черный.
Гриффин рассказал о том, как ездил в автобусах и ел в ресторанах, будучи «черным», как трудно найти туалет для цветных, и о ненавистных взглядах со стороны белых. Он описал этот опыт как «личный кошмар». После публикации своей работы Гриффин столкнулся с невообразимой ненавистью; протестующие даже повесили чучело Гриффина в его родном городе.
Несмотря на беспорядки, Гриффин был высоко оценен за свою работу и стал национальной знаменитостью, и продал десять миллионов копий своей книги.
Гриффин действительно представил свидетельство о расовой сегрегации на Юге, но черные авторы, такие как Джеймс Болдуин, из первых рук писали о черном опыте и не получили такого же признания.
Между тем книга Гриффина была переведена на четырнадцать языков, и вошла в программу средней школы. Хотя автобиография Малкольма Икса (прим. пер. - автобиографическая книга афроамериканского исламского духовного лидера, революционера и борца за гражданские права, изданная в 1965 г.) позже присоединилась к Гриффину на уроках родного языка, он был назван экстремистом в 1960-х годах; а в телевизионном документальном фильме CBS 1959 года Малькольм Икс был изображен во главе «движения черного расизма».
С другими лидерами движения за права черных обращались аналогично. ФБР следило за Мартином Лютером Кингом, и, чтобы подорвать его влияние, называло его организацию, Конференцию христианских лидеров Юга, черной националистической группировкой.
Хотя книга Гриффина была, безусловно, новаторской, так ли она важна, как черные голоса, выражающие собственный опыт сегрегации и расизма?
В феврале этого года Бэнкси покурил той же травы что и Гриффин: этот известный активист и художник граффити опубликовал последние фотографии и видео на своем сайте в попытке «украсить» разрушенную Газу.
После летней осады Газы Израилем в 2014 году, которая привела к разрушению целых кварталов, большая часть города по-прежнему в руинах. Работа Бэнкси призвана была повысить осведомленность о разрушениях и о гуманитарной ситуации в регионе - доступ к электричеству и воде там обычно отключен.
Тем не менее, он затмил местных художников, которые давно привлекают внимание к тем же темам. Художники, такие как Тауфик Джебриль, Бушра Шанан и Биляль Халед, отреагировали на продолжительную травму от бомб и ракет, найдя гуманизм в трагедии; они обработали фото клубов дыма в небе после падения ракеты, так чтобы в них были видны лица жертв: отца, играющего со своим ребенком, или матери, которая держит свое дитя.
Конечно, они не получили такого же внимания, как Бэнкси.
Хотя, в отличие от Бэнкси, который наблюдал за осадой издалека, эти художники лично ее пережили.
Эти примеры показывают, что люди уделяют больше внимания привилегированным аутсайдерам, игнорируя голоса тех, кто может самостоятельно говорить о своей борьбе.
После Великого поста Иган больше не будет «мусульманкой», кожа Гриффина снова стала белой, а Бэнкси в конечном итоге покинул Газу.
Однако идентичности мусульманских женщин не являются экспериментом, и не стоит предлагать им солидарность, неявно усиливая их маргинализацию. Вы им этим не поможете.
Как Джейми Утт напоминает нам в своем эссе на сайте Everyday Feminism, одна из самых важных задач союзничества - давать платформу для высказывания тех, чьими союзниками вы хотите быть.
- Истинная солидарность означает поддержку работы тех, кого вы поддерживаете, а не только создание платформы для собственного голоса и продвижения своих работ, - пишет Джейми Утт. - Конечно, ваша привилегированность позволит вам направить куда-либо прожектор внимания общества ... но, когда это возможно, хорошие союзники остаются в тени, направляя этот прожектор на тех, кого часто маргинализируют и игнорируют.
Если мы хотим знать, каково это - носить хиджаб, нужно просто спросить об этом тех, кто его носит.
Нам не нужно полагаться на привилегированных людей, чтобы понять опыт «других», потому что голоса угнетенных ждут, когда их услышат.
Участвуйте в дискуссии, ищите информацию в Твиттере или Тамблере, читайте эссе и книги, написанные представительницами меньшинств, и когда вы видите кого-то, кто от вас отличается, просто поговорите с этим человеком.
Предоставляя людям платформу и возможность говорить самим за себя, мы можем позволить людям рассказывать их собственные истории; нам нужно их только послушать.
_______
На русский язык переведено специально для проекта Пересечения.