Керима Чевик: "Выживая при инклюзии"

Источник: Ollibean Переводчик: Валерий Качуров; Переведено специально для проекта Пересечения Три молодых чернокожих солдата, узнав о принятии Закона о гражданских правах, были готовы требовать входа через парадную дверь и равного обращения. Они шли в общественные места, в которых раньше чернокожих людей никогда не видели и не слышали.

Мне сложно передать, что они тогда чувствовали. Представьте, что вам всю жизнь говорят, что вы хуже других. Что вам следует входить в магазины через задний вход, или что вам вообще запрещено туда входить. Вы больше платите, и получаете менее качественные товары. Иногда вам надо пройти много кварталов, чтобы сходить в туалет, потому что ближайшие общественные туалеты только для белых. Представьте, что вы с ребенком гуляете в парке, и ребенок видит питьевой фонтанчик, и говорит, что хочет пить. И вы должны объяснять ребенку, что вам запрещено пить из фонтанчиков, потому что из-за цвета кожи вас считают в обществе второсортными людьми. Людей переполняли чувства, потому что они не могли терпеть это унижение и жестокое обращение.

И вот они вбегают в общественные места, садятся за стойки и врываются в магазины через главную дверь. Наполненные праведным гневом, они протиснулись в парикмахерскую в богатом квартале для белых, и попросили сделать им стрижку. Белый владелец, удивленно уставившись на них, отвечает:
- Джентльмены, с этим нет проблем. Но хочу предупредить, что такие волосы я не стриг никогда в жизни! Поэтому хороший результат гарантировать не могу.

Один смельчак садится в кресло - это для него дело принципа. Остальные наблюдают, как парикмахер работает над его прической. Готово. Они заплатили за стрижку.

Удивленно рассматривая друга -добровольца, они, улыбаясь, выбегают из парикмахерской, чтобы белые люди не увидели, как они смеются над той катастрофой, которую парикмахер соорудил на голове бедолаги. Вернее над тем, что осталось от волос.

- Когда вернемся на базу, придется тебя коротко подстричь, - прошептал мой отчим.

Парикмахер, глядя на них, спросил, кто следующий.

В этот момент мой отчим и его приятели по службе и активизму посмотрели друг на друга с сомнением. Они решили зайти  в "Ben’s Chili Bowl ", и возобновить борьбу за равенство как-нибудь в другой раз.

Первая страница Закона о гражданских правах 1964 года. Фото: National Archives.

Шестилетняя Гейл Этьенн, одна из Троицы Макдонах, которую везут в школу федеральные маршалы. Она грустно смотрит в окно. Фото: NOLA.com

За четыре года до того, как мой отчим выделывал подобные вещи в Вашингтоне, четыре 6-летние чернокожие девочки столкнулись с полной ненависти толпой, пытаясь начать учебу в школе для белых.

Люди  помнят и восхваляют смелость Руби Бриджес, первой чернокожей школьницы, поступившей в начальную школу для белых. Но они забывают, что были и другие. В это же время Троица Макдонах тоже поступила подобную школу. Они были такими же смелыми, и пережили тот же травмирующий опыт.

Малоизвестным фактом в истории расовой интеграции является тот факт, что им помог детский психиатр Роберт Коулз. Как сказано в Pop History Dig, "Он работал с Руби Бриджес и другими школьницами во время ранней школьной десегрегации в 1961 году, и увидел, как сегрегация повредила их самооценке. К 1963 году он написал серию статей для журнала The Atlantic Monthly, и опубликовал небольшую книгу "Десегрегация южных школ: психиатрическое исследование".”

Борьба за десегрегацию так похожа на борьбу за инлкюзию, и так много сходств в истории этой борьбы и в тех травмах, которые переживают дети, что я не могу этому не удивляться. Когда Руби Бриджес и Троица Макдонах поступили в школу, на дворе был 1960 год. А Закон о гражданских правах не был подписан до 1964 года. Поэтому, несмотря на то, что этим школьницам было разрешено учиться в белой школе, на протяжении четырех лет им могли запрещать пить из питьевых фонтанчиков, или делать любые другие вещи, которые не могли делать чернокожие в сегрегированном Юге. И как тогда, так и сейчас, если вы являетесь членом крайне маргинализированной группы и при этом требуете каких-то прав человека, то  это может стоить вам психического здоровья, или даже жизни.

При любой инклюзии возникают две группы людей. Одна группа - это специалисты по инклюзии, считающие себя профессионалами, но не понимающие, сколько в их мышлении эйблизма. Они настаивают на том, что людей с серьезной инвалидностью, которым нужно много дополнительной помощи, не стоит пускать в обычный класс. Когда эти профессионалы говорят о возможностях инклюзии, то они имеют в виду только "легкую инвалидность". Это значит, что они имеют в виду только учеников со “слабой” инвалидностью,, которые могут влиться в обычный школьный класс и могут со временем стать неотличимыми от своих сверстников. Многие школы и профессионалы, говоря о том, какие у них есть возможности для инклюзии, имеют в виду только таких учеников.

Вторая группа - это ученики с серьезными или множественными инвалидностями. Может быть, им и требуется значительная поддержка, но они тоже имеют право на инклюзивное обучение. Но именно такие ученики нередко попадают в сегрегированные школы и закрытые классы, и поэтому они прекрасно знают, что такое сегрегация и неравенство. Они понимают, о чем я говорю, когда рассказываю о своем отчиме и его приятелях. Они тоже ждут, когда, наконец, люди начнут их уважать. Как и Руби Бриджес и Троица Макдонах, те из них, кто пытается достичь принятия и равного доступа к образованию, в итоге сталкиваются с насмешками, ненавистью и эйблизмом.

