(Заметка опубликована на данном ресурсе, потому что она, прежде всего, рассчитана на феминисток, ЛГБТ-активисто_к и на всех, кого в русскоязычном интернет-сообществе интересуют вопросы прав меньшинств... любых меньшинств)
Эпиграф:
1.
В одной из крупных феминистических групп - Check Your Privilege недавно дали ссылки на два моих поста, в которых я писала о своем личном опыте. Я писала о том, что человек может не принадлежать к той культуре, которую ему приписали в детстве. Администраторка группы назвала «дерьмом» мой опыт и мою позицию, исходящую из этого опыта.
Всю свою жизнь меня донимали из-за того, что я не являюсь русской. Мою культурную идентичность отрицали консервативные националисты. Теперь ее отрицают те, кто, якобы, выступает за права человека и за всеобщее равенство.
Когда люди пишут о том, что ваша позиция, которая напрямую связана с вашим опытом, является дерьмом, они пишут о том, что ваша жизнь не имеет значения.
Они пишут о том, что жизнь таких, как вы, не имеет значения, просто потому, что ваш опыт «неправильный».
И после этого они уже не имеют права называть свою позицию интерсекциональной. Потому что они не учитывают ваше угнетение, и угнетение таких, как вы – и от этого они не могут учитывать то, как подобное угнетение повлияло на ваш опыт.
Они не могут больше говорить о понимании. Нельзя бороться с газлайтингом, называя чужой опыт «дерьмом». Точно так же, как нельзя быть «за права всех людей на Земле», и выступать против аболиционизма.
2.
Когда вы берете какую-то новую тему, которую не брал никто, или которую практически никто не брал… вы неизбежно столкнетесь с отчуждением. Вас не будут понимать. Над вами будут смеяться. Ваш опыт и само ваше право на существование будут отрицать.
Если вы занимаетесь интерсекциональным пересечением, если вы берете сразу несколько спорных тем, то вы будете сталкиваться с этим во много раз чаще. Фактически, каждая тема будет лишать вас сторонников, и оттаскивать вас назад, сбивая ваши позиции.
И каждая тема будет открывать перед вами новые возможности. Потому что каждая тема позволит вам включить как можно больше людей, затронув их опыт.
3.
Я была первой, кто стал продвигать в России парадигму нейроразнообразия и идеи депатологизации аутизма. Я имею в виду не переводы отдельных статей, а именно продвижение самой парадигмы нейроразнообразия.
Я была первой, кто стал говорить в российских ЛГБТ-организациях о правах аутичных ЛГБТ. И я была создательницей первого русскоязычного ресурса, полностью посвященного аутичным ЛГБТ.
Я первая стала переводить статьи о Радикальном Движении за Права Молодежи. Я первая стала писать о том, что аутичные дети никогда не будут в безопасности в эйджистком мире. Насколько я знаю, до меня на русском языке никто не поднимал тему интерсекционального пересечения эйблизма и эйджизма.
И я оказалась первым русскоязычным человеком, который начал активно продвигать идею того, что человек может не принадлежать к той культуре, которую ему приписали в детстве. Я стала первой говорить о том, что если человек, чувствующий свою принадлежность к маргинализованной культуре, использует элементы этой культуры, это не должно считаться культурной апроприацией.
4.
Слишком много начинаний для одного человека. Каждое подобное начинание, каждая подобная тема отбрасывала меня назад.
Я не собиралась заниматься интерсекциональным активизмом, это вышло случайно. Я просто не представляю, как я могу говорить о правах аутистов, игнорируя то, что на опыт аутистов и на их угнетение влияет множество факторов.
5.
Я не жалею о том, что я делаю.
6.
Я пишу все это для того, чтобы сказать, что в исторической перспективе победа будет за мной.
Те женщины, которые первые заговорили о том, что у женщин должны быть те же права, что и у мужчин, сталкивались с еще большим давлением, чем сталкиваюсь я, когда говорю о правах подростков.
