 |
| Человек перед микрофоном |
1.
Мне было лет 12, когда отец, выключив телевизор, по которому шел очередной выпуск шоу Савика Шустера, резко заявил:
-Каждый народ заслужил свою власть.
Много раз прежде я слышала это выражение, но задело оно меня впервые.
В Украине тогда у власти находилось правительство Януковича, которое я ненавидела, и, наблюдая за протестами в Арабских странах, давно уже строила в голове планы по его смещению.
Я уставилась на отца, не понимая, зачем он так говорит. Чем я заслужила Януковича? Разве это я, а не недовольный теперь отец, голосовала за Януковича на выборах, потому что «так советовал патриарх Кирилл»?
Да мне в жизни бы в голову не пришла такая глупость! Но разве я не «народ»?
Нет, до 18 лет я не могла считаться частью народа, хоть в моих документах и стоит до сих пор пресловутое: «гражданство: Украина». И не важно, что я, а не мой отец предугадал тогда Майдан.
Когда ты считаешься ребёнком, все это не важно.
Прошло много лет, и я лишилась возможности безопасно жить и в России, и в Украине. Иногда что активная гражданская позиция может заставить тебя уехать и искать убежище. И вот, будучи беженцем в Англии, я наблюдаю за тем как в России арестовывают сажают людей за то, что они посмели тронуть пальчиком Рос Гвардейцев. Приятели -оппозиционеры яростно восклицают: «каждый народ заслужил свою
власть!».
А я думаю о своём аутичном друге, который вынужден жить с гиперопекающей мамашей, о подружке, которая из-за эпилепсии не может ходить на митинги, хоть и хотела бы, и о своём семилетнем брате. Разве они в чем-то виноваты?
Разве они заслужили?
Разве они определяют политику?
Так что же определяет политику?
2.
Вероятно, вы ожидаете, что после этого я буду рассуждать о причинах, которые могут мешать человеку влиять в политику, и о том, что политика и народ, в сущности, разные вещи, мол, не надо смешивать, не надо считать, что политика определяет все.
Но я не стану об этом рассуждать, потому что понимаю, что это ложь.
Этот текст в большей степени ответ моим аполитичным знакомым, пытающимся убедить меня в подобных вещах, чем отцу и категоричным активистам.
Итак, что определяет политику, и можно ли отделить ее от народа, если не весь народ может принимать в ней участие, и не весь народ этого хочет?
3.
Мне кажется, политику определяет культура. Культура каждой конкретной страны в каждый период ее истории определяет ее политику.
На политику влияют взгляды, существующие в обществе.
Не могу я представить, чтобы на гомофобные высказывания Трампа американские ЛГБТ-активисты реагировали так же спокойно, как украинские ЛГБТ-активисты реагируют Зелинского после его пресловутой гомофобной сценки в «95-м квартале». Или чтобы американские ЛГБТ-активисты так же боялись публичных акций, как и российские: нет, даже умирая во время эпидемии СПИДа они не боялись выходить на улицу.
Есть что-то в культуре активистов из России и Украины, что объединяет их друг с другом и делает такими далекими от активистов американских. И это что-то лежит далеко за пределами активизма - это часть постсоветской культуры в целом, той самой, которая превращает большинство в послушное стадо при более-менее сильной власти.
В России власть была сильной. В Украине - всегда слабой. Но политическая культура одна и та же. Культура, беспомощности. Это может изменится, но не сразу, и уж точно не само собой.
На политику влияют существующие в обществе взгляды.
Не мог ведь в стране, где любят евреев, прийти к власти Гитлер.
Как и не могло бы быть дела Pussi Riot в современной Англии. (А если бы и произошло как некая ошибка из-за непредсказуемого человеческого фактора, то народ бы этого не потерпел).
На политику влияет то, может ли народ влиять на власть.
И заложено это не во власти, а в народе. Средневековая система, где все решает привилегированное меньшинство может зародится только в «средневековом» обществе.
Эта система не приживется в США или в Англии.
Она может прижится в Украине и России, где для этого существует подготовленная СССР почва. Может прижится в Сирии, Афганистане и Китае. В странах, не прошедших эпоху либерализма, в странах, где не зародились путём эволюции, а не путём внесения извне демократические институты.
На политику влияет культура общения.
Не только правительства и народа, а и обычная, простая культура общения, существующая у людей.
Ведь все политики, все оппозиционеры, президенты и министры выходят из этого самого народа.
И если в культуре принято идти на уступки, избегать конфликта и искать компромисс, это отразится и на политике.
Не зря во время переговоров об окончании войны во Вьетнаме даже убежденный сторонник Realpolitik Генри Киссинджер был шокирован тем, как вьетнамцы принимают любой компромисс за слабость. Не зря он не мог понять, как же так можно, чтобы человек уровня Ле Дык Тхо во время важных переговоров указывал ему, какие слова он может использовать в разговоре, а какие - нет.
Но именно прочитав об этом в книге Дипломатия я наконец поняла мою главную проблему в обычным, повседневном общении с русскими и украинцами, проблему, которую я никогда не встречала, взаимодействуя с американцами.
Русские, украинцы и вьетнамцы в чем-то похожи: склонны нарушать личные границы, склонны идти напролом, добиваться своего методом силы. Они не столь склонны к дипломатии.
Вот поэтому и политики обычно общаются так же - и друг с другом, и с народом, и с политиками других стран. Отсюда и возникают многие «столкновения цивилизаций».
И все эти вещи, определяющие политику, переплетаются между собой.
Что определяет политику? Или может лучше спросить: «кто определяет политику?», ведь ее определяют люди, самые обычные люди, и не важно, в роли электората, в роли оппозиции или в роли власти.
Ее определяют люди.
Поэтому точно так же, как политика влияет даже на жизнь тех, кто ею не интересуется, любой среднестатистический человек в той или иной степени является отражением политики его страны, а политика отражением его.
Поэтому мне не близки ни Путин, ни Навальный, ни Зелинский, ни Янукович - они все части другой, чужой для меня культуры.
Но таких как я мало. Если бы людей, которые в детстве не могли «заподражать» доминирующую культуру из среды было бы много, не было бы культур. Не было бы различий в принципах работы политики разных стран. Возможно, и стран бы не было.
Но они есть.
4.
Всегда были и будут люди, неспособные повлиять на политику.
В силу существующих законов, дискриминации или других факторов, они не могут.
Но они часть народа, поэтому не стоит говорить что «народ заслужил существующую власть».
Они - часть народа.
И они не заслужили.
Но с другой стороны, что такое народ?
Я жила в Украине и России, но никогда не была частью постсоветской культуры, и теперь, в Англии, я с трудом переношу даже типичный для постсоветского пространства способ общения. Получается, что я никогда не была частью народа России или частью народа Украины. Была гражданкой одной страны, жительницей другой, но не частью народа.
В любой стране всегда будут люди, не вписывающиеся в доминирующую культуру, не важно потому ли что их семья была частью какой-то маргинальной общины, диаспоры, или субкультуры, или потому что они сами из-за особенностей устройства устройства мозга никогда не были частью своей семьи.
Некоторые из таких людей исключены из политики страны, даже если хотят быть ее частью - как хотела, но не могла я в подростковом возрасте.
Некоторые из них будут активными участниками политической жизни - они могут быть активистами, журналистами, государственными деятелями.
Они могут в конечном итоге оказать огромное влияние на культуры, и влияние на политику. Но только если народ будет к этому готов. Потому что народ не отделим от политики.
И пусть сторонники идей о «промывающем мозги Госдепе» будут спокойны, ведь народ невозможно изменить искусственно.
А значит, и политику тоже.