И, насколько мне известно, сейчас в школах нет доброжелательных и понимающих психиатров, которые бы изучали, как на самооценку этих учеников с тяжелой инвалидностью влияет то, что они оказываются первыми такими детьми в школе. Профессионалы не учитывают возможные травмы при инклюзии этих учеников в обычных школах. Школьные работники и сверстники не одобряют эту инклюзию. Школьные психологи, похоже, не пытаются помочь этим ученикам адаптироваться. Даже администрация нередко настроена против их инклюзии, воспринимая её как дополнительные расходы и ненужное бремя. Все эти группы видят инклюзию, как катастрофу образования. В свое время, расистская школьная система видела расовую интеграцию как такую же катастрофу.

Тогда как совершить переход от раздельных школ к общедоступным школам, при этом не нанося ущерб тем ученикам с инвалидностью, которые никогда не смогут стать неотличимыми от сверстников?

Школа IDEAL в Манхэттене. Фото: MSNBC.

Существуют примеры успешных инклюзивных школ. Есть школа Хаггерти в документальном фильме "Привлекая Самуэля". Есть школы Swift и IDEAL, и есть государственные школы, такие как в Говард Каунти (Мэриленд), где у каждого класса есть один учитель специального образования и один учитель общего образования, и есть комнаты отдыха и сенсорных перерывов. Но по иронии судьбы, сейчас нет того, что было у Руби Бриджес и Троицы Макдонах в 1960 году. Нет союзников, которые понимали бы, какой ущерб наносится ученикам при раздельном обучении, и какие травмы наносятся при переходе во враждебную среду обычного образования. Нет союзников, которые помогали бы ученикам с инвалидностью преодолеть потенциальные трудности. А главное, у нас нет того подарка, который в 1964 году дали моему отчиму и всему моему народу. Мы не смогли добиться закона, который обеспечил бы всех инклюзивным образованием.

11-летний Кайлеб Робинсон, осужденный чернокожий ученик

Поэтому идеи доступной среды так и будут выглядеть шокирующе. И полная инклюзия так и не будет достигнута, пока существует хоть одна лазейка, оправдывающая раздельное образование.

1. В 1964 году моего отчима и его приятелей вдохновило то, что наконец-то был принят федеральный закон о равных правах в американском обществе. Но закон об инклюзии для всех школ, скорее всего, так и не будет принят, потому что никто не доказывает его необходимость. И поэтому сейчас практически невозможно реализовать права на бесплатное и качественное образование для учеников-инвалидов. Особенно для тех, кто очень отличается от сверстников, и никогда не сможет стать неотличимыми от них.

2. Сейчас нет той поддержки и союзников, которые в свое время помогали Руби Бриджес и Троицы Макдонах пережить десегрегацию и инклюзию, сохраняя свое психическое и эмоциональное здоровье. При этом на учеников с инвалидностью направлена та же ненависть общества, которая была направлена на чернокожих девочек в 60-х, и этим ученикам приходится думать о выживании.

Кайлеб Робинсон - один из примеров катастрофических последствий помещения ученика-инвалида в среду расизма, эйблизма и отсутствия необходимой поддержки, чьи проблемы игнорировались во имя “инклюзивного образования”. В возрасте 11 лет он был осужден и признан преступником. Он является показательным примером судеб сотен цветных учеников с инвалидностью. Родители и специалисты должны защищать таких учеников, оказывая юридическую и психологическую поддержку. Если этого нет, то может возникать тенденция самосегрегации, когда родители начинают забирать своих детей-инвалидов из государственных школ, чтобы эти дети не попали в тюрьму, а те, кто остаются в школах с некачественной инклюзией, в лучшем случае потом живут с тревожностью и ПТСР.

3. Опыт успешных инклюзивных школ, которые были упомянуты выше, не используются для анализа и создания инклюзии в других школах. Вместо этого родители со всей страны записывают своих детей в эти несколько школ.
На примере этих школ должна быть создана научная модель, которая бы работала для учеников как с часто встречающимися инвалидностями, так и с редко встречающимися, и которую можно было бы внедрять и повторять в других школах.

4. Резюмируя пункты 1-3: Мы, родители, активисты, защитники и ученики, которые понимают важность инклюзии, должны работать над созданием национального плана инклюзии для всех школ. Полная инклюзия наших детей - это один из шагов к тому, чтобы люди знали об их особенностях. Нам нужно освободить детей от маргинализации, как это в свое время сделали мои люди, прежде чем взяться за права взрослых. Помните, что сначала состоялась школьная десегрегация, и только через четыре года был принят закон о гражданских правах.

Подумайте об этом.

Керима Чевик - юрист и активист по аутизму и социальной справедливости. Керима - независимая исследовательница, которая выступает на конференциях по аутизму и инвалидности. Сейчас она пропагандирует концепцию "Pay it Forward", чтобы развивать активистское и аутичное сообщество посредством сбора средств, краудфандинга для преодоления кризисных ситуаций, и эффективного использования социальных сетей. Она ведет блог "The Autism Wars" об аутизме, правах инвалидов и о жизни с неговорящим аутичным сыном, а также ведет блоги об интерсекциональности, социальной справедливости, и является основательницей проекта "Amplify Autistic Voices".