Те активисты гей-освободительного движения, которые впервые заговорили о депатологизации гомосексуальности, сталкивались с еще большим давлением, чем сталкиваюсь я, когда говорю о депатологизации аутизма.
Первые трансгенденые женщины, которые пытались говорить о своих правах как о правах женщин, сталкивались с еще большим давлением, чем сталкиваюсь я, когда пытаюсь говорить в антирасистких кругах о том, что да, я являюсь американкой, хоть родилась в русской семье, а другой человек, родившийся в русской семье, может быть пуштуном.
Я не первопроходец. У движений вроде движения за нейроразнообразие, движения за Права Молодежи и движения за права людей, которые не принадлежат к той культуре, которую им приписали в детстве, было множество предшественников. У нас есть их опыт.
И мы следуем по их пути – не по собственному желанию, а потому, что так устроено наше общество.
7.
Когда я писала о том, что мои предшественники и предшественницы сталкивались с еще большим давлением, я писала слово «большим» не потому, что их задачи были сложнее. Скорее дело в том, что я нахожусь только на начале пути, и у меня пока не так много противников.
8.
Я намеренно не называла ничьих имен, не приводила никаких дат и никакой статистики. Это не имеет никакого значения, примерно как и мое имя не имеет никакого значения, если речь идет о продвижении моих идей. Но все - таки имена этих людей – не всех, но многих из них – помнят, в то время как те сотни расистов, гомофобов, сексистов и трансфобов, что им противостояли, теперь забыты.
Идеи этих ксенофобов зачастую не принимают даже их дети. От этих идей отреклись специалисты и правительства многих развитых стран.
Практически любое движение за гражданские права проходит вначале через игнорирования, оскорбления, травлю, давление, а потом через массовые демонстрации, аресты, угрозы, насилие и жертвы. Возможно, нам повезет больше, и последнего этапа не будет. А возможно и нет.
Но вся штука в том, что потом мы победим. А все те, кто пишет о том, что наш опыт «дерьмо», так и останутся мудаками из прошлого.
Я пишу это, просто анализируя историю.
Эпиграф:
Сначала они тебя не замечают, потом смеются над тобой, затем борются с тобой. А потом ты побеждаешь.
Махатма Ганди
1.
В одной из крупных феминистических групп - Check Your Privilege недавно дали ссылки на два моих поста, в которых я писала о своем личном опыте. Я писала о том, что человек может не принадлежать к той культуре, которую ему приписали в детстве. Администраторка группы назвала «дерьмом» мой опыт и мою позицию, исходящую из этого опыта.
Всю свою жизнь меня донимали из-за того, что я не являюсь русской. Мою культурную идентичность отрицали консервативные националисты. Теперь ее отрицают те, кто, якобы, выступает за права человека и за всеобщее равенство.
Когда люди пишут о том, что ваша позиция, которая напрямую связана с вашим опытом, является дерьмом, они пишут о том, что ваша жизнь не имеет значения.
Они пишут о том, что жизнь таких, как вы, не имеет значения, просто потому, что ваш опыт «неправильный».
И после этого они уже не имеют права называть свою позицию интерсекциональной. Потому что они не учитывают ваше угнетение, и угнетение таких, как вы – и от этого они не могут учитывать то, как подобное угнетение повлияло на ваш опыт.
Они не могут больше говорить о понимании. Нельзя бороться с газлайтингом, называя чужой опыт «дерьмом». Точно так же, как нельзя быть «за права всех людей на Земле», и выступать против аболиционизма.
2.
Когда вы берете какую-то новую тему, которую не брал никто, или которую практически никто не брал… вы неизбежно столкнетесь с отчуждением. Вас не будут понимать. Над вами будут смеяться. Ваш опыт и само ваше право на существование будут отрицать.
Если вы занимаетесь интерсекциональным пересечением, если вы берете сразу несколько спорных тем, то вы будете сталкиваться с этим во много раз чаще. Фактически, каждая тема будет лишать вас сторонников, и оттаскивать вас назад, сбивая ваши позиции.
И каждая тема будет открывать перед вами новые возможности. Потому что каждая тема позволит вам включить как можно больше людей, затронув их опыт.
3.
Я была первой, кто стал продвигать в России парадигму нейроразнообразия и идеи депатологизации аутизма. Я имею в виду не переводы отдельных статей, а именно продвижение самой парадигмы нейроразнообразия.
Я была первой, кто стал говорить в российских ЛГБТ-организациях о правах аутичных ЛГБТ. И я была создательницей первого русскоязычного ресурса, полностью посвященного аутичным ЛГБТ.
Я первая стала переводить статьи о Радикальном Движении за Права Молодежи. Я первая стала писать о том, что аутичные дети никогда не будут в безопасности в эйджистком мире. Насколько я знаю, до меня на русском языке никто не поднимал тему интерсекционального пересечения эйблизма и эйджизма.
И я оказалась первым русскоязычным человеком, который начал активно продвигать идею того, что человек может не принадлежать к той культуре, которую ему приписали в детстве. Я стала первой говорить о том, что если человек, чувствующий свою принадлежность к маргинализованной культуре, использует элементы этой культуры, это не должно считаться культурной апроприацией.
4.
Слишком много начинаний для одного человека. Каждое подобное начинание, каждая подобная тема отбрасывала меня назад.
Я не собиралась заниматься интерсекциональным активизмом, это вышло случайно. Я просто не представляю, как я могу говорить о правах аутистов, игнорируя то, что на опыт аутистов и на их угнетение влияет множество факторов.
5.
Я не жалею о том, что я делаю.
6.
Я пишу все это для того, чтобы сказать, что в исторической перспективе победа будет за мной.
Те женщины, которые первые заговорили о том, что у женщин должны быть те же права, что и у мужчин, сталкивались с еще большим давлением, чем сталкиваюсь я, когда говорю о правах подростков.
Те активисты гей-освободительного движения, которые впервые заговорили о депатологизации гомосексуальности, сталкивались с еще большим давлением, чем сталкиваюсь я, когда говорю о депатологизации аутизма.
Первые трансгенденые женщины, которые пытались говорить о своих правах как о правах женщин, сталкивались с еще большим давлением, чем сталкиваюсь я, когда пытаюсь говорить в антирасистких кругах о том, что да, я являюсь американкой, хоть родилась в русской семье, а другой человек, родившийся в русской семье, может быть пуштуном.
Я не первопроходец. У движений вроде движения за нейроразнообразие, движения за Права Молодежи и движения за права людей, которые не принадлежат к той культуре, которую им приписали в детстве, было множество предшественников. У нас есть их опыт.
И мы следуем по их пути – не по собственному желанию, а потому, что так устроено наше общество.
7.
Когда я писала о том, что мои предшественники и предшественницы сталкивались с еще большим давлением, я писала слово «большим» не потому, что их задачи были сложнее. Скорее дело в том, что я нахожусь только на начале пути, и у меня пока не так много противников.
8.
Я намеренно не называла ничьих имен, не приводила никаких дат и никакой статистики. Это не имеет никакого значения, примерно как и мое имя не имеет никакого значения, если речь идет о продвижении моих идей. Но все - таки имена этих людей – не всех, но многих из них – помнят, в то время как те сотни расистов, гомофобов, сексистов и трансфобов, что им противостояли, теперь забыты.
Идеи этих ксенофобов зачастую не принимают даже их дети. От этих идей отреклись специалисты и правительства многих развитых стран.
Практически любое движение за гражданские права проходит вначале через игнорирования, оскорбления, травлю, давление, а потом через массовые демонстрации, аресты, угрозы, насилие и жертвы. Возможно, нам повезет больше, и последнего этапа не будет. А возможно и нет.
Но вся штука в том, что потом мы победим. А все те, кто пишет о том, что наш опыт «дерьмо», так и останутся мудаками из прошлого.
Я пишу это, просто анализируя историю.